Василий Панфилов - Русский кайзер. «Иду на вы!» Страница 23

Постепенно мода на всё славянское… ну и готское заодно, проникала в общество не только Венедии, но и Унии — благо, у шведов, норвежцев и датчан точек пересечения с венедами было великое множество и немало исторических деятелей были «общими». К примеру, Грифичи частенько роднились со скандинавами и немцами, так что того же Эрика Померанского, бывшего несколько столетий назад главой Унии, «своим» считали не только венеды, но и немцы со скандинавами — и не без оснований… Проникла мода и в священную Римскую Империю и конечно же — Россию. Этакий славяно-готский ренессанс.

Началось с интереса к своим корням, гордостью за предков и — сейчас это стало модным. Блюда славянской кухни, поиск среди предков исторических персонажей, одежда. Последняя постепенно начала вытеснять привычные европейские камзолы, короткие панталоны, чулки и башмаки.

Владимир и без того уже давно оказывал сильное влияние на моду: в частности, он в своё время отучил сперва русских, а затем и венедов носить парики. Дальше — больше… Ну а практичность славянского стиля одежды была несомненной: не нужно тратиться на парики, а штаны с сапогами пусть и заметно дороже панталон/башмаков/чулков, зато и носятся годами без всякого ущерба для внешнего вида. Да и помимо вида — климат в балтийском регионе не слишком мягкий…

Постепенно одежда стала более практичной не только у граждан Унии, но и у остальных народов Империи, ведь помимо моды и практичности был ещё один фактор — ранее моду диктовала Франция и частично Италия. Сейчас же, после войны с ними, да после Революции и последующего хаоса у галлов и италийцев… Заимствовать что-то у врагов стало просто неприличным — тем более, что враги теперь сильно «сдулись». Некогда великая Французская Империя хоть и была ещё очень сильным государством, но позицию лидера потеряла.

— Письмо от венгров, Сир, — вошёл в кабинет прихрамывающий (возраст!) Готлиб. Владимир вскрыл его костяным кинжалом, соблюдая меры предосторожности от отравления, пробежал глазами и поморщился…

— В Империю просятся.

Камердинер хрипло засмеялся — венгры не первый год прямо и косвенно говорили о вхождении в Империю. Но… На хрена они нужны? Экономический потенциал — да, умелые вояки — да, хорошие работники — снова да. Но всё перекрывалось амбициями — венгры не забыли, что некогда именно они решали судьбу Европы.

С той поры прошло много веков, но претензии остались имперскими. При этом территориальные претензии у них были ко ВСЕМ соседям… Стать ещё одним курфюршеством в составе Священной Римской Империи… Они может быть и согласятся… После чего тут же начнут давить на соседей, пытаясь занять «полагающееся им место»— на самом верху, разумеется.

У соседей тоже были претензии к венграм: в частности, во время «раздела имущества» с Австрией они выкрикивали весьма националистические лозунги, да и действовали порой излишне решительно. Ну и на хрена такой сосед в «коммунальной квартире»? Вон, чехам такое поведение ещё долго будет «аукаться», хотя они и свои — славяне. Формально чехов из Империи никто не выгонял, но неформально — «отрезанный ломоть», что подчёркивалось множеством мелочей.

Павел от такого не был в восторге — Подебрады были «его» династией. Но помимо излишнего национализма, к Чехии были и другие претензии: ну не может быть страна одновременно состоять в Римской Империи и быть фактическим вассалом русского императора! Понятно, что Павлу хотелось иметь возможность влезать на «чужую кухню» через чешский вход… Но — на хрен. Разговор в своё время состоялся очень неприятный, на грани… К счастью, за грань он не перешёл… И теперь вот Чехия осталась в «подвешенном» состоянии.

Встав, Владимир направился к Богуславу, приехавшему вчера из Стокгольма.

— Как там наш Богоравный поживает? — Весело осведомился он у жены Богуслава, Анастасии.

— Да неплохо, — весело ответила женщина, — лукаво щуря синие глаза, — что-то опять такое изобрёл… или открыл (?), за что все академики собираются носить его на руках.

— Так изобрёл или открыл?

— Ой, — махнула та рукой вместо ответа, — там такие дебри…

Посмеиваясь, Рюген вошёл в покои сына и поздоровался.

— Что ты там такое изобрёл?

— А… Да не изобрёл, а открыл — несколько новых химических красителей. И не то чтобы сам — мои ребята в лаборатории, я просто идею подал.

