Художник из 50х Том II - Сим Симович Страница 23

— Значит, тренирую нервы.

Он понимал, что балансирует на грани истощения. Но останавливаться не мог. В нём горел творческий огонь, который требовал всё нового и нового топлива. И этим топливом была работа — упорная, изнурительная, но единственно возможная.

Фильм рождался на его глазах, обретал плоть и кровь. Каждый день приближал к заветной цели — созданию шедевра, способного покорить мировую аудиторию. И ради этого стоило пахать как стахановец, выкладываясь полностью.

Гоги подошёл к зданию студии А4+ в своё обычное время — половина седьмого утра. Но у входа его ждал сюрприз. Возле дверей стояла целая группа сотрудников во главе с Антониной Ивановной.

— Георгий Валерьевич, — твёрдо сказала она, — вы не пройдёте.

— Что значит «не пройду»? — удивился Гоги. — Я директор этой студии.

— Именно поэтому мы вас и не пускаем, — вмешался Борис Анатольевич. — Посмотрите на себя в зеркало. Вы превращаетесь в живой скелет.

Гоги действительно похудел за последнюю неделю. Щёки ввалились, под глазами залегли тёмные круги, руки дрожали от усталости.

— Мне нужно закончить раскадровку сцены в лесу, — попытался протестовать он.

— Сцена подождёт, — непреклонно ответила Антонина Ивановна. — А вы идите домой и отдыхайте. Целый день. Приказ директора студии.

— Но я и есть директор!

— Сегодня директор — я, — улыбнулась она. — У меня есть доверенность на управление студией в ваше отсутствие. Так что марш отдыхать!

Остальные сотрудники дружно закивали. Было видно — заговор готовился заранее. Семён Петрович сочувственно пожал плечами:

— Извините, товарищ Гогенцоллер, но они правы. Так дальше нельзя.

Гоги понял, что сопротивление бесполезно. Коллеги действовали из лучших побуждений. Он развернулся и медленно пошёл по Мосфильмовской улице, не зная, куда идти.

Первый раз за многие недели он оказался на московских улицах без дела. Странное чувство — время есть, а занять его нечем. Рука автоматически тянулась к блокноту, но блокнот остался в кабинете.

Он дошёл до станции метро, спустился вниз. Куда ехать? Домой? Но в Переделкино он окажется через час, а день только начинается. В центр? А что там делать?

Поезд пришёл в сторону центра. Гоги сел в вагон, поехал куда глаза глядят. На станции «Сокольники» вышел почти машинально — здесь была библиотека МГУ, где он иногда встречал Аню.

По дороге к библиотеке он размышлял о том, как странно устроена жизнь. Всего неделю назад ему не хватало времени ни на что, кроме работы. А сейчас время есть, но он не помнит, как им распоряжаться.

У входа в библиотеку его ждал сюрприз — на скамейке сидела знакомая фигура. Аня в летнем платье читала толстую книгу, время от времени что-то записывая в тетрадь.

— Аня! — окликнул он её.

Она подняла голову, и её серые глаза удивлённо расширились.

— Гоша? Что ты здесь делаешь? В такое время?

— Меня с работы выгнали, — честно признался он. — Сказали, что я переработал и нужно отдыхать.

— И правильно сказали. — Она закрыла книгу, внимательно посмотрела на него. — Ты ужасно выглядишь. Когда последний раз нормально ел?

— Вчера. Или позавчера. Не помню.

Аня встала, взяла его под руку.

— Всё, я беру тебя в оборот. Сначала завтрак, потом прогулка. И никаких разговоров о работе.

Они пошли в небольшое кафе рядом с библиотекой. Аня заказала ему солидный завтрак — яичницу, колбасу, хлеб, кофе. Сама взяла только чай и булочку.

— Ешь, — приказала она. — И рассказывай, что у тебя за фильм такой, ради которого ты себя убиваешь.

Гоги начал рассказывать о «Василисе и Духе леса», но она его остановила:

— Не о работе. О чём-нибудь другом.

— А о чём?

— Ну… о погоде. О книгах. О звёздах. О чём угодно, только не о работе.

Он попытался переключиться, но оказалось, что кроме работы говорить не о чём. За последние недели весь мир сузился до раскадровок и эскизов.

— Как твоя астрономия? — спросил он наконец.

— Отлично! — оживилась Аня. — Защищаю диплом через месяц. Тема — «Переменные звёзды в созвездии Лиры». Очень увлекательно.

— А что такое переменные звёзды?

— Звёзды, которые меняют яркость. Пульсируют, как сердце. Некоторые регулярно, некоторые непредсказуемо. Как люди — у каждой свой характер.

Разговор о звёздах захватил его. Аня рассказывала просто и увлекательно, без научной сухости. Постепенно напряжение уходило, мысли проясняились.

После завтрака они отправились гулять по Сокольникам. Парк утопал в зелени, пели птицы, где-то играли дети. Обычная летняя московская идиллия.

— Знаешь, — сказала Аня, — я иногда завидую людям, которые умеют так увлекаться работой, как ты. У меня никогда не получается полностью в чём-то раствориться.

— А может, это и к лучшему, — ответил Гоги. — Я за неделю чуть не свихнулся от перегрузок.

— Зато создаёшь что-то важное. А я изучаю звёзды, которые никого не интересуют, кроме нескольких астрономов в мире.

— Звёзды интересуют всех. Просто не все об этом знают.

Они сели на скамейку у пруда. Утки плавали в воде, изредка ныряя за кормом. Летнее солнце грело приятно, не обжигая.

Они проговорили до обеда. Время летело незаметно — впервые за много дней Гоги не следил за часами. Разговор шёл легко, без напряжения. Аня умела слушать и говорить именно то, что нужно услышать.

— Пойдём пообедаем, — предложила она. — Знаю одно хорошее место.

Ресторанчик оказался уютным, в старинном московском стиле. За столиком у окна они продолжили разговор. Аня рассказывала о своих студенческих друзьях, о планах на будущее, о книгах, которые читала.

— А ты знаешь, что я о тебе думаю? — неожиданно спросила она.

— Что?

— Что ты очень одинокий человек. Даже среди людей ты остаёшься наедине с собой.

Гоги удивился точности её наблюдения.

— А ты не одинокая?

— Тоже одинокая. Но я научилась с этим жить. А ты всё время бежишь от одиночества в работу.

— И что в этом плохого?

— Ничего. Если не забывать останавливаться и