Павел Дмитриев - Время собирать камни Страница 23

Посоветовался с отцом. Черновая прорисовка гравировального автомата не выявила принципиальных проблем, научный руководитель не только поддержал проект, но и выделил аж двоих студентов-помощников. Даже автор журнальной статьи не подвел, в ответном письме описал все возможные варианты, подсказал, где, как и в какой комплектации лучше приобрести ПК-0010. Благо особым дефицитом они не являлись, и их хоть с грехом пополам, но отгружали с завода всем желающим. С другой стороны, заведующий Ваганьковским бюро похоронных услуг в автоматы и ЭВМ не верил совершенно, но против блажи мастера не возражал, скорее радовался и поощрял безобидное увлечение ведущего специалиста, лишь бы тот держался подальше от растущих день ото дня денежных гешефтов «кладбищенских жуков».

Вскоре работа закипела в полную силу. За считаные дни сын и его друзья-однокурсники довели гравировальный станок от кульмана до воплощения в металле. Механическая часть не блистала оригинальностью: на подготовленную глыбу камня ставилась рамка из алюминиевых профилей, по которой вправо-влево и вперед-назад могла двигаться каретка с рабочим инструментом, иначе говоря, миниатюрным долотом. С электроприводом особо возиться не пришлось, ПК-0010 шутя управлял процессами при частоте ударов в полторы-две сотни герц, поэтому каретка просто катилась по поверхности гранита или мрамора, выбивая линию точек будущей картинки. По достижении «конца строки» инструмент переводился обратно в ее начало – чтобы продолжить процесс заново от датчика нулевого положения.

Для считывания изображений студенты, не особо задумываясь, использовали принцип фототелеграфа, благо после апрельской статьи в «Юном технике» от тысяча девятьсот пятьдесят девятого года про него знали даже школьники. Обычная для серийных устройств разрешающая способность в пять линий на миллиметр казалась более чем достаточной, камень не лист мелованной бумаги на развороте «Советского экрана», тогда как при помощи барабанных фототелеграфов по всему СССР передавались не только документы и метеокарты, но и целые газетные полосы – для последующей печати в типографских офсетных машинах. Следуя по пути наименьшего сопротивления, молодые конструкторы разжились запчастями от ФТА-М2 «Нева» и самым простейшим образом подключили фотоэлемент к контроллеру. Благо никакого согласования скоростей не требовалось, ПК-0010 мог накопить результаты тысяч точек и выступал своеобразным буфером между двумя частями установки.

Последним принципиальным вопросом оказалось точное согласование частоты ударов долота в камень и скорости движения каретки. Впрочем, и тут контроллер не подвел, едва ли не все удалось решить исключительно программным путем, без использования паяльника, печатных плат и горы радиодеталей.

Остановись ребята на этой стадии, все было бы просто замечательно. Михаил Адамович и его коллеги получили бы спасение от рутины и к нему – возможность заметно поднять скорость работы и заработки, по крайней мере, до той поры, пока внедрение автоматических граверов не станет массовым. Однако свойственный молодости перфекционизм захотел большего. И на считывающий барабан вместо выполненной тушью «подписи» легла фотография.

Первые эксперименты не внушали оптимизма. Долото честно повторяло картинку, вот только результат оставлял желать лучшего, различимыми получались лишь общие контуры. Попытки решить проблему с помощью настройки уровня сработки фотодиода заводили в тупик, казалось, вот оно: по мере поворота регулировочного резистора из белого фона один за другим проступали первые разборчивые штрихи портрета, еще чуть-чуть, и… всю картинку заливало чернотой. Парадокс: то, что великолепно получалось у полиграфистов на бумаге, никак не выходило на камне. И тогда Семен сделал второй шаг – пустил в работу фотографию из газеты… Следующие два часа чуть ли не все мастера цеха наблюдали, как на камне строчка за строчкой появляется изображение, практически ни в чем не уступающее оригиналу.

Секрет был прост – в типографии фотографии перед печатью растеризовали, то есть превращали точки с различной степенью «серого», иначе говоря, полутона в специальный растр[91] или набор чисто-черных точек. Способ гравировки любых изображений стал очевидным, но и тут студенты сделали ставку на кажущиеся безграничными возможности ПК-0010. Фотодиод подключили к контроллеру через простенькое восьмибитное АЦП и, пользуясь тем, что в ОЗУ с запасом помещался десяток строк, разработали специальный алгоритм формирования растра из значений полутонов.

