Achtung! Manager in der Luft! (СИ) - Найтов Комбат Страница 22

Объяснил какое требуется.

— Для чего?

— Вот результаты испытаний в НИИ ВВС, там русским языком написано, что пулеметы откажут. Вы это читали?

— Нет, впервые вижу.

— Это все прилетело вместе с машиной.

— Мне об этом не докладывали.

— Понятно, эти два вида масла используются в часах и высотных приборах.

— С московского часового завода пойдет?

— Откуда я могу это знать? Требуется масло, не замерзающее при температуре минус 60 — минус 70 градусов.

— Да, задачка. — и сел к тому же телефону. Еще два часа слушали «концерт по заявкам». Ну, а нам он привез план полетов и их маршруты, для тренировки Михаила. Заодно комплекты высотного обмундирования, которые просили у него еще позавчера, но их не было, хотя они обязательны в полках ПВО. Кончились. Мы, конечно, имевшиеся выстирали, высушили и выгладили, но их чем-то обрабатывают на заводе. Чем — этого не знал никто. Хохлов вылетел на тренировку с Мишей, на 7000. Это нижний предел высотных. Покрутились и вернулись, а Миша такой парень, что слова из него приходится клещами тянуть. «Все хорошо!» — вот и весь доклад. Вместо врача — два фельдшера, в полку медслужба практически отсутствует. Врач есть, но появляющийся. Хирург, а не физиолог. Еще один полет, на 12 000, со стрельбой, чтобы проверить оружие. Он прошел тоже нормально, но глаза Михаила мне после вылета не понравились, и я снял его с тренировок. Хотели с Димой сходить выше. Но прилетел «утенок» из Москвы и оружие у нас сняли, чтобы сменить смазку. Пока делали полную разборку 10 стволам — стемнело, и все перенесли на утро. А в шесть тридцать раздался звонок из Можайска. Летит наш голубок.

— По машинам.

— А я? — тут же встрял Миша.

— Ты на земле, и на третьей машине нас подстрахуешь на спуске.

Мы были одеты, поэтому выскочили и взлетели быстро. Установили связь со штурманом наведения, он принял нашу точку, дал ЭДЦ на цель и курс на сближение. Я на обороте планшета одной рукой построил треугольник, и у меня получилось, что нас выводят в хвост. Передал свои сомнения об этом и предложил пересчитать с тем расчетом, чтобы вывести нас на носовые курсовые углы. «Сделать черточку над «t»», как говорят моряки. Результаты предыдущих полетов показывали, что попытки перехватить заходом с хвоста все были провальными. Тем более, что скороподъемность у нас невысокая: 870 метров в минуту и начинает падать после 12 000 метров. На потолок нам забираться 15 минут, почти 16. Едва перевалили за 9 000, как за машиной Димы потянулся инверсионный след. Карбюраторы на высотный режим не были выставлены.

— Отворачивай на курс 15 и заходи ему в хвост. Отвлекай.

— Понял, исполняю. — Еще в Можайске мы оговорили, что частота у нас будет другая, не ПэВэОшная. Все равно так высоко никто бить не умеет. Да и орудия у них выше 9 600 не стреляют.

— Выравнивайся на 11 300.

— Понял, но я вроде могу достать!

— Еще не время. Мне еще сто восемьдесят секунд.

Оставалось три минуты, чтобы я поставил «черточку». Начинаю готовится к стрельбе. Проверил воздух, больше приоткрыл поддув в кабину. Подхожу к рубежу, когда от моего самочувствия зависит все. Так получается медленнее набор высоты, но растет давление в кабине. Кое-какие уплотнения на фонаре и тягах мы приспособили с Михалычем. Мы — это громко сказано, Михалыч лазил, пятой точкой вверх, одни ноги торчали. Я даже улыбнулся, когда вспомнил этот эпизод с подготовкой.

А этот гад заметил Диму и слегка прибавил и высоты, и скорости. Пытается уйти от преследования. Оба! Заметил меня! За ним потянулся белесоватый след «Göring mixture», но я уже доворачиваю, так что шансов у него маловато. Но после первого же выстрела на козырьке появился развод масла, причем моторного, выбросило из карбюраторов, бью только крыльевыми, больше угадывая очертания «Юнкерса», чем его вижу. И ручку чуть вниз и влево. Через боковое стекло вижу, что он «запарил». Докладываю на землю, что попал, повредил двигатель противнику, но имею проблемы с двигателем и маслом на козырьке. Теперь хлещет чистое, из винтомоторной.

