Александр Архиповец - Вальс Бостон Страница 24

"Интересно, а в каком пеньюаре она придет ко мне вечером?" – сама собой прокралась пошленькая мыслишка, а рот наполнился слюной: будто людоед какой-то и собираюсь ее вечерком на ужин слопать.

В глазах девушки сверкнули лукавые искорки, ну совсем такие же, как у Шарлотты. "В чем-то сестры?"

Не удержавшись, попытался телепатически "прощупать". Ты посмотри! Не тут-то было! Вне доступа! Похоже, прислугу контролировать не смогу.

– Желаете завтрак, господин?

– Да, Марго, желаю.

На этот раз обеденный зал встретил меня "Июльским утром" Uray Heep. "Guly morning", чашечка ароматного бразильского кофе, ломтики "Мааздама", галетное печенье и глубокое, многообещающее декольте очаровательной брюнетки улучшили и без того неплохое настроение.

– Ну что ж! Пора приступать к делам. Зови-ка, Марго, в кабинет моего консультанта-водителя. Кстати, зовут его как?

– Константин, – девушка чуть покраснела.

"Константин… Костик значит. "Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил…" так-так…"

Еще не увидел его, а уже сложилось некое предубеждение. Понимаю что не прав, однако поделать ничего не могу.

Когда Константин вошел, я уже сидел за столом, откинувшись на спинку кресла.

– Доброе утро, шеф!

"Стало быть, не "господин", а "шеф". Существенное отличие. Значит, Константин не входит в число прислуги. "Щупать" тоже, скорее всего, бессмысленно. Легкая попытка подтвердила догадку".

– Подойди ближе! – я специально не ответил на привет-ствие и не предложил сесть.

Он был не высок и не низок, не худощав и не полон. Короткая, почти под "ноль", стрижка, прямой с горбинкой нос, узкие блеклые губы, непонятного цвета глаза. Он их не то чтобы прятал, но и открыто тоже не смотрел. В сером, мышиного цвета костюме, таком же свитере и черных замшевых туфлях. Среднестатистический представитель толпы, мог раствориться в ней бесследно.

Я какое-то время молчал. Не знаю отчего, но неприязнь нарастала снежной лавиной.

"Ударил" наугад.

– К Марго подходить не смей!

– Но… это не запрещено,… – напускная невозмутимость сменилась смертельной бледностью. – У нас ничего не было, – добавил он, как бы смиряясь с неизбежностью и признавая мое право повелевать, -…и быть-то не могло.

– Я знаю. Просто предупредил. Во избежание… А теперь давай, консультируй,… вводи в курс дел.

Консультант вновь растерялся. Похоже, такой встречи не ждал.

– Что Вас, шеф, интересует? Спрашивайте, если знаю, расскажу.

– Меня интересует все. Для начала, где расположена Зона? Кто из персонала имеет право покидать ее территорию?

– Зона в пригороде Полтавы, за селом Кротенки, в лесу, триста метров от трассы. Кроме Вас, покидать ее могу только я.

"Значит, сдвиг реальности ему не страшен. Любопытно…"

– Каждый раз будешь ставить меня в известность.

– Да, шеф. Сегодня нужно ехать за продуктами.

– Какие у нас машины?

– У Вас – джип "Grand cherokee" и "Audi", у меня "Chevrolet Aveo".

"Что ж, подобрано неплохо! В прошлой жизни даже мечтать не мог".

– Сколько ты проработал у Фарадея?

Недоуменное молчание. Или не понял, или притворяется. Скорее второе.

– У прежнего шефа… Чего молчишь?

– По местному летоисчислению больше двадцати лет.

Срок немалый. Можно не раз и полюбить, возненавидеть.

– И как складывались ваши отношения?

Вновь небольшая пауза.

– Отношения? Какие могли быть у нас отношения? – сузившиеся глаза и тень на лице. – Если Вы в плане моей причастности к исчезновению… Не теряйте зря времени. Методы до-знания ведомства, наверное, Вам хорошо известны. Разматывают память и сознание, как… по ниточке…

"Интересно! Весьма! Мышление консультанта человеческое, образное – хотел сравнить с клубком, но удержался. Кто же он – мой телохранитель?"

– При малейшем подозрении меня никогда бы не вернули на прежнее место…

– Когда и как исчез твой бывший шеф?

– Три недели назад, в городе… Позже я забрал закрытую машину возле "Палаццо".

– Машина, какая?

– Пятисотый "Mercedes".

– Где она сейчас?

– Изъяли вместе с жильем, обстановкой и прислугой.

– А может, Фарадей еще найдется?

"Похоже, я сказал глупость. Даже на невозмутимом лице шофера промелькнуло удивление".

– Ошибок не случается. Генно-молекулярный поиск не обманешь!

– А что предпринял куратор реальности?

Вновь изумленные глаза Константина. Еще одна несуразица с моей стороны.

