Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия) Страница 23

Он прошёл через полный народу зал. Шумливая компания с кружками догуливала: многие уже перепились до того, что откровенно спали прямо на стульях, несмотря на шум. Фридрих невольно вспомнил училище: времени на сон не хватало, так что добирать своё приходилось где угодно. Правда, пузатые пьяницы мало походили на подтянутых лётчиков-курсантов.

В туалете было полно народу, все кабинки оказались заняты. Пришлось ждать. Наконец, Фридрих заперся в тесном помещеньице, опустил на унитаз крышку, уселся верхом (попутно подумав, что штандартенфюрер Штирлиц в подобные ситуации почему-то не попадал на протяжении всех семнадцати серий - видимо, большевистская Москва была более удачно оборудована для тяжёлой работы разведчика) и достал целленхёрер.

Мигнул зеленый экранчик. Власов ввёл код, потом второй. Телефон тихо хрюкнул, принимая KMD-сообщение.

На экране целленхёрера высветилось: DOBRI'DEN, DOROGOI.

На самом деле это был контрольный вопрос. Агент мог выдать коды доступа под воздействием боли или наркотиков - но контрольные вопросы задавал лично шеф, и ответить правильно мог только сам агент, причём в достаточно вменяемом состоянии. Мюллер в таких случаях предпочитал простейшие варианты - на которые можно ответить сходу или не ответить вообще.

В данном случае это был прозрачный намёк на последний разговор. Фридрих перевёл целленхёрер в режим морзянки и поставил большие пальцы на две нижние кнопки - звёздочку и решетку. Из всех способов набора текстовых сообщений он предпочитал именно этот.

ПОВЫСЬТЕ НАКОНЕЦ МОЕ ЖАЛОВАНЬЕ - процитировал он сам себя и нажал на зелёную кнопку.

Телефончик немного подумал, потом снова пискнул. ПЛОХИЕ НОВОСТИ. С НАМИ СВЯЗАЛСЯ ВИЗЕНТАЛЬ. ЗАЙН В МОСКВЕ.

Власов, не веря глазам, перечитал сообщение несколько раз.

Это была и в самом деле скверная новость. Да что уж там - это был полный абгемахт.

Центр Симона Визенталя когда-то был основной темой Управления. Антигерманская террористическая организация, возглавляемая и финансируемая полусумасшедшим миллиардером-юде, поставила себе задачей уничтожение "виновных в преступлениях против юде". Сюда относилось руководство Райха и дружественных ему государств, а также все те, кого Визенталю было почему-либо угодно считать "антисемитами". Впрочем, ими ЦСВ не ограничивался: самой знаменитой акцией Центра был теракт в Мюнхенском аэропорту. Тогда им удалось уничтожить самолёт с олимпийской сборной Германии по футболу. После этого внешнеполитическому ведомству Райха удалось добиться запрещения деятельности Центра в Америке (где он долгое время считался легальной организацией) и достичь договорённости с европейскими правительствами о выдаче наиболее одиозных деятелей, связанных с ЦСВ. Лишившись официального статуса, Центр скоро зачах. В настоящее время от него осталась небольшая кучка стариков, прячущихся от правосудия где-то в Латинской Америке. Во всяком случае, такова была официальная версия.

Власов, однако, знал кое-что ещё. Дипломатические усилия имперского МИДа вряд ли имели бы успех, если бы не серия экстраординарных спецопераций, получивших общее название Foulspiel - "игра без правил". Для их проведения была создана специальная структура "F" с неопределённым статусом, впоследствии распущенная. Фолшпильманы (этим вычурным словечком в Управлении называли сотрудников "F") работали без прикрытия - в случае провала Управление никогда не признавало их своими агентами, выдаче и обмену они также не подлежали. При этом им вменялось в обязанность совершать любые акции, лишь бы они наносили ущерб Центру. В число мишеней фолшпильманов входили не только сами террористы, но и их окружение, в особенности друзья и близкие родственники. В тот же список кандидатов на убой входили и все, когда-либо сотрудничавшие с Центром, из каких бы то ни было соображений. В американских шпионских детективах фолшпильманам приписывалось даже зверское убийство голливудской актрисы Сары Гольдстиин, известной своими симпатиями к ЦСВ... Как бы то ни было, через несколько лет Фолшпиля от визенталевцев стали шарахаться, как от чумы. Тотальное уничтожение агентов ЦСВ довершило дело: некогда страшная организация перестала быть сколь-нибудь серьёзной угрозой.

