Венсеремос! - Николай Соболев Страница 22

Все трое засмеялись.

— Смотри-ка, — шепнул лейтенанту каперанг. — Даже клички знает!

И тут же предложил, через переводчика:

— Ну что, по коньячку за знакомство?

До коньяка дело дошло позже, после взлета, когда стюардессы развозили напитки. На испанском с вкраплениями русских и английских слов трое обсуждали агрессивную политику империалистических стран и маоистского Китая, прославляя миролюбие Советского Союза. Вася аккуратно навел на «теорию домино» и дальнейших подвижек в Азии, но тут каперанг высказал свое «фе» Джону Фостеру Даллесу:

— Да чушь эта теория! Никакого домино не будет, если не созрели предпосылки!

— Неужели? — решился на маленький вброс Вася. — Ну давайте проведем мысленный эксперимент. Предположим, Советский Союз затеет крупные военно-морские учения в Северной Атлантике. Каковы, по вашему мнению, будут ответные действия Великобритании?

— Очевидно, они выдвинут в район учений одну или обе авианосные группы, смотря по наличию.

— А если британские авианосцы будут сильно и надолго заняты, что сделают аргентинские военные, которые спят и видят свой флаг над Мальвинским архипелагом?

— Высадятся! — выдохнули оба офицера.

— Вот вам и домино в чистом виде, — резюмировал Вася.

Стратегические разговоры закончились после промежуточной посадки в Рабате, когда Васю буквально похитили стюардессы (не иначе, лейтенант, когда ходил в туалет, сболтнул про сподвижника Гевары).

А как выглядит Че, а где он, а что у вас с рукой…

— Ерунда, бандитская пуля, — ляпнул Вася, вызвав ахи и вздохи. — Да нет, в ухе ковырял и вывернул.

Юля, самая молодая, прыснула, остальные через несколько секунд последовали ее примеру.

— Девочки, а откуда вы так хорошо испанский знаете?

— А у нас почти все выпускницы иняза.

— Иняз? И в стюардессы? Как это? — Вася не так представлял себе карьеру выпускниц института имени Мориса Тореза.

— Да повезло, наверное, — ответила Юля. — Зарплата хорошая, возможность мир посмотреть… Ой, нам пора еду раздавать!

Накормили Васю со спутниками по первому классу — цыплята-табака, лосось, красная икра, подлили товарищам офицерам коньячку…

Когда спутники после еды и алкоголя сыто задремали, в проходе у кресла остановилась Юля.

— Товарищ Уасья, у меня к вам просьба…

— Чем могу.

— У нас в Инязе есть интерклуб, я была председателем. Вы не могли бы прийти, рассказать о Боливии, Перу, Че? Это в центре, на Остоженке, я вам адрес и телефон напишу!

— Обещать не буду, но постараюсь.

Стукнули колеса о бетон Шереметьево, лайнер подрулил к шайбе аэропорта, в овальных иллюминаторах Вася увидел, как к трапу подкатывает черная «Волга» и всем нутром почуял, как вступает на офигительно тонкий лед.

«Интересно, а они могут меня арестовать?»

Умытая весенним дождиком Москва вызывала странное дежа-вю: где трехъярусная развязка с МКАДом? Где собственно МКАД — что, вот эти две полосочки в каждую сторону? Где торговые центры и высотные дома? Где реклама? Где, в конце концов, все шлагбаумы и все, мать их, заборы? Почему так голо выглядят кварталы хрущевок, где большие деревья?

На Соколе машина свернула направо, за окнами потянулась улица новых панелек, с изредка торчащими между ними, как гнилые зубы, старыми двухэтажками и даже избушками. Еще поворот направо — и Вася окончательно потерялся в неопознаваемых далях. Понимание где он находится забрезжило лишь после того, как «Волга» проскочила арочный железобетонный мост над протокой и после стоящих на кругу троллейбусов запетляла между совершенно дачного вида домиков.

— Bosque de plata, — не очень понятно снизошел до объяснений сопровождающий.

Лес из серебра? Касику потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить — Серебряный Бор!

Машина въехала в заранее открытые ворота и встала у крыльца, мокрого от недавнего дождя. Вася сделал несколько дыхательных упражнений для спокойствия, а на звук мотора из двери вышел товарищ Кузнецов.

— Значит, МИД? — спросил Вася на английском вместо приветствия.

— МИД и ничто иное, — улыбнулся в ответ хозяин и слегка посторонился. — Проходите.

Бревенчатый дом, несмотря на водяное отопление, пах старым деревом и сыростью. По фарфоровым изоляторам на стенах вились провода в порыжевшей тканевой оплетке, уютно поскрипывали половицы, покрытые вытертыми ковровыми дорожками, но впечатление начисто портила слишком казенная обстановка, убивая уют старой дачи. Нахлынувшая было ностальгия мгновенно улетучилась при виде оловянных бирок с инвентарными номерами, прибитых к ножкам мебели.

Кузнецов уселся в рабочее кресло с кожаной обивкой, показал Васе на такое же и подвинул в сторону настольную лампу тяжелой меди с зеленым стеклянным абажуром.

— Для начала, товарищ Амару, будьте добры не выходить в город в таком виде.

Зеленая форма с курткой под брезентовым ремнем, высокими ботинками на шнуровке и кепи со звездочком смотрелась для все еще серой Москвы экзотически, но начинать разговор с подчинения требованиям — не лучшая тактика. Вася внутренне собрался, сейчас главное не назвать визави «Борисом Семеновичем» — после одного из визитов на Касигуачу он вспомнил, что видел «Кузнецова» на фотографии в дедовском архиве. Большой начальник, солидный мужчина в возрасте лет на десять постарше, чем сегодня, стоял в окружении молодых еще сотрудников ПГУ. Когда-то он направлял деда, а теперь отчитывал внука.

— Вы ставите под удар всю конспирацию, это недопустимо…

— Товарищ Кузнецов, о том, что мой прилет конспиративный, я слышу впервые, — мягко остановил его Вася. — И я не офицер разведки. Если вам нужна моя помощь — я помогу, а командовать мной не надо, мой командир в Андах.

Кузнецов снял и неторопливо протер свои рейбаны, потом водрузил на нос с широкими крыльями и стал похож на портрет члена Политбюро — костюм, галстук, очки, аккуратная прическа — отличаясь разве что полуулыбкой.

— Давайте тогда к делу. Ваши чешские и французские прогнозы полтора года назад в основном сбылись, разве что де Голль ушел совсем недавно, а не сразу после протестов.

— А Гагарин?

— Да, разбился, — потемнел лицом Борис Семенович. — Но как вы это могли узнать?

— Да я ничего не узнавал. Обостренная интуиция, что-то вроде.

— Это связано с… — Кузнецов перевернул листок, нашел нужное место, — … с вакой?

— Вероятно. Во всяком случае, на здоровье эта аномалия воздействует благотворно, Че тому пример.

— Хорошо, а что подсказывает ваша интуиция по ситуации в Латинской Америке?

И Вася, откинув опасения, бросился излагать видение с вершин Кордильер. Про грядущий Андский пакт и попытку конфедерации двух стран. Про присоединение Чили в перспективе — Кузнецов сделал пометки, стоило Васе употребить название «Народное единство». Про необходимость общей экономической программы, которая позволит противостоять американскому диктату.

Борис Семенович внимательно слушал, не возражал, лишь изредка вставлял реплики, все больше о политической составляющей.

— Вы же марксист, — поглядел ему в глаза Вася, — вы же знаете, что экономика первична.

— Острая обстановка может и переиграть экономику.