— Да не отпирайся, всё равно тебе припишут, — улыбнулся отец. Богуслав лишь кисло улыбнулся: после полета на воздушном шаре внимание общественности он уже обеспечил, а после ракет, да серии иных изобретений, Наследник получил пышное прозвище «Богоравный». С точки зрения пиара — великолепно, а с точки зрения самого Богуслава — задолбали…

— Францию хочу обсудить, — без обиняков начал Владимир, — запутался я, кого поддерживать — Реббеля или Бриссо? Реббель фанатик и ненавидит всех и вся: сам еврей, но антисемит[64], короля ненавидит, аристократов, эмигрантов, духовенство… То есть если влезет на вершину, то начнётся новый виток гражданской. Вроде бы хорошо, но есть у него лидерские качества и он может начать раскачивать Францию для войны с другими странами, а она всё ещё сильна — не все ресурсы проели.

— А Бриссо?

— Тоже фанатик — это он выдал «Собственность есть кража». Бриссо ТОЧНО пойдёт войной в Европу — он сторонник Революции ради Революции и противник монархических режимов — в принципе. Но зато лидерские качества слабее, чем у Реббеля. То ж на то ж в общем-то и выходит.

Богуслав задумался ненадолго…

— А есть возможность посадить сперва Реббеля, а когда он сделает всё возможное для организации Гражданской войны во Франции, поменять его на Бриссо? Ослабленная Франция, агрессивно настроенная к соседям… Да тут и коалицию можно будет собрать, да пощипать…

— Теоретически-то можно, но вот на практике — хрен его знает. Сам же знаешь обстановку у галлов: сегодня он любимый Вождь, а через неделю голова летит в корзину с гильотины.

— А если Бриссо Сийесом уравновесить? Аббат Сийес же один из зачинателей революции, но сейчас он вроде как умеренным стал. Насколько я помню, он сторонник мира соседними странами, так что если посадить его вместе с Реббелем, должно получиться так, что Францию будет штормить, но за пределы страны ничего не вырвется. Реббель будет уничтожать всех несогласных ради Окончательной Победы Революции, а осторожный Сийес будет удерживать его от вмешательств в дела соседних государств.

— А пожалуй, — с удовольствием согласился Рюген с сыном, — идея здравая — осталось отработать детали. Ну и конечно — постараться воплотить сценарий в жизнь, а то у других «сценаристов» свои идеи…

С этого дня и без того активные французские резидентуры активизировались донельзя. Владимир скрипел зубами, но отпускал финансирование — проблема с Францией была слишком серьёзной, чтобы пытаться экономить. «Запас прочности» у Галлии был очень, очень велик. Если золотые запасы были по большей части «проедены», то в остальном…

Оставался флот — пусть он и лишился значительной части офицерского состава и части судов, но по прежнему был очень силён. Оставалась армия — пусть изрядно разложившаяся, но всё ещё боеспособная. Остались современные производства и люди, способные работать на этих производствах. Благодатный климат и большая численность населения. Колонии — пусть и изрядно поредевшие после захватнических английских десантов. Наконец — удобное географическое расположение.

Вообще, денег требовалось много: строительство Океанского Флота для грядущей морской войны с Англией, формирование Легионов, долгосрочные образовательные программы, строительство оборонительных сооружений в Эльзасе и Лотарингии, пропаганда и многое другое. Нельзя сказать, что деньги уходили как в песок — отдача была. К примеру, Флот хоть и требовал больших вложений, но загрузил верфи по полной программе — уже плюс. Да и образование — отдача будет не скоро, но будет непременно, ведь если бы Померанский не ввёл в своё время систему всеобщего, а затем и профессионального образования, то смог бы он так развернуть экономику? Нет, конечно…

В июле 1793 удалось немного освободиться и вместе с Ярославом побывать в России — дипломатический визит в сочетании со смотром невест.

— Ты бы какую выбрал? — С вялым интересом спросил Ярослав во время прогулки по палубе. — Если только на портреты ориентироваться.

— Вообще не советую на них ориентироваться, — решительно отмёл идею отец, — я же сам художник и ты за мной не раз наблюдал. Чуть-чуть поправить — и вот перед нами на портрете уже красавица редкостная, хотя в жизни — жаба-жабой. И ведь всё черты будут переданы точно, разве что нюансы чуть-чуть смещены.

— Да знаю, — вздохнул младшенький, — это я так… Мандражирую. Вроде как по уму да по характеру выбирать, да на предков смотреть — нет ли среди них сумасшедших каких. Но и тут не угадаешь — сам же знаешь ситуации, когда вроде оба — люди хорошие и неглупые, а не ладится.