Я Распутин. Книга третья (СИ) - Вязовский Алексей Страница 23

Еще через час споров утомившиеся селяне ударили со мной по рукам. Теперь дело за малым — уговорить графа.

— За каким хреном??? — не удержался я, увидев у правления концерна “Распутин и сыновья” директорский автомобиль. — Лена, у нас что, денег девать некуда? Тут город — полчаса пешком от края и до края! Между заводами и полуверсты нету, до управы и на пролетке доехать можно!

— Ты не понимаешь, — обиженно поджала губы бывшая эсерка, а ныне бизнесвумен. — Тут же мужское царство, я для них баба, вылезшая с кухни! На пролетке я обычная барынька с претензиями, а на авто — директор!

— Ты начальник над всем производством, — уже менее сварливо заметил я. — И они это знают.

— Знать, Гришенька, одно, а понимать — другое. А тут понимание прямо на колесах подкатывает. Да с нашим двигателем, да на нашем бензине…

Хм. А логично, живая демонстрация достижений. Значит, можно рассматривать как неплохой маркетинг.

— Ты же не сердишься? — подошла Лена вплотную и положила руки мне на грудь.

— Я… кгхм… гони прислугу.

— Уже, Гришенька, — лукаво улыбнулась госпожа директриса и потащила меня в спальню.

*****

К графу я отправился наутро и на Ленкином автомобиле. Орлов-Давыдов поначалу настроен был агрессивно — ясное дело, когда у тебя родовую землю отобрать хотят. И ни о каких совхозах слышать не хотел, подать сюда воинскую команду, разогнать мужиков и водворить спокойствие.

Но мало-помалу утихомирился. Человек-то образованный, университет закончил, сахарные заводы поднимал, прогрессивными идейками в масонской ложе баловался… Ну да кто сейчас этим не балуется, зато граф содержал чуть ли не два десятка сельских школ.

А купил я его даже не расчетами, над которыми мы сидели вчера заполночь. И хорошо все у нас получалось — рост продукции, гарантированный рынок сбыта — заводы, механизация… Но больше его заинтересовало мое предложение вступить в Небесную Россию. И баллотироваться в Думу при первой возможности — избирательный закон в пользу помещиков, а визави может выдвигаться аж в девяти губерниях, где у него владения, и по городу Санкт-Петербургу, где у него дома.

— Только одно условие, Алексей Анатольевич, — поднял я бокал с вином, последние детали мы шлифовали за обедом. — Масонские дела придется оставить, у нас с этим строго, партия христианская, преимущественно православная, тайные общества и обряды неприемлемы.

— Договорились, Григорий Ефимович. Хоть и жаль связей.

— Ничего, в Думе новые наработаете.

— Это верно. Но вот что я еще хотел бы вас попросить. Вы же на короткой ноге с новым министром внутренних дел?

— Ну… знакомы, да.

— Есть у меня подозрение, что волнения эти не на пустом месте возникли…

Конечно, не на пустом, у мужика три-четыре десятины, а у тебя сто тыщ.

— … уж больно одновременно все загорелось, сразу по всем деревням. И требовали все сходы одно и то же, как под копирку. Я думаю, тут без наших революционеров не обошлось. Расследовать бы?

— Обязательно, если все, как вы говорите, мне рядом с моими заводами никакого подполья не требуется.

В Сызрани я засел на телеграфе и полчаса перестукивался с Зубатовым. Черт, надо собственную телеграфную станцию завести, а то приходится на городской побираться, да и лишние уши… Телеграфисту я сразу сказал — упаси бог кто о наших разговорах узнает, глаз на жопу натяну. Необычная угроза весьма впечатлила, субтильный чиновник старательно отбивал и распечатывал текст и все поглядывал на меня — прикидывал, наверное, смогу я или нет.

Зубатов согласился прислать агентов “под прикрытием”, не афишируя их принадлежность к МВД и Охранке. Вот и славно, глядишь, кого еще из непримиримых выловим.

Так что до заводов я добрался только на третий день. Двигательный уже обзавелся литейкой и кузнечным цехом, за ними возводили токарный и сборочный. Наверное, с точки зрения заводов-гигантов моего времени эти цеха, в лучшем случае, годились только под ширпотреб малой серией, но для России 1908 года это было колоссально. Свои двигатели! Не французские или немецкие — свои! Это значит, что можно будет гнать свои самолеты и свои грузовики, а не ждать, когда союзники отсыпят от щедрот, да еще и за золото.

