НИИ особого назначения - 2 - Саша Фишер Страница 22

На первый взгляд в корпусе никого не было. Рабочий день всех его обитателей начинался, как и у других-прочих — после завтрака.

Хорошо…

Я пробежал мимо, пропрыгал по валунам до самого берега. Присел на корточки, отдышался. Зачерпнул горсть обжигающе-ледяной воды, брызнул себе в лицо. Отфыркиваясь, вскочил, попрыгал и побежал обратно. Всякое там утреннее оцепенение как рукой сняло. Все-таки, есть что-то правильное в утренних пробежках. Жаль только, что выгнать себя на таковую — это целый подвиг, не меньше.

Идею забраться в административный корпус через окно я отмел почти сразу. Обе стороны, на которые выходили окна, находились под прицелом камер. А объяснять службе безопасности, какого хрена, я был не готов.

Так что просто подбежал к крыльцу, перескочил через три ступеньки и подергал дверь.

Она ожидаемо открылась. Внутри территории базы царил почти настоящий коммунизм. Запирались только лабораторные и больничные сейфы. Ну и тот, в котором документы хранятся, наверное.

Мысленно я уже приготовил отмазку. Если спросят, зачем я заходил в третий корпус, скажу, что на пробежке прихватило, и безудержно захотелось в туалет. А до жилого еще далеко, боялся не донести.

Придержал дверь, чтобы не хлопать.

В маленькую прихожую, не особо предназначенную для очередей, выхоило три двери. Кабинет дяди Севы, кабинет неизвестной мне пока что Авдеевой В. С. И кабинет психолога. Под крупными буквами «ПСИХОЛОГ» красовалась табличка с с нарисованными от руки именем-фамилией. Хомова Дарья. Выглядело так, будто рисовал ребенок. Буквы были большие, округлые и с множеством дорисованных цветными фломастерами цветочков и завитков.

Озираться в поисках камер я не стал. Ясно же, что они тут есть. А туалет в каждом кабинете свой. Так что, следуя своей бесхитростной легенде, я толкнул дверь психолога и просочился внутрь.

«Уютненько», — подумал я, оглядывая изящный письменный стол, короткий кожаный диванчик, который прямо-таки манил и требовал: «Присядь на меня и расслабься!» На столе стояла лампа с мозаичным стеклянным абажуром. А возле окна — шкаф с множеством ящиков. Пол покрыт толстым и мягким ковровым покрытием. Нога в нем утопала чуть ли не по щиколотку. Так что если вдруг кому-то не лежалось на диване, то можно было прилечь на пол без ощутимой потери в комфорте.

Я подошел к столу. Надо же, стекло! Прямо как у меня, когда я был мелким и учился в младших классах. По идее, под это самое стекло я должен был класть разные нужные вещи, типа расписания уроков, распорядка дня, таблицы умножения и правил русского языка. На деле же там было что угодно, кроме нужного. Какие-то вырезанные из журналов спортсмены, каляки-маляки с изображением ножей, мечей и автоматов-пистолетов, особо значимые цитаты. Не помню, кто из друзей завел это моду. Но у меня долгое время под стеклом на столе красовалась цитата из капитана Блада. Дословно не помню, но что-то вроде «Я играю с теми картами, которые мне сдали».

А потом какие-то британские ученые доказали, что стекло на столе у школьников вредно сказывается на зрении, и родители моментально убрали это безобразие. Но Дарья, видимо, труды британских ученых не читала, так что у меня сейчас была возможность поразглядывать, что именно она держит перед глазами все время.

Несколько фотокарточек. Девочка лет десяти обнимает довольно уродливого плюшевого мишку и показывает большой палец. Три красотки в белых халатах на фоне какого-то пульта управления или чего-то подобного. Все трое широко улыбаются. Очень мелкое групповое фото. Раз, два, три… Восемь человек. Тоже в белых халатах, в центре с важным видом стоит полноватый дядечка…

Рисунок от руки. Художник уверенными штрихами изобразил нагромождение камней. Как будто даже очертания знакомые, где-то я видел такую штуку совсем недавно.

Хм. Серьезно?

«Тюрьма остается тюрьмой, даже если она очень просторна, и у нее нет стен и решеток». Капитан Блад.

Несколько набросков лиц карандашом. Не очень реалистичные, но узнаваемые. Лада, Пашка, Шурик.