Фридрих пришёл в Управление уже после того, как все документы, связанные с "F", отправились в муфельные печи, а уцелевшие фолшпильманы - на пенсию. Тем не менее, по долгу службы Фридрих несколько раз имел дело с последствиями той истории, а потому был в курсе некоторых деликатных моментов. В частности, того, что полное уничтожение Центра отнюдь не входило в планы Управления: старый враг, лишённый зубов и яда, был полезен в качестве подсадной утки. Со стариком Визенталем, прячущимся в Парагвае и совершенно сломленным после ряда неудач, было заключено тайное соглашение о сотрудничестве. О сути этого соглашения знали только те, кого это касалось непосредственно. Вроде бы Визенталю позволили существовать, и даже время от времени совершать акции: примерно раз в два года ЦСВ удавалось-таки провести успешный теракт, всякий раз за пределами Райха и всегда с минимальными жертвами. В качестве ответной любезности Визенталь исправно сдавал Управлению информацию о всех неофитах, завербованных агентами Центра. Их уничтожали или брали под контроль. Когда Власов разговаривал на эту тему с шефом (это было один-единственный раз и по делу), Мюллер отпустил следующую сентенцию: "Нам не нужно, чтобы они все сдохли прямо сейчас. Эмоции тут неуместны. Нам нужно, чтобы они не оставили потомства." Картина была почти идиллической - если бы не Зайн.

Зайн, он же Бен Ами, он же Джон Ди, он же Крабат, успевший также получить известность ещё под десятком разных имён, пришёл в ЦСВ относительно поздно - но быстро завоевал авторитет в качестве планировщика операций. Именно он планировал захват директората Райхсбанка в 65-м, убийство генерала Стангля в 67-м, взрыв в концертном зале в Берлине в 70-м. Он же приложил руку к составлению схемы захвата самолёта с олимпийской сборной. И он же стоял за множеством других, менее известных, но иной раз даже более опасных ударов по безопасности Райха.

Зайн был блестящим профессионалом. Он числился в официальном списке врагов Райха и дойчского народа под номером семь. Для того, чтобы заслужить такую честь, надо было убить очень много дойчей, но Зайн оправдывал свою репутацию. При этом он и его люди старательно дистанцировались от структур Центра, сохраняя с ними чисто номинальную связь: Зайну была нужна визенталевские деньги, идеологию ЦСВ он тоже разделял - но все акции он планировал и проводил исключительно сам.

Это дало ему возможность во время Фолшпиля свернуть всю свою деятельность и лечь на дно. Пролежал он там довольно долго. Управление подозревало, что Визенталь каким-то образом его подкармливает, но проверить это не представлялось возможным. К тому же Визенталь лично поручился, что Зайн будет соблюдать все соглашения, на которые пошёл Центр. Этому стоило верить: Зайн особенно гордился тем, что скрупулёзно выполняет все взятые на себя обязательства.

В восьмидесятые годы его имя снова стало мелькать в оперативных сводках. Старый паук приобрёл известность в определенных кругах в роли эксперта-консультанта по вопросам подготовки и проведения террористических акций, работая на тех, кто заплатит больше. Ему, в частности, приписывали идею и разработки акций в модной стилистике "мягкого насилия" - он якобы разрабатывал схемы налёты радикальных экологистов на биологические лаборатории, акции "зелёных" возле атомных станций, и много чего ещё.

О самом Зайне известно было немногое, поскольку мало кто из видевших его оставался после этого в живых. Сам Визенталь клялся, что встречался с этим человеком всего два раза в жизни. Зато не было недостатка в легендах, согласно которым Зайн был демоническим красавцем-иудеем, наделённым неотразимой харизмой и необычайным сексуальным аппетитом. Тут, возможно, сыграл свою роль его псевдоним: "зайн", название последней буквы староивритского алфавита, аналогичной латинской Z, обозначало также мужской член. О размерах и форме этого последнего писали много и обильно: одно время книжонки типа "Я была любовницей Зайна" или "Секс-машина смерти" неплохо шли на американском рынке. Впрочем, после Фолшпиля, когда с несколькими издателями подобной продукции вдумчиво потолковали, жанр как-то увял сам собой...

Всё это пронеслось в голове Власова, пока он ждал следующей порции информации от Мюллера. И она не заставила себя ждать.

НОВОСТЬ ЕЩЕ ХУЖЕ. ЗАЙН ВЫЛЕТЕЛ В МОСКВУ ИЗ ДОЙЧЛЯНДА. СТАРИК ОТРИЦАЕТ СРЫВ ДОГОВОРЕННОСТЕЙ С ЕГО СТОРОНЫ. ЗАЙН ИСПОЛЬЗОВАЛ НЕКИЙ ТРЮК НО ФОРМАЛЬНО НИЧЕГО НЕ НАРУШАЛ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ СТАРИК ГОТОВ СОТРУДНИЧАТЬ С НАМИ. ОН БОИТСЯ НАС И БОИТСЯ ЕГО. НО ЕГО ОН БОИТСЯ БОЛЬШЕ.

Тут Фридрих понял, что предыдущее отнюдь не было полным абгемахтом. То был, как выражались юде из анекдотов, таки ещё марципанчик.