Ева Ночь - Вверх тормашками в наоборот (СИ) Страница 23

— Помогите мне. Они где-то здесь, эти желтые цветы. Ну… такие мелкие, на бледно-зеленых стеблях… Горькие…

Она махала руками, пытаясь объяснить, но меданы только глазами хлопали: не меданское это дело — цветы собирать по лесам. На это есть дети, муйбы и деревуны.

— Бестолочи меданские, — вздохнула Иранна. — Всё из головушек вылетело, как только выросли. Вам бы только прелестями трясти да зубы скалить. Пошли, кажется, я знаю, что нужно.

Среди деревьев замелькала её широкая складчатая юбка и белый платок-шапочка. Дара ринулась вслед, за нею — все остальные. Впереди замаячила поляна. Иранна внимательно осмотрела кусты, затем показала плотные стебли с бледно-желтыми мелкими цветочками метёлкой.

— Она! На полынь похожа!

— Горчушка, — сказала Иранна, но Дара уже не слушала, пыталась нарвать травы, но плотные стебли не хотели расставаться с зарослями.

Геллан достал нож.

— Руки поранишь. Я сам.

Он нарезал целую охапку длинных, резко пахнущих горечью стеблей с мелкими листьями и цветами.

— Нам отвар нужен. — несчастно сказала Дара и тоскливо посмотрела в сторону, откуда они пришли.

— Ну, это мы можем, проблема, — фыркнула Ивайя.

Аттита, Ива и Мила уже собирали хворост, Иранна доставала из-за заплечного мешка котелок. Геллан срезал ножом три прочных прута и установил треногу. Иранна принесла воды из ручья, что протекал неподалёку.

Ивайя хлопнула ладонью об ладонь, выбросила вперёд поднятый вверх большой палец — из алого ногтя появился огонёк. Дара, не сдержавшись, ахнула. Ивайя снисходительно посмотрела на девчонку. Ну, конечно, она собою гордилась…

Сухие ветки разгорались быстро. Меданы чертили пальцами знаки прощения — просили лесных духов простить за вторжение и костёр. Не забывали, знали, что нужно сохранять равновесие…

Котелок пристроился над костром. Горчушку Геллан посёк ножом. Оставалось дождаться, когда вода закипит.

Меданы искоса поглядывали на Дару, но болтать не спешили. Мила присела рядом с Дарой. Иранна колдовала над котелком. Наверное, заставляла воду закипеть побыстрее…

— Интересно, где остальная толпа? — тихо спросила Дара.

Аттита хитро повела косым глазом:

— Да потерялись по дороге. Ногами-то отвыкли бегать. А среди деревьев не попетляешь.

— Может, кто лоб расшиб, — хихикнула бирюзовая Ума.

— Петлять — это как? — наморщила лоб Дара, понимая, что меданы не о беге среди деревьев толкуют.

— Петлять — это по воздуху, зигзагами. Цепляешься взглядом за предмет впереди — и перемещаешься. Желательно цепляться за предметы в разных сторонах, так легче скользить. По прямой можно и с места не тронуться, — Ивайя объясняла, вращая кистями и поблескивая алыми ногтями.

— Сильно не махай! — одернула её Иранна. — А то лес спалишь.

Ивайя быстро спрятала руки под пышную юбку и метнула взгляд в муйбу. Не злой, но сердитый.

— А если цепляться взгляду не за что? — Дара аж вперед подалась от любопытства.

Ума пожала плечами:

— Всегда есть за что. Камешек какой-нибудь даже крохотный. Жучок, веточка, травинка… Хуже, когда этого добра слишком много, как деревьев в лесу.

Муйбы опять хихикнули.

— А как же вы? Быстроногие?

Меданы закивали головами.

— Где ножками, а где петлями. Мы быстрые и изворотливые.

— И хвастливые, — буркнула Иранна, не отрывая взгляда от котелка.

— Ведьмы, одним словом. Метлы не хватает, — поддакнула Дара.

Иранна сделала знак рукой. Геллан насыпал в котелок полную пригоршню горчушки. Вода сразу забурлила, потемнела, запенилась.

— Метлы — это что? — Аттита пробовала на язык новое слово.

— Потом объясню, — быстро сказала Дара, поднимаясь на ноги. — Ещё немного — и хватит.

Никому даже в голову не пришло спросить, откуда эта чужая девчонка знает, когда хватит… Но она знала, он чувствовал.

Кажется, она считала пузыри на поверхности варева. Кивала головой, смотрела пристально. В какой-то момент кивнула сильнее:

— Хватит, снимай.

Иранна осторожно, белым платком, подхватила котелок за ручку.

— Надо, чтобы остыло. Он не может горячее…

И посмотрела на Геллана. Интересно: помнит? Или чувствует?..

— Поставь на землю, — мягко сказал Иранне.

Та аккуратно опустила котелок на ровное место и отошла подальше.

