Сергей Сергеев - Календарь Страница 22

Новое пробуждение не было бурным. Николаев проснулся, открыл глаза и сразу вспомнил всё то, что с ним было до того момента когда он заснул. Виталия Петровича рядом не оказалось, как не оказалось никого из младшего медицинского персонала. Андрей осмотрелся. Помещение, в котором он находился, просторное и квадратное по форме.

"Больничная палата", — предположил Николаев.

В палате преобладал белый цветовой фон. Потолок, стены, жалюзи, закрывающие оконный проём, дверь в коридор, кроватная душка в ногах — кипенно белые. Лишь покрывало и простынь с цветными рисунками.

Андрей сделал попытку привстать, чтобы увеличить сектор обзора, но его руки оказались привязанными.

"Вот это новость…", — прокомментировал он неожиданные ощущения.

"Я оказался буйным, и меня пристегнули к кровати" — продолжил он размышлять.

Андрей пошевелил ногами — они свободны. Тогда он сполз немного вниз с подушки и попытался подняться на локтях, на несколько секунд ему это удалось, однако круговой обзор не расширился, но табличку в ногах взгляд зафиксировал. За краткое мгновенье он успел прочесть лишь оглавление: "Николай (Колян), фамилия неустановленна. Дата госпитализации: 14 дней до ноябрьских календ".

"Шифруются, специально написали шиворот на выворот", — всё, что пришло ему в голову в этот момент.

"Тест, наверное, такой, можно считать я его прошёл — это семнадцатое октября".

Эта мысль успокоила его, и он больше не предпринимал новых попыток подъёма туловища. Андрей стал смотреть в потолок и размышлять.

"Наркодиспансер? Какой-то придурок, типа Виталия Петровича, отрабатывает на мне новый метод лечения, заморочит голову, пригласит свою братву, покажет меня безнадёгой, а потом вылечит".

Он даже улыбнулся своим фантазиям, ему понравилась идея о врачебном надувательстве. Следующий шаг в размышлениях стёр улыбку с его губ.

"Каким же образом я попал в женское общежитие? В нашем районе поблизости нет никаких общаг, кроме нашей. Куда же меня занесло? Да, вот это браслет! Подсунула Васька мне торчок на все времена — никаких денег не жалко. Правда, потерял я его, похоже, ничего, знаю теперь что искать".

Он вспомнил о родных. Мать снова будет плакать, а отец кричать о том, что больше не даст ему ни копейки.

"Как будто он когда что давал, и как будто денег у него немерено, как у Мамоновских родаков".

В этот момент он услышал лёгкие шаги и щелчок дверного замка, кто-то вошёл и закрыл за собой дверь. Он повернулся на звук.

— Проснулись? — спросила его медсестра, приятным женским голосом.

Андрей не видел её лица, но боковым зрением зацепил фигуру, ему понравилось.

— Да вроде бы.

— Сейчас я позову доктора, — произнесла она и направилась к выходу.

— Сестра, подождите, расскажите лучше, что со мной приключилось, — заторопился Андрей и даже сделал попытку подняться над ложем.

— Извините, Колян, но нам не положено разговаривать с пациентами без разрешения врачей, потерпите, всё со временем узнаете, — с такими словами она и вышла из палаты.

Не прошло и пары минут, как явился Виталий Петрович. Он выдвинул из-под кровати стул и, усевшись, стал осматривать Андрея, попутно развлекая его вопросами.

— Я рад, что вам, дорогой наш Колян, стало намного лучше. Скажите, пожалуйста, а фамилия у вас имеется?

— Конечно, — радостно вступил в беседу Андрей, — Николаев.

— Отлично, — продолжал доктор, — значит, Колян Николаев, странное сочетание имени и фамилии, вам об этом никогда не говорили?

— Имя моё Андрей, — усмехнулся пациент, — Андрей Николаев, Колян — это прозвище.

— Так, значит, вы в начале нашего знакомства ввели меня в заблуждение?

— Никуда вас, я не вводил, вы спросили, как меня кличут, вот я и ответил.

— Ах, вот оно как получилось, вы значит разговорный педант.

— Виталий Петрович, а нельзя ли мне освободить руки? — не ввязываясь в беседу по пустякам, Андрей перешёл на другую, более значимую для него тему, — а то чувствую себя как-то неуютно.

— Нельзя, Андрей Николаев, он же Колян.

— Почему? — удивился Николаев.

— Тогда неуютно буду себя чувствовать я.

— Вы меня боитесь?

— Опасаюсь, Андрюша, за вас опасаюсь, вдруг вы что-нибудь сделаете непоправимое.

— Что же, я так и буду теперь привязанным?

— Нет, что вы, как только сдадите тесты на жизнепригодность, мы вас тут же отпустим.

— Давайте ваши тесты.

