Олег Измеров - Задание Империи Страница 23

— Добрый вечер, Виктор Сергеевич! Что-то сегодня припозднились. Никак барышню завели?

— Нет, я в кино ходил. На немецкую комедию.

— А и барышню б завели, то и что с того? Я не ревнивая. А барышни у нас на Брянщине хороши; говорят, даже в Париже нет такого.

Удалившись в свою комнату, Виктор вспомнил, что так и не придумал, из чего сделать регулятор громкости для репродуктора.

«А карандаш?» — мелькнуло у него в голове. Он достал один из купленных в пассаже карандашей, раскрыл свой складной набор инструмента и, разделив деревянный футляр вдоль на две части, аккуратно извлек грифель.

«Вот и сопротивление. Осталось только попросить у хозяйки чуток медной проволоки и дощечку».

— Это вы сами такой прибор придумали? — ахнула Катя, наблюдая за процессом усовершенствования. — Вот просто грифель и проволочки и из этого волюмконтроль получается? А у нас кто только не мучается с этими радиорупорами. Иные винт крутят, пока не сломают.

— Ну, это вообще-то до меня было известно.

— А все равно ж надо было вообразить в голове и сконструировать. У нас же с конструкторами плохо. Теперь все из-за границы готовые машины и чертежи привозят, думать и разучились. Да, чего я собственно хотела спросить. Вы какой размер газовой маски носите?

— Да я, собственно, пока не ношу.

— Раз вы у меня официально прописаны, надо в земобороне на жильца газовую маску получить. Вы свой размер помните?

— Нет. Давно как-то не требовался, забыл.

«Кто их знает, с каким они тут совпадают — с ГП-4У или с ГП-5? А может, ни с тем, ни с другим?»

— Ну пройдемте в гостиную, я линейкой померю.

Машинка действительно была разложена, и на ней были разложены куски материи и выкройки, по-видимому, нарядного платья.

— Вы слушаете «Немецкий эфир», — вещал приемник, — мы продолжаем нашу музыкальную программу.

— А это не… — на всякий случай поинтересовался Виктор, покосившись на красную карточку с орлом.

— Нет, — ответила Катя, — они супротив англосаксов передают, а о нас все хорошо говорят.

Подтверждая ее слова, оркестр со странным названием «Леша и его банда» запиликал пародийную песенку на русском языке на мотив фокстрота из «Трех поросят» — «Кто поверит Би-Би-Си, Би-Би-Си, Би-Би-Си? У кого ты не спроси, все ответят — нет!»

— Не вертитесь…

Катя взяла линейку, лежавшую на выкройках, и приложила к его лицу вертикально и горизонтально.

— Ну вот. Завтра принесу из земобороны, будет в вашей комнате висеть.

— Интересно, а против Рузвельта они тоже поют?

— Какого Рузвельта? В Америке, почитай, два года, как другой. Теперь у них этот, на которого покушались-то… Гью Лонг.

«Хьюи Лонг? Прототип диктатора Бэза Уиндрипа из синклеровского „У нас это невозможно“? Превед американской демократии…»

— У меня самоварчик еще горячий. Чаю не откушаете?..

«Надо бы еще настольную лампу в редакции попросить», подумал Виктор, вернувшись в свою обитель после чаепития. Чай был с мятой и приятен на вкус. Похоже на краснодарский. Он включил репродуктор на малую громкость; музыки не было, вместо этого диктор читал лекцию о том, что варяги — это был не народ, а профессия, вроде мореплавателей, что Рюрик, Трувор и Синеус на самом деле были русскими, и именно потому их и пригласили, да и вообще «править» они пришли не в смысле власти, а для разрешения разных споров, типа, разводить по понятиям. После долгого дня, а, может, и от увиденного, сказывалась усталость; Виктор отключил репродуктор и лег спать, словно провалился в глубокий омут.

17. Не на том острове

Виктора разбудил стук в дверь.

«Пришли за мной?» — подумал он, и удивился тому, что подумал об этом спокойно и равнодушно. Было тихое утро, и на левой стене комнаты уже сидел все тот же солнечный зайчик, и все так же петухи в частном секторе отмечали восход солнца, и доносилось пение других птиц и медовый аромат жасмина вытеснял бытовые запахи.

— Виктор Сергеевич! — произнесла из-за двери Катерина, — вы просили разбудить! С утра куда-то собирались!

«Тьфу, а я что подумал. Надо бы будильник завести. Хотя… здесь они дорогие, а нужен он раз от разу, не на работу же каждый день. Вздрагивать от каждого стука в дверь… Нет, это от человека зависит, будет ли он жить в атмосфере страха. А вообще, это всего лишь второй день здесь. Да: не забыть закинуть заказуху в редакцию.»

