«Желтая смерть» - Герман Иванович Романов Страница 22

И вот он на войне — не желая отираться при штабе в Мехове, выступил со «своею» дивизией на Краков, до которого рукой подать — меньше сорока верст. Ночным маршем поспешали и «железные» стрелки Деникина, Антон Иванович словно предчувствовал, что нужно успеть на «смертный пир», и поторопился — оставить свою кавалерию в сражении одних, его стрелки посчитали для себя позором.

Но никто не ожидал, что австрийская кавалерийская и пехотные дивизии встретят наступавшие русские войска на левом берегу Вислы, чуть ли не у самых пограничных столбов, где они пытались занять позиции — только не успели. А предоставлять им время Келлер не собирался — приказал атаковать неприятеля, и сбить его с позиций, используя внезапность. Австрийцы были ошеломлены, несколько передовых рот полностью вырублены в скоротечной атаке. Командир дивизии, 45-ти летний генерал-майор Сергей Петрович Ванновский, сын военного министра, решил охватить неприятельский фланг, выдвинув в обход легкую бригаду, как неоднократно проводилось на учениях. А потому командующий корпусом решил поехать вместе со своими «любимцами» — все старослужащие уланы и гусары только поднимали пики, приветствуя своего «генерала». Федор Артурович не собирался вмешиваться в действия командира бригады, он жаждал увидеть собственными глазами первое конное сражение этой войны.

Как генерал он еще не воевал, не командовал в бою войсками, хотя его двоюродный брат Федор Эдуардович, командуя «Восточным отрядом» был убит разрывом японского снаряда в бою на Янзелинском перевале 1 июля 1904 года, сраженный 36 шрапнельными пулями…

Впереди Келлера выстраивались ровными шеренгами ингерманладские гусары — четыре эскадрона с пиками, пока еще закинутыми за плечо, совершенно безбоязненно готовились пойти на сшибку с вражескими кавалеристами, совершенно не страшась полуторного превосходства врага. Вот только командир полка, а одновременно и бригады, полковник Богородский имел на этот бой свои планы — обе пулеметных команды «мадсенов» заняли позиции впереди, коноводы отводили от них лошадей в тыл. Одно это свидетельствовало о том, что пулеметчики будут драться до конца, и сама мысль о бегстве для них недопустима. Остановить фронтальным или дефиладным огнем из «чертовых балалаек» атаку превосходящих сил вражеской конницы невозможно, однако определенное расстройство в боевые порядки они введут. Но главное — они отвлекут все внимание на себя, тогда как справа в кустах, выйдя далеко вперед, расположились станковые «максимы» единственного пулеметного взвода. Тачанки даже не подъезжали близко, чтобы противник не заметил приготовления, а сами пулеметы хорошо замаскировали.

Конно-артиллерийская батарея бригады расположилась за рощей, невидимая неприятелю, и готовилась открыть огонь шрапнелью по вражеской коннице. Но если в действие вступят вражеские орудия, то подавить их беглым огнем незамедлительно.

— Пошли, хорошо пошли, — казаки конвоя за его спиной зашептались, когда австрийская конница двинулась с места. Келлер всегда носил чекмень Оренбургского казачьего войска, также как Ренненкампф Забайкальского, только цвет лампас был голубым, а не желтым, как у Павла Карловича. И взвод конвоя был из казаков 1-го Оренбургского полка.

Действительно, австрийскими и венгерскими всадниками можно было любоваться — прекрасная выучка, лошади отлично выезжены, подобраны в эскадронах по масти. Можно любоваться, но следует помнить, что это враг, которого следует победить…

Кавалерийский бой 1-й мировой войны в августе четырнадцатого года — никто не хотел уступать. Но только поначалу венгры с австрийцами рвались с русскими в рубку…

Глава 21

— Но хоть что-то, как их тут много!

Сквозь зубы пробормотал генерал-лейтенант Келлер, видя, как начали валиться на землю венгерские гусары вместе с конями. Однако остановить вражескую кавалерию дюжина «мадсенов» не смогла — магазин на 25 патронов опустошается гораздо быстрее, чем идет его замена, а конная атака скоротечна — на галопе две версты проходят за полтораста секунд. Так что за пару минут «чертовы балалайки», все вместе взятые, выпустили по врагу полторы тысячи патронов, большая часть которых не принесла противнику ущерба — дефиладный огонь не слишком результативен. Зато фланговый обстрел из двух «максимов» сразу дал столь нужный результат — но так и металлические ленты из звеньев, куда лучшие, чем холщовые, на двести патронов и водяное охлаждение ствола.

Добрая треть гусарского полка, попавшая под самый эффективный анфиладный огонь, была сбита на землю, «скошена» подобно траве под взмахом острой кромки «литовки». Однако остановить вражескую кавалерию два «максима» не смогли — будь весь пулеметный эскадрон, вопрос был бы снят, но, к сожалению, имелся только один взвод.

Атака потрепанных стальным ливнем гусар продолжалась, венгры оказались на удивление задиристыми. Сами рвались в схватку, хотя из шести эскадронов их осталась едва половина. Драгуны пострадали намного меньше, но сотня австрийцев все же попадала вместе с конями — убитыми или ранеными, не важно, главное, что в конной сшибке участия принимать они уже не будут. Но, к сожалению, большая масса вражеских всадников уже проскочила через пулеметный огонь, и наступило время конного «шока» — встречной конной атаки с последующей рубкой.

Сквозь грохот выстрелов донесся зычный выкрик командира ингерманландских гусар — полковник Богородский сам повел их в смертельную схватку, где все должна была решить сталь клинков — кому победить, а кому умереть в этот день под ярким солнечным светом.

— Пики к бою! Шашки вон! В атаку, рысью, марш-марш!

Ровные шеренги русских гусар тронулись навстречу уже разорванным порядкам венграм, набирая ход. Атаку кавалерию всегда встречают контратакой — кони должны набрать ход и вынестись на сшибку, стоять на месте для конницы самоубийство, если только не в спешенных линиях, когда начинается пехотный огневой бой. Так бы поступили драгуны, но и венгры тогда поостереглись бы атаковать в конном строю. Но сейчас желание командиров противоборствующих бригад оказалось обоюдным — они не сговариваясь выбрали именно «шок» — а так называют решительную атаку.

Две конные массы шли друг на друга — порядком расстроенная австро-венгерская кавалерия, и сохранявшие строй русские уланы и гусары. Келлер видел, как коноводы уже заспешили к пулеметчикам полковых команд — расчеты быстро приторачивали пулеметы к седлам. В сшибке им делать было нечего, а вот поддержать огнем с флангов в случае необходимости, не допустить обхода — вот там их место, да и последний резерв командиров полков эти четыре десятка отлично обученных всадников.

Две конные массы схлестнулись — пошла яростная рубка, которой Келлеру никогда не приходилось видеть. Все же на войне с турками бывало по всякому, но чтобы шло такое побоище, то впервые в жизни. Семь русских эскадронов схлестнулись с примерно девятью