Второй шанс — 2 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович Страница 22

Билеты на самолёт в Москву у нас с Храбсковым куплены на завтрашнее утро. Сегалович, Валерьян Андреевич и ещё пара ребят с тренерами, у которых нет прямых рейсов в родные города, тоже составят нам компанию. Это кстати, так как с моим разбитым боком я физически не смогу тащить тяжёлый чемодан, две сумки и коврик, у Храбскова тоже своего барахла навалом, а у остальных подарков накуплено куда меньше, наверное, экономили, в общем, любой из них согласится помочь чемпиону. А в Москве уж как-нибудь, может, такси поймаем, чтобы в метро не валандаться, в общем, на месте видно будет.

Пока же мы вместе с Сегаловичем и врачом сборной едем в уже знакомый мне травмпункт, смотреть, что там с моими рёбрами. По пути заскакиваем в «Переговорный пункт», каждому находится кому позвонить. Жаль, мама дома, звонить ей на работу бессмысленно, а домашнего телефона у нас так и нет. Так бы хоть передал, чтобы батя подъехал завтра встретить в аэропорт. Набираю номер Инги, трубку поднимает её отец.

— Максим, ты? Привет! Как выступил? «Золото» взял? Ну молодец, какой молодец… А Инги нет, она в парикмахерской… Ладно, передам, чтобы завтра тебя ждала. Почему не передавать?

— Да вот сейчас подумал, почему бы не устроить из моего появления сюрприз?

— Понятно-понятно… Ну ладно, пусть будет сюрприз, — я буквально вижу, как Михаил Борисович улыбается. — Кстати, тут есть новости по Бузыкину, завтра приедешь — заодно и обсудим.

Интересно-интересно, думал я, опуская трубку, что же это за новости? Неужто взяли за яйца голубчика? Ладно, что толку гадать, нужно просто набраться терпения.

На наше счастье, вчерашнего травматолога действительно нет, сегодня дежурит представитель титульной, так сказать, нации, и мы не подаём виду, что были накануне, всю процедуру я прохожу заново. Когда рентген показывает, что ребро всё-таки не сломано, а трещина, соответственно, за минувшие сутки не рассосалась, все мы испытываем не совсем понятное для травматолога облегчение. Далее меня снова мажут какой-то хренью, туго бинтуют, выписывают рецепт на обезболивающие и советуют показаться дома врачу. Благодарим за оказанную помощь и покидаем гостеприимный травмпункт. Теперь в пансионат, отдыхать и готовиться к завтрашнему отъезду.

Видно, худшие предположения иногда имеют свойство сбываться — в Доме отдыха нас поджидал представитель органов правопорядка. Представился старшим лейтенантом Васильченко. Первым делом достал из папки знакомую бумагу и предъявил её мне:

— Ваше заявление?

Я кивнул, отпираться не было смысла. Хотя я уже и не горел желанием наказать вчерашних отморозков. Хотел просто побыстрее улететь домой, а не вести разборки с местной милицией.

— А вы, я так понимаю, главный тренер сборной, то есть можете представлять интересы этого молодого человека в качестве опекуна?

— Наверное, — беспомощно посмотрел почему-то на меня Сегалович, пожав плечами.

Похоже, он тоже уже пожалел, что наведался со мной вчера в отделение милиции, тем более что я всё равно одержал победу.

— Давайте мы с вами где-нибудь уединимся, и там спокойно пообщаемся.

Сегалович предлагает пройти в его номер. Там старлей записывает наши показания, просит расписаться, затем достаёт из папки небольшую пачку чёрно-белых фотографий и веером раскладывает их перед нами на столе.

— Узнаёте кого-нибудь?

Лев Маркович начал было с самым серьёзным видом разглядывать портреты моих потенциальных обидчиков, но тут же смущённо отстранился:

— Я их в лицо не видел.

Я тем временем внимательно изучаю каждую фотографию, впрочем, без особой надежды на успех. Всё-таки те парни мало походили на преступников, во всяком случае, одеты они были прилично и их лица как-то не сочетались теорией Чезаре Ломброзо[1].

— Вам бы с моим соперником по финалу поговорить, с этим Усмановым, — говорю я. — Может, и раскололся бы. Те трое, судя по всему, его дружки или просто знакомые. Хотя, конечно, их мог подослать кто-то третий, кто знает и их, и Усманова… А что с синими «Жигулями»?