На вокзале, который по вывеске назывался «Болва», все оказалось почти таким же, как на станции Орджоникидзеград, только снаружи лепнины поменьше, а кирпичных пилястр побольше. Позали, на пыльной привокзальной площади, тусовались извозчики, что-то громко обсуждая в отсутствие пассажиров, и бродили куры. Висел плакатик с указующим перстом: «На автобусы перейти через мост». Внутри основным отличием, к удовольствию Виктора, оказалось наличие буфета в зале ожидания — деревянной стойки у стены, за которой начинался ресторан. В буфете не было наценок, зато можно было взять чай (стоял огромный хромированный самовар), бутерброды с колбасой и сыром и печенье. Через окна было видно, как по перрону взад и вперед прохаживался полицейский. Виктор, на всякий случай, проверил, лежит ли у него в кармане вид на жительство.

В кассе ему объяснили, что билеты на мотрису продают в самом вагоне у кондуктора, как в трамваях. Была еще куча времени, чтобы перекусить. Значит, берем чай, бутеры… ну еще про запас печенье и карамель, на реке есть захочется. И бутылку ситро, ситро не открывать…

— Позволите?

К столику с мраморной крышкой, за которым закусывали стоя, подошел офицер в летней форме жандармерии, с одной звездочкой на погоне и с несколькими наградными колодками на груди. В руке он держал кофе в подстаканнике и тарелку с булочками.

— Честь имею, подпоручик Медников, Анатолий Семенович. А вы Виктор Сергеевич, что в «Губернском голосе» пишете?

«Однако, тут в Бежице как в деревне. Если не все знают, то силовики — это уж точно.»

— Да, вы угадали. Жарко сегодня будет, решил, на речку съездить.

«Главное, не забывать о микрофонах. Тут тоже для них самое место»

— Да, уже с ранья чувствуется, припекает. А я в Брянск, по делам. На главном рынке еще не были?

— Тот, что у Десны?

— Да. Бежица у нас в основном город заводской и казенный, а торговля главная в Брянске. Рынок и от него там вверх подыматься по улицам, там еще рыночные площади будут. Брать там можно дешевле, так что по выходным тут поезд с паровозом и толпа народу, в будни — только мотриса. Если что из мануфактуры или что-то техническое, тоже лучше туда ездить, а тут — так, по мелочам.

— Спасибо. Буду теперь знать.

— Рынок, собственно, у нас тут один знатный. Ну, здесь у Паровозного еще кое-что, хотя намного меньше, а те, что при орловском вокзале и у депо — так, туда даже и ездить не стоит.

— Ясно. А вы на войне были или за какие-то спецоперации?

— На Кавказе. Там же после англичан банды остались, вот, время от времени посылают.

— Понятно. Там же еще многие родовыми понятиями живут.

— Да, это не то, что у нас. Главное, не то, чтобы они вот только на солдат или на русских нападали, они в основном-то сами своих режут. Это англичане еще так между ними завели; вроде, как в колониях своих, чтобы племена друг друга перебили, а они потом туда свою шпану с Британских островов пришлют. Правда, теперь получше, там из своих местных отряды безопасности создали, они горы знают, кого и где искать, знают. Последний раз ездили, правда, стычек не было, обеспечивали выселение членов семей банд. Это там, где местных отрядов мало. Тут же как: днем любой бандит ходит, как обычный человек, у родственников кормится, ночью за «Томпсон» — и в горы. Вот выселять и приходится.

«То есть, у них там массовые депортации».

— Тут еще англичане им из колоний оружие шлют, и морем, через границу. Немцы еще с нами были там, советники из войск СС, по обмену опытом, обучали альпинизму, у них в Европе скалолазание, как спорт, очень развито. Так вот они что предлагали: пользуясь военным положением, брать членов семей в заложники, и если не сдаются — расстреливать. Говорят, быстрее так получится, и хозяйственных затрат меньше — отправлять там, везти, на новом месте расселять… Но это ж немцы, у них жизненного пространства мало и выселить некуда. А так это не по христиански выходит. Да и зачем — у нас страна велика, вон, переселят, где-нибудь на стройке, или в аграрном поселении устроят, трудом на хлеб себе заработают, как все. Зачем же жизни лишать-то сразу?

«М-да. Все в мире относительно, оказывается.»

— А англичане как делали? Когда там были?

— Так я говорю: они просто оружие раздавали и местных стравливали, чтобы скорее друг друга перебили. А сами вроде хата с краю.