Так, подождите… Я снова принялся разглядывать групповое фото. Ну точно! Этот хрен в центре — один в один тот самый «вельветовый» истерик, с допроса. А рисованное нагромождение камней… Хотя нет, не уверен. Такие камни здесь в Карелии обычное дело. Так что немудрено, что конкретно эти кажутся мне знакомыми. Может это те же камни, которые мне Роман показывал, из Хевозера, а может и любый другие.

Кроме всех этих картинок под стеклом, на столе имелся письменный прибор с несколькими карандашами, ножницами и горстью скрепок. И несколько округлых гранитных камешков, сложенных горкой. Рука моя машинально дернулась к тому месту, где должен быть карман. Обычно там я таскал амулет, который всучила мне бабушка Феди. Но не сегодня. На пробежку я оделся в спортивный костюм и как-то не подумал его прихватить с собой.

Ну что ж, приятно познакомиться, психолог Дарья Хомова… Я на секунду замер и прислушался. К этому корпусу вела дорожка, посыпанная щебнем, а окна кабинета выходят как раз в сторону крыльца. Так что если кто-то будет приближаться, всегда успею юркнуть в туалет и сделать невинный вид, в смысле — спустить штаны.

Что именно я хотел тут найти — понятия не имею. Просто какой-то зуд мешал мне записаться на прием к этому человеку без предварительной разведки.

Я выдвинул ящик стола. Ага… Медицинский сканер, вроде того, каким недавно пользовался Максим. Цепочка с круглой подвеской с голубым прозрачным камнем посередине. Типа, для гипноза оборудование? «Смотрите на маятник и слушайте мой голос…» О гипнозе я имел представление только по фильмам, если честно. Но эта штука в него вполне укладывалась. Пластмассовая заколка-краб розового цвета. Скорее детская. И все. Никакого журнала с записями или чего-то подобного. Наверное, ежедневник наш психолог носит в своей сумочке, а не держит на рабочем месте.

Я задвинул ящик стола обратно и повернулся к шкафу с ящичками. Такая сцена есть в каждом шпионском фильме. Когда герой лезет в такой вот шкаф, копается там в личных делах и за пару минут находит нужные ему подозрительные документы.

И раз все остальные варианты я исчерпал и ничего подозрительного не нашел… Ну, почти… Значит, самое время и мне изучить личные дела, или что там она хранит в этом шкафу-каталоге?

Выдвижных ящиков было восемь. Маркированы они были… гм… странно. Луч моего крохотного фонарика скользил от одного к другому.

«Мама-яма-гонг».

«Хмурый филин».

«Головоломка».

«Сусеки и сестры».

«Жгучий мох».

«Совесть пустышка».

«Кричалки и вопилки».

«Рассветные истории».

Таблички явно нарисованы той же детской рукой, что и на входной двери. Только вот что это все значит? Какие-то психологические трюки, которые простым смертным не понять?

Я выдвинул первый из ящиков, который попался мне под руку. Чтобы просто с чего-то начать. Кассеты! Надо же! Обычные такие магнитофонные кассеты, совсем как у Кости в плеере, на котором он мне давал послушать запись эфира «жужжалки»!

К счастью, на них были просто имена и фамилии. И даты. Так… Интересненько. Похоже, я открыл ящик «Двенадцати». Ну или во всяком случае, четверых из них.

Хм. Лада говорила, что ходила к Дарье, и она разложила ей по полочкам отношения со мной. Значит где-то здесь в шкафу должна быть запись этой беседы. По дате — очень просто. Она должна быть позавчерашней. Как раз между тем, как я непонятным образом переместился из вычислительного центра в собственную спальню и тем, как я вернулся под утро и застал в своей комнате Ладу.

Осталось только найти нужный ящик…

Я принялся торопливо выдвигать то один, то другой, старательно следя за тем, чтобы луч моего мелкого фонарика не скользнул в сторону окна.

Ага, вот оно!

«Совесть пустышка». Здесь хранились записи Лады, Обезьяны и какого-то Кирилла Смыгина. И как только я нашел нужную, на дорожке рядом с корпусом захрустели чьи-то неторопливые шаги.

Глава 13

Стоит только обзавестись привычками, и дни потекут гладко.

Альбер Камю «Чума»