Александр Карпенко - Грань креста (дилогия) Страница 23

— География…

Я протянул руку и коснулся шелковистой шерсти. Та, Которой Принадлежит Ночь, напряглась. Моя рука неспешно скользнула от загривка вниз, нашла ложбинку между лопаток. Тихие поглаживания и почёсывания понравились хищнице. Она расслабилась и снова прилегла на песок.

— Ты странный… Ты пахнешь кровью и смертью, но в тебе нет зла. Ты дружишь с безумием, а руки у тебя ласковые. Я лишила бы жизни любого, кто посмеет коснуться меня, а ты делаешь это, и мне нравится. Словно ты имеешь право… Почему ты не собираешься трепетать предо мной? Я поняла. У тебя в сердце столько боли, что для страха места не осталось. А воины, пришедшие из твоего мира, переполнены страхом, потому и жестоки. Они пытаются залить его кровью и вином, не зная, что ими-то страх и питается. Он молчит, только пока сыт, а проголодавшись, снова требует вина и крови…

И с чисто женской логикой попросила:

— Прикоснись ко мне ещё…

Я положил руку на изящное горлышко хищницы, ощущая трепетание жил под тонкой кожей, погладил, почесал тихонько под подбородком. Владычица ночи прикрыла глаза, посветлевшие от удовольствия. Казалось, она вот-вот замурлычет, подобно простой кошке.

— Моя сила не безгранична. Воды и болота мне не подвластны, пески тоже, хотя в пустыне я могу кое-что. Город живёт по своим законам, которых он сам же не в состоянии постичь. Но я была хозяйкой под пологом леса и на равнинах. Когда же пришли чужие из твоего мира — перепуталось всё. Я выхожу в сумерках в свои владения и не могу понять, куда идти. Где была роща — стал город, где река — пески. Твои соплеменники заполонили мир насилием и ужасом. Но там, где я нахожусь, ночь пока ещё принадлежит мне. Что бы ты хотел от меня, странный чужак?

— Не зови меня чужаком, пожалуйста. У меня есть имя. — Я представился.

— Хорошее имя. Са-ша… Будто волна, откатываясь, шуршит по камушкам.

— А как тебя зовут, мягкая? Ведь Та, Которой Принадлежит Ночь, — это не имя, правда?

— В разные времена и в разных мирах у меня было много имён. В твоём мире меня именовали Баст и почитали, как богиню.

— Ты что же, живёшь во многих мирах одновременно?

— Конечно нет. Просто я люблю путешествовать. Мой дом и не здесь, кстати. Это было когда-то одно из моих любимых мест. Я зашла сюда однажды и не смогла выбраться. Теперь и рада бы, но это пока невозможно.

Прикинув, что земным именем её звали древние египтяне, я невольно задался вопросом о возрасте моей новой знакомой. Цифра получилась внушительная. От комментариев я предпочёл воздержаться (всё-таки особа женского пола!) и вернулся к началу разговора.

— Все эти имена, которыми тебя называли, не могут быть настоящими. Их для этого чересчур много. Как же тебя зовут на самом деле?

— Назвать кому-либо своё подлинное имя — значит дать власть над собой. Назови меня сам. Это имя будет моим только для тебя, никто иной не посмеет его произнести.

Гибкая спина упруго прогибалась под моей ладонью.

— Ты не будешь возражать, если я назову тебя Линой?

Глаза ярко вспыхнули, удивлённо раскрывшись.

— Я не знала, что ты колдун!

— Да я и сам не знал. А почему?

— Ты почти угадал… Это не может быть совпадением. Нельзя в сотнях тысяч имён нечаянно найти столь похожее, не обладая тайным знанием! Не случайна власть твоих рук надо мной, чужак с именем прибоя. Приказывай. Теперь я обязана тебе служить.

— Ещё чего не хватало! В жизни ни к чему не принуждал женщину. У меня совершенно другие методы добиваться.

— Я не поняла тебя. Ты не хочешь, чтобы я была покорна тебе во всём?

— Даже если б хотел, то мне была бы отвратительна мысль, что это делается по обязанности.

— Ты не можешь просто так оттолкнуть меня! Если не хочешь видеть меня у своих ног, то должен освободить от своей власти. Но я не могу понять, чем я не угодила тебе?

— Милая, мне не нужно угождать. Ты очень нравишься мне, моя тёплая, но зачем тебе находиться у моих ног? Это некрасиво и унизительно. Будь рядом со мной, если хочешь, то будь выше меня. Той, Которой Принадлежит Ночь, не пристала роль служанки!

— Я должна принять это как освобождение?

— Безусловно, Лина. Я и в мыслях не держал ничего иного.

Сильное горячее тело на мгновение благодарно прильнуло ко мне. Я почувствовал его необычный резковатый, но приятный запах.

— Ты благороден и великодушен, носящий имя, что шепчет волна. Многие соблазнились бы благами, которые может дать обладание властью надо мной, а ты так легко расстаёшься с ней, словно она не нужна тебе ничуть. Что я могу сделать для тебя? Хочешь, я заберу те воспоминания, что причиняют тебе боль?