— Дима, он твой, но выше 12 не лезь! Жди, когда спустится.

— Понял, поднимаюсь. Уходи, справлюсь.

Я и сам понимаю, что больше ничего сделать не смогу, а требуется еще и сесть, прижаться к молодой жене. Двигатель не глушу, убавился, и развернулся к дому. Вниз оно немного легче, чем вверх. Ползу потихоньку и вижу еще один «МиГ», раскрашенный как в нашей эскадрилье. Установил связь с Вышегородом, те подтвердили, что Михаил взлетел на помощь, но докричаться до него я не смог. Он прошел выше меня и подходил к 12 000.

— Виктор! Это мой свадебный подарок! Тебе и Вике! Горит! — послышалось в наушниках.

— С походом! Как у тебя?

— Все в порядке, тебя вижу, подхожу сзади.

— Где Мишка?

— Не видел.

— Он прошел надо мной где-то на 12-ти, чуть восточнее.

— Не вижу. Подхожу, спускаемся.

Мотор у меня «запел» за пять км до площадки. Поет редуктор, убавился до самого малого, шасси. Аккуратно добираю ручку и сразу глушу мотор. Касание! Придется толкать машину далеко и долго. Но от леса уже едет грузовичок с красноармейцами, так что, все в порядке. На СКП добрался на нем. Докладывал Хохлов, даже не упомянув себя, как основное действующее лицо. Но Миша на аэродром не пришел. Через полтора часа у него кончилось топливо. А еще через час мы узнали, что «двойка» под большим углом воткнулась в землю в районе Тучкова. В берег Москва-реки. По времени даже раньше, чем упал «Юнкерс». И винить некого, он оставался старшим на аэродроме, и сам себя «выпустил», когда узнал, что я вышел из боя.

Глава 13. Экскурсия по подземельям

Полтора суток приводили мою машину в чувство, разобрав редуктор и продефектовав его. Выдержал. Промыли, почистили, «бой» в пределах нормы, собрали и объявили о готовности пары. Еще двое суток каникул получилось. Но, это Московский округ ПВО, поэтому через 4 дня поступил приказ перегнать машины к месту постоянной дислокации, а самим прибыть в Москву на Курский вокзал. Пропуска по Москве и командировочное только на двоих, так что Вике показать Москву не удастся. Старший — Хохлов, а я следую с ним. Добирались 14 часов. Больше стояли и дергались, чем ехали. Но, видимо, отдавший приказ точно знал скорость перевозки по ж/д. На вокзале к нам подошел молодой лейтенант Сапожников, спросил фамилии, и пригласил спуститься в метро. Проехали всего одну станцию, и вышли, перешли на другую линию, мимо, буквально, склада носилок. Я вначале не понял, что это такое, а потом дошло, что на них располагаются москвичи во время тревог. Еще одна остановка, но здесь у выхода из вагонов, а их четыре в каждом, стоят контролеры в форме НКВД, а не железнодорожных войск. И не все поезда здесь останавливаются. Видимо, это и есть то самое «непростое место», о котором говорил командир полка. Надписей на стенах нет. Нас проверили по списку и вежливо указали куда идти, несмотря на то, что лейтенант, явно, местный. На выход с перрона работают две арки, еще две — на вход. Довольно большое количество военных, людей в гражданской одежде нет вообще. Две перегородки, в каждой из которых по две двери, разнесенных между собой.

— Сюда! — подсказал лейтенант, и мы повернули налево. Еще раз у нас проверили документы, в «следующем зале» приказали сдать оружие вместе с кобурой. Такие сложности!

— Проходите, товарищи. — лейтенант оружие не сдавал. Небольшой кусок явно станции, но в торцевой части стенка оказалась огромными воротами. Мрамор и кафель кончились, сплошной бетон и достаточно редкие фонари. Полумрак, но не слишком темно. Через некоторое расстояние стоят часовые, с пистолетами, а не с винтовками, и все — средние командиры. М-да, не слишком уютное место службы!

— Сюда! — лейтенант показал металлическую дверь, которая открылась удивительно легко и бесшумно. Совсем другое дело! Высокие потолки, белые оштукатуренные стены, люстры, занавеси на окнах, которых нет. Обстановка вполне качественная. Еще один поворот, и оказываемся в довольно большом зале с колоннами, где рядами стояли стулья.