Писатель: Назад в СССР 2 - Рафаэль Дамиров Страница 22

«Водные процедуры он проделывал, только позавтракав, а завтрак его был достоин, недорезанного в семнадцатом и в последующие годы, петербуржского аристократа-англомана: овсяная каша, яичница… не с беконом, конечно, а так, с несколькими кусочками любительской колбасы. И кефир, вместо кофе или чая. После оставалось лишь принять контрастный душ и тщательно вычистить зубы, причем, исключительно зубным порошком, бормоча при этом:» Поморином' вашим, из тубы жестяной, только унитазы драить'.

От стола я отошел, только когда глаза стали слипаться. Пришлось встать, сходить в ванную, она же — туалет и после положенных водных процедур завалиться спать. Сквозь сон я еще некоторое время слышал, как играет и поет Владимир Семенович, удивляясь его выносливости. Разбудил меня громкий стук в дверь. Я вскочил, как заполошный, и увидел свет, что сочился сквозь желто-розовую ткань занавесок. Уже утро? Мне казалось, что я только что уснул. Как был в трусах, сполз с постели и пошел открывать. За дверью стоял мэнээс Лиепиньш.

— Доброе утро! — сказал он.

— Привет! — буркнул я. — Что случилось?

— Простите, Артемий Трифонович, — смущенно пробормотал он. — Надежда сказала, что вы согласились поехать с нами к моей матери.

Хм, не передумали значит.

— Ну согласился, — кивнул я. — А чего в такую рань?

— Вам еще номера нужно сдать, — деловито объяснил «импресарио» Высоцкого. — А потом, чем раньше приедем, тем дольше побудете у нас в гостях.

И скорее — пожрем, интерпретировал я его слова на свой лад.

— Ладно, — сказал я. — Буду собираться.

Собирался я недолго. Да и со сдачей номеров проблем не возникло. Видать, аура знакомства со знаменитостью продолжала нас с Надюхой оберегать. С обычными гражданами в советских гостиницах не слишком-то церемонились. Примерно, через полчаса мы уже спустились с чемоданами в вестибюль. Там нас поджидал верный Роберт. Он забрал чемоданы и повел нас к своему авто. Машинка оказалась не слишком престижной — обыкновенный «Запорожец», правда, довольно редкой модели «ЗАЗ-965». В прошлой жизни я такую и не встречал.

Наденька, заметив, что я разглядываю автомобильчик ее жениха, гордо задрала носик, словно — это было ее собственное авто. Жених сложил в багажник, который был под передним капотом, нашу поклажу, отворил дверцу и откинул переднее пассажирское сиденье. Сгорбившись, я залез на заднее сиденье, предоставив невесте ехать рядом с суженым. Счастливый обладатель сего чуда советского автопрома сел за руль и мы помчали. Благо, что и ехать было недалеко. Всего-то два десятка километров. Я не стал расспрашивать молодых как так вышло, что они за один вечер решили связать себя узами брака, потому что по прежнему не особо верил в реальность происходящего. Даже не столько в реальность, сколько в то, что кто-то из этой парочки действительно дойдет до ЗАГС. Потому молчал, а пока мы петляли по рижским улицам, пересекали Даугаву, Лиепиньш рассказывал о своей матери.

Жила она в курортном поселке Дзинтари. Работала на парфюмерной фабрике «Дзинтарс» еще с довоенных времен, когда это была «частная лавочка» господина Бригера. Участвовала в рабочем движении за присоединение Латвии к СССР. Теперь на пенсии. Эти сведения лично мне ни о чем не говорили, а кузину заставили трепетать. Да она и так была вне себя от страха. Наверное, представляла суровую маман, которая говорит по-прибалтийски медленно, но зато каждое ее слово — кремень. Ничего, не робей сестренка, мы еще посмотрим, кто кого!

Асфальтированная дорога тянулась вдоль частных домиков — бывших вилл и нынешних дач. Моря не было видно, но оно и понятно — его заслоняет так называемая авандюна, поросшая соснами. «Запор» притормозил возле одноэтажного домика с открытыми воротами, ведущими во двор. Роберт посигналил, и из дому вышла пожилая женщина. Сделала непонятный знак рукой, то ли отмахивалась, то ли приветствовала. Лиепиньш свернул с дороги и въехал во двор. Выскочил из салона, помог выбраться Наденьке и откинул сиденье, чтобы мог наконец вылезти я. При моих габаритах «Запорожец» проще снять с себя, чем из него выйти.

Кузина стояла обомлевшая, глядя на то, как хозяйка дома спускается с крылечка. Выглядела мамаша мэнээса действительно строгой. Худая, длинная, в темном пальто, наброшенном на плечи. На непокрытой голове накручен «кукиш». Лицо морщинистое, а волосы темные, без единой сединки. Может — крашеные? Мадам Лиепиня, прежде всего, подошла к сыну, приобняла и поцеловала и только потом обратила взор голубых, чуть слезящихся глаз на Наденьку. Роберт несколько суетливо представил нас:

— Мама, познакомьтесь, это Надежда, я вчера вам рассказывал о ней по телефону, а это ее родственник Артемий. Они из столицы.

— Лиепиня, Илзе Робертовна, — церемонно отрекомендовалась старуха. — Прошу в дом.

Она показала рукой на крыльцо. Мы гуськом поднялись на него. Я шел первым. Отворил входную дверь, переступил порог и оказался в просторных сенях. Из них вели две двери. Я потянул за ручку ту, что выглядела солиднее и не прогадал. Она вела в дом. Я посторонился, пропуская кузину, как пускают кошку в новое жилище. Она вошла и замерла у порога, не зная, что делать дальше. К счастью, следом вошла хозяйка. Она сняла калоши, которые были у нее на ногах и тем подала пример. Мы с Надюхой тоже разулись. Я помог ей снять шубейку и снял свое пальто.

— Девушке — тапочки, — пробормотала Илзе Робертовна, и выдала моей родственнице нечто, напоминающее вязанные младенческие пинетки, только размером побольше раз в десять. — А вы, молодой человек, походите в носках. У меня половицы теплые.

Она была права. В доме и впрямь было тепло. Половину прихожей, а также — кухни, занимала большая печь. На полу расстелены вязанные из разноцветных лоскутков коврики и дорожки. Где-то тикают ходики. Еле слышно бормочет радио. Пахнет пирогами. На окнах висят кружевные занавески. И вообще — очень чисто и уютно. И что самое интересное, на первый взгляд, ничего специфически латышского. Такой дом можно встретить и в России и в Белоруссии. Вот, пожалуй, мебель выглядит чересчур европейской. Да отрывной календарь, что висит в простенке между окнами, напечатан на латинице.