— Какой вы скорый, мы ещё ничего о вас не знаем: кто вы? Откуда? Кто ваши родители? И так далее…

— А зачем это вам?

— Нужно идентифицировать вас, для начала, а затем уж тесты составлять.

— Идентифицируете.

— Тогда рассказывайте о себе всё, что считаете нужным.

Андрей вздохнул и начал повесть о том, как докатился до такой жизни. Виталий Петрович внимательно слушал, не перебивал, лишь делал иногда пометки на листах огромного блокнота. На вопрос Андрея, почему он не всё записывает, ответил:

— Зачем? Беседа записывается автоматически.

Ремарка немного смутила Николаева, он сбился и замолчал.

— Хорошо, прервитесь, соберитесь с мыслями, — поддержал его доктор, — вы знаете, Андрюша, пришли ваши анализы, они меня озадачили.

— Чем?

— У вас в крови не обнаружено следов наркотиков, никаких.

— Так это же хорошо?!

— Не совсем, теперь процесс поиска причины вашего недуга усложняется.

— Чем грозит это пациенту?

— Длительностью процесса, хотя если ваши родственники настоят на ином варианте, они могут вас забрать домой.

— Мне тогда непонятно почему меня держите привязанным?

— Это наши правила: не навредить. Потерпите, всё утрясётся. Ну, продолжим?

Андрей поморщил лоб, хотел спросить, на чём он остановился, но передумал и начал излагать последние события своей жизни в колледже.

— В заключительной фазе вашего рассказа много необычного, — подвёл итог повествованию пациента Виталий Петрович, — но я проникся к вам симпатией и потому решил сделать вам небольшие послабления.

Доктор встал и переместился к ногам Андрея.

— Давайте мы вам зафиксируем ноги, а руки освободим, — пояснил он о своих намерениях.

Зажимы на руках ослабли и Николаев сел на кровати, огляделся. Первым, что поразило его — это лицо медсестры.

— Здравствуйте, Анна Ивановна, — возбуждённо обратился он к ней.

— Вы, что знакомы? — изумился Виталий Петрович.

— Нет, он, наверное, прочёл бейдж, — пояснила девушка.

— Но там только фамилия и имя, — проявлял дальнейшую озабоченность доктор.

— Андрюша, — обратился он к больному, — поясните, пожалуйста, откуда вы знаете Анечку.

— Она — заведующая библиотекой в нашем колледже.

— Аня, у вас есть сестра?

— Только старший брат.

— Будем считать Андрюша, что вы обознались.

— Не может быть!

— Аня, вы каким-нибудь боком имели отношение к библиотеке?

— Я параллельно сдавала документы в книготорговый колледж на библиотековедение, но пройдя по конкурсу в медучилище, выбрала медицинскую стезю.

— А как фамилия вашей знакомой? — обратился Виталий Петрович к Андрею.

— К сожалению, я не знаю, Анна Ивановна и Анна Ивановна, так её все называют, — сконфуженно пояснил Андрей.

— Что ж, бывают и парадоксы, — сделав словесную ремарку, доктор что-то пометил в блокноте.

— У вас раньше не бывало такого: идёте по незнакомой местности, знаете точно, что никогда там не ходили и вдруг кажется, что этот пейзаж вы уже видели?

— Нет, не бывало.

— Хорошо, вот мы с вами как поступим: я займусь проверкой всего того, что вы мне наговорили, попутно тестики составлю, а вы отдыхайте.

— Доктор, хоть какое-нибудь развлечение, компьювизор или что в этом роде для просмотра анимаций, с тоски ведь помру, — взмолился Андрей.

— Однако странно выражаетесь, а развлечения будут, но позже.

Доктор ушёл, за ним последовала и медсестра Аня. Николаев остался один. Он посидел немного, а потом лёг на подушку и стал думать.

"Всё действительно странно. Если меня разыгрывают, то зачем? Приколоться можно было и круче, а так по мелочам вводят в заблуждение. Что-то здесь не так, что-то им от меня нужно, а напрямую спросить не могут, боятся спугнуть. Могли бы нацепить транссканер и промыть мозги, а то вопросы, тесты. Дурдом! Вот, вот — это самое подходящее слово в моём случае".

"Анютка, тварь, подыгрывает им. Таких двух одинаковых людей на целом свете не найти. Ой, а фигурка у неё… просто класс, попка как персик…, халатик так просвечивается…, повезло же её мужу!"

Размышления его увели туда, где он всегда мечтал отрываться. Он прикрыл глаза и не заметил, как уснул естественным способом.

Проснулся он в другом помещении, и кровать была новой. Он встал и опустил ноги на прикроватный коврик, осмотрелся. Его ложе было ниже прежней и стояло у стены, изголовьем к окну. На окне решётки, причём с внутренней стороны. Он нацепил шлёпанцы, которые стояли рядом, и собрался погулять по палате.