— Нет, моя хорошая. Без них я не буду собой. — И, вспомнив, процитировал слова своей маленькой начальницы: «Каждый должен жить в своём персональном аду».

— Наверное, мне никогда не понять тебя… Скажи, тебе дорого то странное крошечное существо, о котором ты только что подумал?

— Да. Очень.

— А тебе известно, что оно сейчас здесь?

— Где? — Я, присев, заозирался вокруг.

— Я имела в виду, в этом лесу, — поправилась хищница, — точнее сказать затрудняюсь, так как оно ушло под землю, где я не властна. Но если хочешь, могу помочь тебе его разыскать.

— Очень хочу. А ещё неплохо бы вернуться к моему автомобилю, если это безопасно.

— Автомобиль? Это тот уродливый транспорт, на котором ты приехал? Да, я могу провести тебя к нему. С чего начать?

— С поисков Люси, если не трудно.

— Сейчас.

Мгновение — и гибкое тело взлетело в воздух, подобно отпущенной пружине. Лина подскочила к нагромождению камней, поскребла валун лапой и коротко не то взвыла, не то пропела что-то. Вскоре из-под валунов выбрался странный человек. Ростом приблизительно мне по плечо, с могучей грудью, кряжистый и, кажется, невероятно сильный. Широкие ладони его коричневых рук свисали ниже колен.

Владычица ночи негромко потолковала с человеком о чём-то, и тот снова исчез в камнях. Хищница вернулась ко мне.

— Всё в порядке. Её доставят к твоему автомобилю не позже, чем мы туда прибудем.

— Кто это был?

— А ты не знаешь? — удивилась Лина. — Твои соплеменники сталкиваются с ними не так уж редко. Спроси у них, они много интересного расскажут. А у меня с этим народцем что-то вроде вооружённого нейтралитета. Те, Кто Пришёл Раньше, сами по себе, а я сама по себе. Они — внизу, я — наверху. Почти не пересекаемся. Ну что, пошли?

— Пошли.

Я поднялся с остывшего песка, подобрал автомат и двинулся за Той, Которой Принадлежит Ночь, в чёрную гущу леса.

Глава пятнадцатая

Путешествие сквозь ночную чащобу казалось позаимствованным из сказок. В неверном свете ночного спутника этого мира лес обрёл удивительный вид. Вершины гигантских стволов горели серебряными свечами, и это пламя жидкими языками стекало вниз по переплетающим их лианам, распадаясь на брызги, пачкающие пушистый подлесок. Трава под ногами чернела густой шуршащей сплошью. Неведомые грибы тлели на пнях причудливыми бирюзово-пурпурными лампами. Вскрикивали и ухали летучие твари, безошибочно находя дорогу в колдовском лабиринте.

Лина неслась рядом призрачно-бесшумными прыжками, изредка забегая вперёд, чтобы указать мне дорогу. Её грациозные движения порождали переливы жемчужных теней на блистающей шкуре. Ей воистину принадлежали и эта ночь, и этот лес!

У всякого пути есть конец. Впереди показалась прогалина, на которой угадывался тёмный силуэт моего вездехода.

— Вот ты и пришёл, странный колдун, не жаждущий власти. А моё время истекает. Скоро рассвет.

Край неба вдалеке начинал чуть-чуть сереть. Я обернулся к своей спутнице, положил, прощаясь, руку меж коротких упругих ушей.

— Иди, Са-ша. Мужчины всегда спешат, они так устроены. Иди.

Я сделал несколько шагов вперёд, но тут в моём мозгу возник отчётливый образ…

Смята постель, скрежещет дверной замок, слёзы на глазах женщины. Тот, чьи объятия были так горячи, торопясь на службу, даже не поцеловал её на прощанье.

Столь ярко было и живо это видение, что я метнулся обратно и, упав на колени, обнял обеими руками сильную кошачью шею, прижался к ней лицом. Лина уткнулась холодным мокрым носом мне в ухо, замерла.

Господи, до чего же беззащитна любая женщина! Даже если она Владычица Ночи.

— Я запомню тебя, Са-ша. Может быть, ты тоже не забудешь меня или даже захочешь увидеть. А теперь всё-таки иди. Солнце встаёт.

И — исчезла. Не ушла, не отпрыгнула, не спряталась среди деревьев. Просто её не стало, словно растаяла в воздухе.

В несколько затяжек кончилась сигарета, отгоняя наваждение. Пошли, Шура, посмотрим на транспорт.

Мой автомобиль являл собой весьма плачевное зрелище. Дверцы распахнуты настежь, части стёкол не хватает. В салоне всё перевёрнуто вверх тормашками и разбросано как попало. Пол истоптан. Из грязи блестят осколки порушенных ампул. Медицинский ящик валяется у порога на боку, с открытой крышкой. Содержимое высыпалось, часть была расколота. Серпантин размотанных бинтов белеет вокруг. Ноги липнут в лужах полупросохшей глюкозы. Водительское место пустует. Люси, вопреки заверениям Лины, тоже ещё не видно. Что ж, нужно наводить порядок.