Валерий Белоусов - Раскинулось море широко Страница 23

Семёнов, хоть и был морским человеком – а и его укачало… что же говорить о прочей сухопутной публике? Да, езда по КВЖД была экстремальным развлечением… это ещё пассажиры не догадывались, что дорога условно сдана – с недоделками аж на 57 миллионов золотых рублей…

Проехав станцию Пограничная, Семёнов спокойно вздохнул… скоро Владивосток, Отряд Крейсеров, свой корабль… расслабился он рано…

Глава восьмая. Пираты Хайшеньвая (.).

«Только не держите корабли в наших морях! Где они, как рыбы, вытащенные на берег… Не ограничивайте их поприще дорогою к Амуру и обратно, держите их в Океане, в Китайских и Индийских водах, естественном поприще их подвигов во время войны… У Вас образуются со временем настоящие капитаны, которые будут бояться – только единого, не послужить должным образом Отечеству, и которых не будет вгонять в идиотизм страх начальства!»

Так писал лихой контр-адмирал (в 35 лет!) И.Ф. Лихачёв, который вслед Невельскому присоединял к России её естественные пределы – по побережью Тихого Океана – и который было занял один бесхозный остров… а именно, ЦУСИМУ!

И были, были такие инициативные капитаны – как командир транспорта «Маньджур» Алексей Карлович Шефнер (что бы мы без остзейского немца делали)… который агрессивно занял некий наскоро исследованный иноземными китобоями Port May. И нарёк ему имя ВЛАДИВОСТОК…

К моменту нашей печальной повести ПОРТО-ФРАНКО (о котором так мечтали «пикейные жилеты» славного черноморского города) расцветал на всех своих семи – даже не холмах, а окрестных сопках… и имел в гербе изображение уссурийского тигра (по преданию, того самого, что сожрал первого ханьца, имевшего неосторожность первым поселиться в «Гавани трепангов», именуемой длинноносыми варварами Заливом Золотой Рог… )

Выпуская клубы белого, как вата, пара – паровоз скрипнул тормозами и замер у дебаркадера владивостокского вокзала… точной копии того византийского терема, с высокой крышей, башенками, мозаикой по фасаду – что стоит на Каланчёвской площади в далёкой Москве… насупротив азиатской, с казанским золотым петушком на шпиле, башенки вокзала Рязанского, и обочь строгой казённой классики вокзала Николаевского… По легенде, закладной камень в его основание должен был быть заложен цесаревичем Николаем Александровичем, по возвращении последнего из путешествия в Японию… и чёрт ли понёс обычно «тёплого» и ко всему равнодушного Никки в тот синтоисткий храм? Да ещё приспичило ему, всего-то, «по-маленькому„… ведь, согласитесь, не наложил же он дымящуюся кучу прямо на их священном алтаре? Ну, помочился на стену, с кем не бывает, дело житейское… а они – давай катаной сразу махать… а ещё буддисты!

С умилением думаешь, какая прекрасная жизнь могла бы быть у России! Безвременно ушедший от нас Николай, который стал бы Николаем Вторым – по воспоминаниям современников, мечтал провести своё царствование стойно тишайшему Алексею Михайловичу… эх, какое замечательное было бы время! Никаких тебе войн, никаких потрясений… мирное, неторопливое, степенное житие… к сожалению, История не знает сослагательного наклонения…

Ступившего на перрон Семёнова тут же атаковали с одной стороны, бородатые вокзальные носильщики, в белых фартуках с огромными медными номерными бляхами, а с другой стороны – полдюжины вёртких китайчат в картузах с разноцветными околышами – наперебой предлагая ему „лусые номела, гаспадина капитана, лусые сены, лусые чифань, ваньфань и ханьфань!!!“

А с со всех остальных сторон – потянулись доброжелатели, предлагающие выгодно купить: порошок из костей тигра и тигровый ус, настойку генсенга и сам генсенг – коричневый корешок в виде бегущего человечка, золотые пилюли бессмертия даосов (по десять рублей) и золотые карманные часы (видимо, из американского золота… нет? тогда, тут же на перроне, минуту назад и украденные!) за один только рубль, фарфор из Запретного Города, опий, „самый лусий опий“, и просто погадать… “Пазалати ручку, сахарный! Усю правду расскажу! На войну идёшь, вижу, вижу… всё, что было, есть и будет, всё узнаешь… дай пятачок!»

