Сапер. Том III - Алексей Викторович Вязовский Страница 22

мужик мировой, дурашливый, шутил постоянно. А вместо него какого-то зверя подсунули, хоть и похожего на прежнего. — Я тут капитан! — горделиво задрал голову Павел Никанорович. — А вы, шелупонь, пассажиры. Да без моего разрешения вы поссать за борт не смеете! Пулеметы они тут ставить надумали, специалисты хреновы! Давайте по норам рассасывайтесь, не мешайтесь тут под ногами! Сказал же: доставлю без сучка и задоринки, никто не узнает. Ваше дело сопливое, указания капитана выполнять беспрекословно! А теперь — кыш отсель!

Много я по жизни всяких начальников слышал. И больших, и маленьких. Если не осадишь сразу — на голову сядут.

Глава 7

— Стоять, гады! — послышался зычный крик капитана. — Что ж вы творите, сволота? — по трапику, так до сих пор и не втянутому на борт, прогремели сапоги Павла Никаноровича и он добавил уже на берегу: — Перестань толкать! Соляру слить забыли…

— Тихо ты! — я догнал Закуску, схватил за отворот бушлата. — Немцев к нам хочешь навести?! Сам же знаешь как по воде хорошо звук расходится…

Проняло. Капитан заткнулся, помчался к МАНу.

Ладно, пора разобраться, что тут и как. На первый взгляд на этом катере народу гораздо больше, чем свободного места. Для рыбалки, может, и нормально было, а для отряда «Победа» — тесновато. Главного пассажира уложили на пол. Да уж, ему и без виселицы скоро кирдык бы пришел, с голодухи бы загнулся. Вот как к нему обращаться? По имени-отчеству? По званию? Хрен его знает, определимся позже.

— Ну, как оно, на воле? — спросил я для завязки разговора. Ну, заодно и размоченный сухарь подсовываю. До кормежки еще хрен знает сколько, а подкрепиться не помешает. Тут у всех сейчас проблем с аппетитом не будет, никакими плюшками не перебьешь.

— Спасибо, что спасли, — вполне твердо сказал Яков, когда схарчил сухарик. Он у него, наверное, еще во рту целиком рассосался, как кусок рафинада. — Это что, из-за меня… весь этот тарарам затеяли?

— Получается, что да, — ответил я. А чего таить? И так понятно, что по его душу.

— Вас… из Москвы прислали? — вестимо дело, про батю думает. Но лучше я ему сразу скажу, чтобы не обманывался.

— Нет. Я так думаю, что в Москве даже не знают еще об этом. Мы про вас случайно услышали, — ну а дальше я ему коротенько, пока кораблик готовился отчалить, изложил что и к чему.

Яков подумал над вывертами судьбы, когда одни военнопленные спасают других военнопленных, под это дело похрустел еще немного сухарями, а потом спросил:

— И куда мы теперь? Как выбираться будем?

А вот это хорошо. Раз человек планы на будущее строит и в коллектив себя сразу включает, не всё так плохо. Подкормится чуток, на ноги покрепче встанет, и обузой не будет.

— Сейчас мы по Десне поднимемся, — объясняю ему расклад, — а там до Брянщины недалеко, скроемся в тамошних лесах на время. Обоснуемся на месте, найдем способ и с Москвой связаться.

А глаза-то у товарища Джугашвили загорелись, обрадовался. Надеется, значит, что папка не забудет. Ну и мы тоже этого будем ждать, скрывать не буду.

Остальные и сами распределились. Вон, Махно, не успели мы еще отчалить, уже кемарит, посапывая. И прибившийся к нам Елисей тоже возле него мостится. Так что сейчас подождем, когда запасливый капитан наберет соляры с немецкого грузовика — и в путь.

* * *

Уж не знаю, какими тайными тропами продвигался Никанорыч, мне оно всё едино — вода и есть вода. Тем более, что стемнело быстро и плыли мы большей частью ночью и в утренних сумерках. Тихонько так крались. Повезло, что почти сразу повалил снегопад, надвигающаяся зима хорошо нас скрыла.

Я, если честно, тоже уснул после всех этих приключений. Да, пора, наверное, переходить в пенсионеры. Мемуары диктовать, с пионерскими организациями встречаться, после обеда читать газетку, сидя в кресле-качалке. Ещё трубочку завести. Как у Закуски. Попыхивать себе. Все лучше папирос.

А с утра, еще только засерело, мы с капитаном поменялись местами. Ну, сначала он нас поднял, мягко похлопывая по плечу каждого, и шепотом говоря «Доброе утро». Это мне только показалось, что он рявкнул: «А ну хватит дрыхнуть, бездельники!» и еще что-то из области специальных корабельных терминов. Потом все дружно растягивали маскировку, хотя небо по-прежнему давало благополучный прогноз в виде сплошной облачности на высоте двенадцати метров.

Не, объем работ у Никанорыча, конечно, запредельный. А ну, порули в темноте, да еще и не на рыбалке в мирное время, а под угрозой расстрела. И это при благоприятном исходе. А я ведь так и не спросил у старика, что он собирается делать после того как доставит нас на место? Судя по всему, живет он один. Я бы его взял старшиной, тогда за хозяйство отряда можно было бы и не переживать. Ладно, время есть, посоветуюсь с Базановым еще, поговорим с дедом.

А вот наши, сойдя на берег, и без меня нашли чем заняться. Уже соорудили костерчик в ямке, поставили котелок с деснянской водой, готовят что-то. Ну и трепятся.

— Я в будке капитана шахматную доску видел, — Быков отрезал прутик от опавшего куста, помешивает им. — Кто хочет сыграть?

— А давайте турнир? — загорелся Енот. — Федорович, ты как?

— В гробу я видел эти шахматы, — нахмурился майор. — Случай у нас тут был. На передке. Сидели в окопах возле УРа, играли с товарищем на скорость. Даже часы специальные были. И вдруг обстрел. Фашисты мины кидают. Мы даже залечь не успели, взрыв, товарищу осколком полчерепа срезало. Он наклоняется… и мозги прямо на игральную доску вывалились.

Народ резко сбледнул, но никто блевать не побежал. Даже Аня. Крепкие тут у нас люди подобрались, пищей бросаться никто не собирается.

— Пойдем, я промою тебе рану, — подпольщица потянула обратно на борт Елисея. — У меня спирт есть.

— У медицины всегда спирт есть, — вздохнул Гаврилов. — Хорошо им живется. Хотя и среди врачей встречаются так себе… В июле тоже был случай. Проткнул чем-то ногу. Болит — сил нет. Прихожу к нашему санинструктору. Бабища такая… Поперек себя шире. Ее даже комбат боялся. Говорю