– Ты хоть его знаешь?

– Нет! Не положено.

В правдивости его слов сомневаться не приходится. Похоже, я не продвинулся ни на йоту.

– Хорошо. Узнай о судьбе Алексея Владимировича Калгина тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, проживавшего по улице Сковороды, 28 и работавшего хирургом во второй горбольнице… А также его бывшей жены – Марины Сергеевны. Пока все.

Когда Константин ушел, я, устроившись удобней в кресле и прикрыв глаза, задумался.

"Выводы – неутешительные. Во-первых, никому и ничему верить нельзя. Взять, например, небылицы Горио о законе сохранения массы или невозможности предугадать, в какой мир ведет портал. Думаю, он приврал и на счет "фермы тел" для астальдов.

Во-вторых, как можно решать задачу, не зная исходных данных. Кто такой Фарадей? Его друзья и недруги?… Куда делась прислуга и личные вещи? Какова миссия подкуратора реальности? Да и вообще существовал ли он до того, как "соизволил" исчезнуть?

В-третьих, единственная ниточка – Константин. И она, похоже, никуда не ведет.

В-четвертых, дело, видать, "архиважное", раз средства и время не ограничены. Понимать нужно так: расследуй, как знаешь и сколько хочешь. Настоящего спеца послать не сочли нужным.

Создается впечатление, что конкретных результатов от меня ни-кто не ждет. Делом об исчезновении занимаются – и точка. Поэтому мне суетиться, чрезмерно активничать тоже ни к чему. Поживем – увидим. А условия жизни – дай Бог каждому! Вот сейчас возьму колокольчик и появится очаровательная Марго. Закажу хорошего коньячку да лимончик, несмотря на то, что времени всего десять с хвостиком. А потом – в Интернет. Посмотрим, что произошло в мире 857-бис за период моего, то есть Умника, отсутствия".

Сказано-сделано.

Марго, очаровательно улыбнувшись, сверкнула белоснежными жемчугами зубов и темными до черноты сапфирами. Дав в очередной раз оценить богатство декольте, поставила передо мной на серебряном подносе бутылку марочного "Арагви", небольшую хрустальную рюмочку бочоночком и два фарфоровых, расписанных золотом блюдечка с ломтиками лимона. На одном – с сахаром, на другом – с солью.

Уж не знаю от чего, но вновь полный рот слюны. Чувствую – следствие затянется.

– Господин желает еще чего-нибудь?

"Черт возьми! Конечно, желаю! Но потерплю до вечера".

Проглотил слюну, собрал волю в кулак:

– Спасибо, милая, пока все.

Налив полрюмки золотистого ароматного напитка, Марго, словно на подиуме, чуть покачивая бедрами и демонстрируя безупречную фигуру, удалилась.

В кабинете сразу стало темнее. Будто солнышко зашло за тучку. Тяжело вздохнул, тоскливо глянул на закрывшуюся дверь, одним глотком опрокинул рюмку. Закусил лимончиком с сахаром. Немного подумав, налил еще одну. Эту пил неспеша – наслаждаясь букетом. Затем положил в рот ломтик соленого лимона. Теперь, пожалуй, можно и в Интернет…

И понеслось… Демократическое правительство декларирует программу "Лицом к человеку", "помаранчевый" президент обещает благосостояние "любым друзям". На деле – падение производства, кабальное газовое соглашение, обнищание народа и обогащение стоявших на трибуне "демократов". А во всем винят мировой экономический кризис, да внутренних врагов. Весьма удобно! Сами же с жиру бесятся…

Откинувшись на спинку кресла, тупо уставился в потолок. "Да что же это такое? Сколько мы будем искупать грехи? Чужие и свои… В собственной стране, словно в плену! Кругом ложь, двойная мораль, двойное право, двойная жизнь. Из кризиса – да прямиком в кризис! Хоть сейчас беги на чужбину!"

В рюмку коньяк наливать не стал. Опрокинул бутылку и трижды глотнул прямо из горлышка. Задохнулся, по желудку разлился огонь, а на глазах выступили слезы.

"А чего ты, Умник, собственно говоря, ожидал? Чтобы за какие-то три года все существенно изменилось?

Вот уже почти столетие мы непрерывно воюем: за коллективизацию, индустриализацию, за план, урожай, количество и качество, социализм и коммунизм, перестройку, рыночную экономику, независимость, за "рідну мову", здоровье "простого человека". А на войне, как на войне – убитые да раненные. "Мы за ценой не постоим…" Вот и платим ее… непомерную.

И будем платить до тех пор, пока не изгоним из душ своих рабский страх, не научимся себя защищать. "Коли хата наша буде не скраю!" Никто и никогда не принесет нам "добробут" на блюдечке с голубой каемочкой. Когда же мы наконец это осознаем?"

Тем временем "Арагви" проявил свои чудесные свойства: понемногу расслабил и возвратил благодушное настроение.