Ему не так-то просто было это сделать. Трудно вызывать в себе ярость или злость, если не к чему испытывать эти чувства… Но стоило вспомнить Пора, как внутри начал растекаться холод…

Он набрал полные лёгкие тёплого воздуха, напоенного лесными запахами, и выдохнул. Земля вокруг котелка тут же покрылась коркой льда, инеем, снежной пылью.

Меданы, пятясь, быстро-быстро начали чертить на лбах охранные знаки. Иранна, глядя на них, закатила иронично глаза. Мила передёрнула плечами. И только Дара не впечатлилась. Почти сразу подошла к котелку, деловито прикоснулась пальцем к отвару, затем погрузила его поглубже, дожидаясь, когда пойло станет таким, как ей нужно.

— Порядок. — девчонка попыталась схватить котелок. Геллан опустил голову, пряча улыбку. Ну да, примёрз, что удивительного?

Ивайя вздохнула, высекла из большого пальца огонь и провела им вокруг котелка.

— Можно было и горящей веткой, хвастунья — пробурчала Иранна.

— Да ладно, муйба, хватит бубнить! Раскомандовалась тут! — огрызнулась Ивайя и мотнула алой башкой.

— Не ругайтесь. Мне его еще поить, — остудила ведьму Дара.

Они вернулись назад, снова встали полукругом возле зубастых галатий. Перенесение прошло хорошо. И туда, и обратно.

— Котелок я оставила там, — Дара глазами просила прощения у Иранны. Он не может сразу столько выпить. Потихоньку.

— Не беда, — мягко сказала муйба. — Пошли назад, скоро темнеть начнёт. А в темень здесь лучше не оставаться.

Часть медан подкарауливали их у кромки леса. Остальные пританцовывали в отдалении, не в силах оторваться от ткачиков, что работали быстро, а стены домов клали ровнее, искуснее…

— Ну, что там? — заволновались, захороводили.

— Что ты им сделала? Работают, как заведённые! — кричали возбужденно и ритмично щёлкали пальцами.

— Потом расскажем, — важно сказала Ивайя. — отдохнуть надо! На ногах еле держимся!

Она преувеличивала, но Мила и Дара на самом деле еле плелись. Позади шёл Геллан, неся огромную охапку горчушки, с которой Дара наотрез отказалась расставаться.

Дара полюбовалась работой ткачиков.

— Вы молодцы, умницы, — тихо сказала, обращаясь к громадинам на мохнатых лапах.

Меданы переглядывались, а ткачики поднимали вверх две членистые лапы и, потирая их друг о друга, что-то стрекотали.

— Траву заварить. Поставить возле стройки корыта… ну, миски или что там ещё. Чтобы пили, — командовала Дара, выхватив горчушку из рук Геллана и спихивая охапку стеблей рядом стоящим меданам. — Ивайя, Аттита и Ума знают как. А где, собственно, ваши мужики? Они вообще существуют?

И тут, как занавес посреди разгара акта, шлёпнулась на землю тишина.

Глава 20

Баллада о зеосских мужиках. Дара

На секунду мне показалось, что я оглохла. Вот напрочь, совсем. Затем тишину порвал в клочья хохот медан.

— Существуют! Ещё как существуют! — выкрикивала молоденькая ведьма, бесстыже похлопывая себя по выпуклому голому животику.

— А мужики наши как мужики: воюют, по горам скачут, как горные козло!

— Добычу домой приносят, как положено!

— Да ты скоро их увидишь: солнце садится — мужику на ужин пора явиться!

Что-то разошлись они не на шутку. Будто я какую-то чушь спорола, и все в курсе, а я — нет. В многострадальной моей голове мелькнула бледная мысль: Геллан вещал что-то о зеосских мужчинах, но я, хоть тресни, не могла ничего вспомнить.

— А зачем тебе мужики-то? — спросила старая медана.

— Как зачем? Чтобы помогли здесь, на стройке.

По-моему, я брякнула опять что-то не то. Ведьмы рыдали от смеха, веселились искренне, как дети.

— Наши-то? На строительстве?.. Не, они помогать не умеют!

Становилось всё интереснее, но непонятнее.

— Но Геллан же помогает, — попыталась возразить я.

— А Геллан и не мужик вовсе, а в…

Смех враз прекратился, меданы зашикали на алую Ивайю. Я увидела, как распрямила плечи маленькая Мила, да и сама сделала шаг вперёд, чтоб треснуть эту красную посильнее. Но Ивайя только презрительно, свысока обвела взглядом всех и четко, по словам, как для больных на голову, произнесла:

— Геллан — властитель. А вы что посмели подумать, курицы крашеные?

На мгновение опять всё замерло, затем хохот поскакал по нарастающей и достиг апогея. Зашибись. Теперь мои курицы крашеные станут новым ругательством в Верхолётной долине.

Я посмотрела на Геллана. Он стоял спокойно, и по его лицу ничего нельзя было прочесть. Вряд ли он привык к этому. Скорее, всегда готов принять удар, откуда бы он ни пришёл: от слова или оружия. Сколько раз его должны были пнуть или унизить, чтобы стоять вот так, не подавая виду, что больно?..