Чтобы отвязаться, Семёнов сунул пятак, приготовленный для носильщика, куда-то в ворох пёстрых юбок…

Цыганка проворно спрятала пятак… куда, право, и не скажу! Мысли по этому поводу у автора просто невероятные… потом таки добросовестно схватила Семёнова за руку, бегло взглянула на ладонь, замолкла на миг, медленно и печально сказала:«Э-э-э, баро… нА свой пятак назад. Плохо тебе будет, баро… ой как плохо! Берегись красной головы и красной бороды! Иди, баро, иди своей дорогой…» Выроненный пятак зазвенел на асфальте… а старая цыганка сложила левой ладонью «рожки» – древний, отвращающий зло знак…

Пройдя через зал прибытия – Семёнов поднялся вверх по широкой внутренней лестнице – и вышел на первый этаж вокзала… странно, да? А просто вокзал стоит на склоне сопки, и пути проходят ниже, чем расположена Алеутская улица… вдоль которой свежий ветер доносил дыхание океана… вот же она, набережная – десять минут пешком… портальные краны видно прямо с вокзальных ступенек!

Самый центр города – всё здесь, рядышком… Универмаг Кунст и Альберт, крупнейший в Азии, в его строгой немецкой нео-готике… резиденция Губернатора, центральный телеграф, пристань РОПиТ, штаб Сибирской Флотилии…

Значит, надо туда… в гостиницу? Потом, потом…

… Эвальд Антонович Штакельберг, маститый, пятидесятисемилетний старец, покашливая, с сомнением покачал седой головой:«Вот уж не знаю… и зачем Вас Зиновий Павлович к нам загнал? Вакансий у нас в Отряде Крейсеров пока нет… а хотите на „Якут“, а? Нет, право, чудесный транспорт… а может, Вас к пограничникам сосватать, на „Лейтенанта Деденёва“? А? Хотите? Ведь это ТОЖЕ – крейсер… правда – таможенный…» -и честный лифляндец густо покраснел…

«Да мне на миноносец – вот, срочная телеграмма!»

…«Какой ещё миноносец? А-а-а… теперь понимаю! Да, он следовал к нам, один из двух „циклонов“… на „Херсоне“. И где теперь тот „Херсон“? Говорил же, что лучше по железной дороге было бы отправлять… эх, начальство…»

Ах, Рожественский, Рожественский – подложил-таки Семёнову свинью! Ну уж нет! Возвращаться, как обосранный – Семёнов не будет!

«Буду ждать свой корабль, господин контр-адмирал!»

«Ну, воля Ваша… только жалование у Вас будет идти как за штатом… Да, кстати… чтобы Вам по-напрасну во время войны при штабе не мотыляться – вот Вам, голубчик, поручение… поступаете в распоряжение коменданту Владивостокской крепости генералу Г. Н. Казбеку… он у меня давно знающего моряка просит!»

… Как Одессе шумной, рядышком с вокзалом неумолчно бурлил Привоз – так во Владивостоке, совсем рядом с центром города – шипел, скрежетал, звенел на разные гортанные голоса загадочный квартал…

Миллионка – место сосредоточения проживавших во Владивостоке китайцев на берегу Золотого Рога, рядом с центральным пляжем и базаром. Здесь селился китайский люд, прибывающий на постоянное и временное жительство. Возле Миллионки размещался один из самых известных городских базаров – Семеновский, своеобразный Хитров рынок Дальнего Востока. На нем шла торговля с рук всевозможными вещами, в том числе и краденными, и контрабандными товарами. Там же торговали разнообразной свежей рыбой и морепродуктами, доставляемых сюда со стоящих тут же в Семеновском ковше лодок и шаланд.

По официальным данным, в 1903 году в городе Владивостоке, например, проживало 88576 человек. Значительную часть из них – 28474 человека составляли китайцы. Основная масса – около 20 тысяч – проживала в китайских кварталах Миллионки. Это, не считая временных и сезонных китайских рабочих, вместе с которыми общее число китайцев достигало периодами 100 и более тысяч человек.

В лабиринтах дворов и проходов Миллионки находились опиумокурильни, банковки, дома терпимости, фабрики фальшивых денег, пункты скупки краденного.

Чего только стоили названия улиц квартала: «Двор, где на кривизне верхней части дерева повесился хозяин Ван»; «Двор к северу от Двора, где на кривизне верхней части дерева повесился хозяин Ван;» «Двор к югу от двора…», «Двор к востоку…» Романтика-с!

Дома Миллионки служили укрытием для воров, контрабандистов, фальшивомонетчиков и другого уголовного элемента.

Существует легенда, что до сих пор сохранился подземный ход, по которому опиум с причаливающих ночью к берегу шаланд незаметно переправлялся прямо в сердце квартала. В этом «городке в табакерке» находили себе пристанище и банды хунхузов, оперировавших в Приморье.

В первом десятилетии этого века в одном из домов Миллионки неоднократно скрывался главарь одной из банд хунхузов, терроризировавших местное население, Чжан Цзолинь.

Там же, длительное время была база признанного авторитета преступного мира города – Чжан Цзунчана, который, убив хозяина часового магазина в Харбине, бежал в Россию и хунхузничал в районе Владивостока, где контролировал китайские публичные дома, игорные притоны и опиумокурильни.