— Ищем, — говорит Васильченко таким тоном, словно уверен в успехе. — Подключили Госавтоинспекцию, хотя преступники могли попросту угнать автомобиль перед тем, как направиться к вам. Правда, в ГАИ пока никто об угоне такой модели не сообщал.

— Я думаю, в Ташкенте не так много «Жигулей» синего цвета третьей модели… Вспомнил, — чуть не подпрыгнул я. — Там на заднем левом крыле была царапина, если смотреть слева направо, то она идёт снизу вверх.

— Ага, запишем, — старлей что-то черканул себе в блокнот.

— А ещё этот, в джинсах и джинсовой куртке, предлагал мне мотоцикл «Яву». Пусть гаишники и по ней тоже поработают, не исключено, они найдут человека, владеющего одновременно и синими «Жигулями», и мотоциклом «Ява». Во всяком случае, за руль «Жигулей» прыгнул как раз джинсовый.

— А вы, значит, утром улетаете? — спросил милиционер, записав мои показания. — Хотя бы на пару дней задержаться не можете?

— Това-а-арищ старший лейтенант, — затянул я с жалостливым видом.

— Ладно, летите. Если что — перешлём фотографии подозреваемых нашим пензенским коллегам. Но сразу скажу, что подозреваемые могут не признать факт подкупа, и мы ничего не сможем доказать — слово против слова. А вот нанесение побоев более доказуемо, поскольку, как вы утверждаете, это видели двое ваших товарищей. Кстати, пригласите их сюда, пожалуйста, я с ними тоже хочу побеседовать.

Надеюсь, о визите милиционера в оргкомитете не узнают, если начнут копать — и впрямь могу лишить своей медали, так как получится, что обманул организаторов турнира. Утром после завтрака Дом отдыха покидают последние постояльцы, приезжавшие на первенство СССР по боксу, в том числе и наша небольшая компания. За нами, что любопытно, приехал не кто иной, как Керим, которого по ходу турнира я видел мельком лишь пару раз.

— Смотрю, с подарками домой улетаете, — ухмыльнулся он, кивая на нашу поклажу. — Мои поздравления с победой. Я знал, что везу будущего чемпиона. Давайте помогу загрузить вещи.

Не знаю уж, насколько он на самом деле был рад моей победе над своим земляком, я ничего по этому поводу говорить не стал. Час двадцать спустя мы с Храбсковым заняли свои места в самолёте. Глядя в иллюминатор на уплывающий вдаль Ташкент, я думал, доведётся ли когда-нибудь ещё здесь побывать? Красивый город, и люди по большей части неплохие, и как обычно верна поговорка «В семье не без урода».

Москва после тёплого Ташкента встречает нас настоящей пургой, всё напоминает о наступающем Новом годе, до которого остаётся всего ничего. Сегодня понедельник, 26 декабря, получается, в 1978-й страна вступит в ночь с субботы на воскресенье.

Мы на такси ползём из одного аэропорта в другой, и пока едем, снегопад прекращается, и на дорогах вовсю трудится снегоуборочная техника. Билеты на пензенский рейс у нас также забронированы, и вечером шасси самолёта касаются взлётно-посадочной полосы пензенского аэропорта.

Ничего себе, не ожидал! Нас встречают пионеры с цветами, секретарь горкома ВЛКСМ и председатель облспорткомитета тепло приветствуют новоиспечённого чемпиона и его тренера, а затем мы со смущённым и заикающимся Анатольичем даём интервью еженедельнику «Молодой Ленинец». Получается, я уже второй раз появлюсь на его страницах, учитывая осеннее интервью после спасения Инги. На этот раз, правда, журналист — коренастая женщина с короткой, мужской причёской, а вот фотокор всё тот же, Владимир Павлович. Мне сейчас только фотографироваться, на память о турнире у меня на лице осталось несколько отметин. Может, заретушируют, чтобы поприличнее выглядел.

— Головку чуть-чуть набок… Вот так. Теперь букетик возьмите… А теперь покажите медаль… Свободны!

Пока длилась фотосессия, я даже вспотел в своей лётной куртке, хотя в здании аэропорта отнюдь не жарко. Пассажирский терминал перманентно находится в стадии реконструкции, которая окончательно должна завершиться в начале нулевых следующего века.

Как-то незаметно толпа встречающих рассасывается, и мы с Храбсковым оказываемся один на один с нашим багажом. Снова приходится брать такси, благо что здесь на конечной общественного транспорта с ними проблем нет — рейсов в эти годы немало, в отличие от того, что будет лет через 30–40, и многие пассажиры готовы раскошелиться на таксомотор.