На заводе уже вовсю распоряжался Корейво и, судя по тому, что я увидел, распоряжался толково. И очень хотел начать работы над своим двигателем, но я пока притормозил. Экспериментальный — сколько угодно, но только не ценой нарушения запланированного выпуска. Ага, план — закон!

Пряником выдал идею бампера, бензиновых и масляных фильтров, нормальных стоп-сигналов и поворотников, электрического стартера — патент на него уже получил Доусинг, но пока в усеченном варианте. Печка в машине, работающая от тепла мотора — тоже вызвала удивление.

— Это где же такое делают? — Корейво достал записную книжку, начал быстро в ней черкать. Похоже его больше всего поразила банальная печка.

— Немцы придумали, но у них тепло, пока не ставят еще. А у нас и под сорок морозы бывают. И собственного Гольфстрима увы, нет. Раймонд Александрович — я взял инженера за пуговицу на пиджаке — Богом тебя прошу, покумекай над компоновкой — ну это же адские муки для шофера, когда ручной тормоз черте-где, стартер також, куча рычагов каких-то… Все должно быть в одном месте, удобно для водителя. Я бы еще и съемное запасное колесо клал в машину. С домкратом.

Это идея просто убила Корейво. Он буквально завис.

— Так просто?! Неужели тоже немцы?

— Нет, это я придумал.

— Надо срочно все патентовать!

Эх, дорогой Раймонд Александрович еще идею поточного конвейера не знаешь... Его как раз в этом году Генри Форд в США пытается запустить. Мы же пойдем вторым номером. Посмотрим, какие шишки набьет Форд, установим улучшенный вариант. Надо кого-то отправлять в Штаты. И срочно. Там будет скоро самый расцвет промышленной революции.

— Только, Григорий Ефимович, тут такое дело… — замялся инженер. — Я в двигателях разбираюсь, а по автомобилям отдельный человек нужен, я все вместе не потяну. Да и завод рассчитывали только на движки.

— Правильно говоришь, все валить в один завод не годится, — нда, теперь еще и в автомагнаты надо выбираться. — Ничего, придумаем где, может, тут рядом и поставим. И будут у нас “грузовые авто Сызранского автомоторного завода”. А легковые…

Я мечтательно улыбнулся, глядя из окна цеха на Мать рек русских.

— А легковые назовем “Волга”!

*****

Радиотелефонный завод строился впритык — он среди прочего будет делать магнето и прочую электроарматуру для двигателей, так сказать, синергия. Доморощенная. конечно, но у других и такой нету. Здесь рулил совсем свежий выпускник Петербургского Политеха Миша Шулейкин. Оттого многие вещи у него шли хуже, чем у опытного Корейво и я пометил себе — пусть деятельный двигателист возьмет шефство над радиотехниками. Не в части продукции, а по строительству, организации производства и так далее. А вот с чем Корейво помочь никак не мог, так это с задержками поставок оборудования от Сименса. Причем задержки не по одной-двум позициям, а по всему спектру и серьезные — некоторые станки ждали уже четвертый месяц. Надо срочно накрутить хвост юристам, чтобы содрать с немцев штрафы, предусмотренные договором. А то у нас Балканский кризис на носу, который вполне может войной обернуться… Стоп. А если это намеренный саботаж? Вот как раз война на носу, а русские затеяли свою радиотехнику выпускать, так тормознем немножко…

И еще пометочка — Берлин, Макс цу Фюрстенберг, Чернышова, разобраться. А лучше — самому ехать.

Ленкино производство стояло несколько в сторонке и охранялось будьте-нате. Меня, владельца, вооруженные берданками и револьверами сторожа не пустили без пропуска! Кипя от возмущения, я проследовал в контору завода, где ехидная “эсерка” оформила мне постоянный пропуск по высшей категории. Ага, производство связано с взрывчаткой и тут внедрили систему ограниченного доступа. Работаешь на штамповке? Вот и славно, вот тебе пропуск в штамповку, но с ним на склад нельзя. Работаешь на складе? Вот пропуск на склад, но в сборочные ни-ни. Разноцветные картонки помогали отслеживать кто-откуда-куда, и только у нескольких лиц, включая теперь и меня, был полный доступ во все помещения. Кстати, надо подумать над такой же системой для Юсуповского дворца, а то шляются толпы народа, порой и не поймешь, кто и зачем. Придет какой-нибудь чокнутый, пырнет ножиком и ку-ку, Гриня — никакие казаки не спасут. Я пощупал свой “шелковый” бронник под пиджаком. Последнее время обратно стал носить. Тревожно что-то мне…