Не прошло и пары месяцев, как гравер-автомат начал исправно делать недельную работу специалиста за два часа. И эта фантастическая пропасть в производительности напрочь сломала первоначальные расчеты Михаила Адамовича. Он-то надеялся получить инструмент-помощник, а вышла полноценная замена, буквально позволяющая выгнать на улицу большую часть мастеров. Поначалу недовольные пытались доказывать, что качество выходит совсем не то, однако большую часть заказчиков ни капли не волновали ни глубина засечки, ни фактура штриха, более того, на вид компьютерный рисунок часто выходил гораздо симпатичнее.

Скоро стало очевидно: или новатор сломается под давлением со стороны коллег и друзей и отправит вредительский станок на слом своими руками, или… За него это сделают другие, и хорошо, если дело ограничится только «тяжкими телесными», уж больно «простые и душевные» люди подобрались в похоронном бюро. Решение вопроса пришло с той стороны, откуда никто не ждал. Жажда наживы выжгла остаток здравомыслия у заведующего, и вместо логичного удушения инициативы с опорой на силы «здорового коллектива» он пошел на небывало дерзкую авантюру. А именно вынес станок, а вместе с ним и Михаила Адамовича на отдельный, неплохо засекреченный экспериментальный участок, перевел его на сдельную оплату и… запустил схему левой поставки памятников в другие похоронные бюро, благо в Москве и Подмосковье таковых имелось в достатке и в большинстве не обходилось без изрядных очередей.

На бумаге все выглядело вполне благопристойно, не подкопаться, а смешная по «доавтоматическим» меркам сдельщина раза в три превышала прежнюю зарплату. Однако стоило представить суммы криминального оборота вокруг автоматического гравера, как старого мастера пробивала дрожь.

– Зарвутся, ей-ей, зарвутся жулики, погорят на чем-нибудь, враз примутся хвосты рубить, – тихо пробормотал он сам себе, не вынимая изо рта остатка сигареты. – Тут и начнут, на цех красного петуха пустят, а меня мочканут да прикопают тут же, за заборчиком.

– Фотографии и листки с данными куда девать? – как будто подтверждая мрачные мысли, низко согнувшись в дверном проеме, в комнату шагнул навязанный начальником помощник, здоровенный детина бандитского вида. – На полке место кончилось.

– Сам должен знать инструкцию. – Михаил Адамович демонстративно забычковал остаток сигареты в забитое окурками блюдце. – Храним до установки, пока заказчик акт приемки не подпишет.

– Так не отчитывается же никто, – помялся помощник.

– Не положено! – отмахнулся мастер. – Пусть ребята сколотят что-нибудь, потом разберемся. А я пока пойду. – Он тяжело, придерживаясь за стол, потянул тело из кресла. – Посмотрю, как камень из новой партии пойдет, не пришлось бы опять настраивать силу удара.

Скоро неизменная текучка затянула Михаила Адамовича в свою круговерть и не отпускала до самого вечера. Даже когда все, кроме сторожа, разошлись по домам, он не прекратил работу. Однако не желание получить еще немного денег было тому причиной: оставшись в одиночестве, мастер затеял странные манипуляции с установкой. Впрочем, затянулись они ненадолго. Не прошло и часа, как он направился домой, унося в рюкзаке оперативную память, фотоэлемент с системой линз и еще чуть ли не десяток наиболее ценных узлов.

– Еще не поздно переобуться, – говорил сам себе мастер, аккуратно перенося протез через кочки разбитого гравия дороги. – Пришла пора наших жуликов сдавать ментам[92], а то помощничек болтанет кому не надо про старые фотографии, и враз прощай, убойные улики. И нечего пропадать добру попусту, – продолжил он свой тихий монолог. – Если в милиции найдется кто побашковитей да хватится железяк, так и скажу, дескать, сберегал от воров социалистическую собственность. Но это вряд ли, куда им… В контору больше нигде не возьмут, так что невелика печаль. Хватит уж, досыта погорбатился на начальников да «кладбищенских жуков»… Спасибо партии родной, – Михаил Адамович зло сплюнул под ноги, – чтоб им пусто было, допетрил какой-то идиот приравнять в цене на патенты камнерезов ко всяким женским побрякушкам и граверам. Однако с машинкой-то, поди, еще и поинтереснее выйдет, так что без куска хлеба не останусь.