Реликтовая популяция. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов Страница 22

он о нём уже позабыл, а сам Сесик опять вздёрнул комп и выставил вперёд подбородок, отчего чалма его слегка сползла набок. А Жариста: – Сесик привык к простору, а здесь негде развернуться, – она повела рукой, показывая как здесь ей тесно, хотя комната, где они обитали, была большой. – Мы с удовольствием пойдём с вами. Да, мой милый? – она ухватилась за руку Сестерция, демонстрируя к нему любовь и преданность.

Торн на пылкую речь Жаристы не отозвался, и Свим решил сам поставить многоимённую на место. Тем более что его нэм был выше её. Она могла стать в новом отряде яблоком раздора, где подобрались практически одни мужчины. Вначале он сослался на свою личную не заинтересованность, пойдёт она или нет, а затем сказал:

– К сожалению, уважаемая Жариста, мы можем взять с собой только Сестерция.

– Это почему же? – только что её елейный голосок огрубел до неузнаваемости, а глаза заледенели.

«Калея права», – ежась под её взглядом, подумал Свим. – «Эта многоимённая, если её здесь оставить, натворит бед… Но и нам от неё добра нечего ждать».

– Видишь ли, у нас в команде будут одни мужчины… Но если ты настаиваешь…

– Когда мы выходим? – без сантиментов и раздумий спросила она. – И какие только мужчины? Думаю, Гелина будет с девочками. Да и другим нет смысла здесь оставаться.

– Завтра, – уныло сообщил Свим: отделаться от Жаристы не удалось, а он так надеялся.

– Мы будем готовы! Да, Сесик?

– Сестерций, ты-то чего молчишь?

– Мы будем готовы, – подражая Жаристе даже в интонации, ответствовал торн.

– Та-ак, – только и мог выговорить Свим.

Глава 7

Камрат проснулся от какой-то толкотни на его широкой груди. К своим новым габаритам он ещё не привык, и поэтому осматривал буграми выпирающие мускулы под блестящей упругой кожей с удивлением и недоверием – он ли это или он видит кого-то другого? Так было при каждом его пробуждении, когда он словно опять в мгновения переходил от мальчика к взрослому мужчине.

Сегодня он увидел на себе странное создание не более четверти бермета, никак не находящего удобной позы, чтобы устроиться на груди человека.

Большеглазый с круглыми ушами зверёк, покрытый рыжеватой шерстью, по-детски хныкал. Его маленькие человеческие ручки и точно такие же ножки или вторая пара рук слегка пощипывали кожу Камрата, полусонно наблюдающего за ним. Кто это и откуда он появился, оставалось для Камрата загадкой.

Человек пошевелился, зверёк на мгновение замер, ещё через мгновение раскрыл неправдоподобно большой рот и заорал так, как словно у него звук вырывался через три горла.

– Одур! – полностью оправился ото сна Камрат.

В дверь влетела Калея.

– Фу! – увидев одура, успокоилась она. – Чего он?

– Откуда он? – вопросом на вопрос ответил Камрат, но голос его потонул в крике малютки одура.

Калея по движению губ и мимике лица поняла воспитанника, и когда одур сбавил крик, оповестила с некоторым удивлением:

– Ты же его сам принёс!

– А, – вспомнил Камрат, вдруг окончательно постигая всю пропасть перемен, случившихся с ним.

Совсем недавно он был мальчик, но для него, настоящего, вся его прежняя жизнь осталась в давным-давно прошедшем времени. Все его поступки всего месячной давности потускнели подобно выцветшим картинам древних: что-то там было на них запечатлено, в них ещё просматривались движения, некие зафиксированные эпизоды прошедшего тысячи лет назад, овалы лиц и контуры фигур, но они не волновали взгляд современного зрителя – было и поросло забвением времени…

– Камра, успокойся!.. Я его назвала Камрой. Пусть он тебе напоминает, кем ты так долго был, – пояснила Калея, поглаживая ладонью голову одура, притихшего от её ласки. – Успокойся! Он тебя не обидит… Бланка, дай ему руку. Он уже признал тебя хозяином, но и ты должен дать ему знать о том же. Ты так сильно изменился, вот почему надо повторить контакт признательности.

Камрат протянул руку, одур ухватился своими маленькими ручками за его большой палец и опять захныкал.

– Есть хочет, – со знанием поведения одура сказала Калея. – А ты Бланка?

Камрат прислушался к себе, с удовлетворением отмечая отсутствие всё поглощающего голода, мучивший его после сна в последнее время.

– Не очень, – тем не менее, с сомнением ответил он.

Зато Калея восприняла его признание с воодушевлением.

– Прекрасно, Бланка! Но помни, ещё несколько дней на тебя будет накатываться потребность съесть много. Но ты не увлекайся. Это скоро пройдёт. А сейчас… Сегодня Ертон… хорошо, пусть Свим… выведет первую партию из города. Не хотела пока тебе говорить, но всё равно надо знать, что не сегодня, так завтра одновременно с вами из города должна выйти семья Гродова. И канила Гелина, и Грения. Они примкнут к вам. Теском напал на их след. Нам уже пришлось выводить их в безопасное место. А с ними всех, кто сопровождал их сюда.

– И Грения!

– И она, – Калея пытливо глянула на Камрата. – А что?

Камрат не ответил, заулыбался.

– Бланка, у тебя долгий путь в этой жизни, – наставительно сказала Калея. Помолчала и повторилась: – Да, долгий…

Полусутками раньше, поздно вечером отец Гелины вошёл в комнату дочери. Она не успела что-либо сказать, так как Гродов резко, с фальцетом, выкрикнул:

– Через праузу здесь будет Теском! Через полпраузы тебе и тем, кого ты сюда привела, надо перейти… Я не знаю, дочь, куда…

– Откуда?… Кто?.. – проговорила вначале Гелина, поражённая суетливым поведением отца.

Весь долгий день её томило тревожное чувство – должно что-то произойти. Но такое с нею случалось постоянно, с первых минут разлуки с Хараном.

– С каких пор Теском смеет входить в хабулин многоимённого? – наконец, членораздельно задала она вопрос отцу. – И кто принёс тебе это известие?

– В Примето с разрешения кугурума Теском может войти к нам. А кугурум уже разрешил ему осмотреть мой хабулин. А кто принёс… Тут твой Харан.

– Харан!.. Здесь?!

Она задохнулась от вскрика. Позабыв о Тескоме и об отце, отпрянувшего в сторону, Гелина резко соскочила с постели, уже разобранной для сна, и бросилась на выход из комнаты. И сразу за дверью попала в объятья Харана.

Гонат Гурбун Гродов всегда вёл размеренный образ жизни. Преимущества многоимённого и гита давали ему значительные возможности, однако пользовался он ими только в силу социального статуса. Потребности его всегда были скромными, желания – на уровне бытовых. Он за долгую жизнь, а имел уже более чем полутора столетний возраст, поменял несколько хабулинов в различных городах, во всяком случае, в Примето это был шестой по счёту обмен. При нём никогда не было многочисленной мажуромы, оттого приобретённые и оставленные жилища с дуварами всегда были запущенными, а порой не до конца обжитыми. Впрочем, те, кто предпочитал обмениваться хабулинами, мало чем отличались от Гродова. В хабулине для таких, как он, главное: наличие закалочной, раздаточных и какое-нибудь производство. А до остального у них не доходили руки, да и желания не было, чем-либо заниматься вообще.

Гонат Гурбун