Уникум (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич Страница 24

Немцы похоже поначалу не поняли, что огонь прицельный ведётся, а не беспокоящий как с других танков, что маскировали мою стрельбу, а как я гаубицу накрыл, мне кажется это была именно гаубица, забеспокоились. Артиллерия усилила огонь. Я уничтожил три вкопанных по самую башню танка и две противотанковые пушки, засёк одну зенитку и успел накрыть её, с гарантией, как Аверин сказал, ту даже в сторону отбросило, как страшный удар погасил моё сознание. Всё же вычислили немцы снайпера, что проредил их ряды. Мы как раз в ста метрах от линии обороны были, надеюсь остальные справятся. Шансов стало больше. Да и лёгкие танки на максимальной скорости уже рванули вперёд. Только этого я уже не видел.

Очнулся я как-то сразу, болела голова, мутило, зрение двоилось, всё показывало на полученную контузию. Чуть позже я понял, что качает меня потому что подхватив подмышки, меня фактически несут двое танкистов. Вот нас троих и штормило. Те поняли, что я очнулся, мышцы напряглись, да и голову я поднял, та на груди была. Отметил только что всё ещё в комбезе, только тот распахнут на груди, шлемофона нет, но сапоги на месте. А двигались мы в колонне пленных, немцы с карабинами по сторонам были. Автоматчиков рядом не заметил. Да, обоих танкистов, осмотрев их, я не узнал. А то что те на пределе сил идут, понял сразу, лица, залитые потом, шатались из стороны в сторону, но не бросали меня, такое дорогого стоит.

- Отпустите, я постараюсь сам, - смог прохрипеть я, язык распух, сильно пить хотелось.

Те с облегчением остановившись помогли встать мне на ноги, все носки сапог ободрал, ноги волоком тянулись. Нас обходили по сторонам другие пленные, но колонна похоже длинная, время ещё есть. Стоял я с трудом, штормило сильно, но идти всё же смог. Поддерживать меня на шагу парням действительно было легче чем тащить. Звон в ушах мешал говорить так что тем пришлось говорить в уши, чтобы я расслышал. В общем, они участвовали в той атаке, но были побиты на поле. Наш танк был повреждён, но не артиллеристами, авиацию те вызвали и рядом легла тяжёлая бомба, отчего танк чуть не лёг на бок, но всё же устоял. Троих, включая меня, контузило. Точнее у меня помимо контузии травма на голове, большая шишка, именно она и вызвала потерю сознания, остальные быстрее оклемались. Танки ушли вперёд, беря село, чуть позже пехота подтянулась на зачистку. На поле у подбитых машин санитары возились. Аверин попросил за мной обоих парней присмотреть, они ранены, с «БТ» оба, у одного ранение в руку, повязку я видел, у другого шеи. Как они меня тащили, не понимаю. Правда, выяснилось не так и далеко те меня унесли, если обернутся, то обратную околицу села, которую мы штурмом брали, увидеть можно, и двух километров не унесли, как я очнулся. Так вот, как там всё было. Наши вперёд ушли, немцы пустив их в свой тыл ударили во фланги, снова взяв село, и вышли на поле. Аверин, что ремонтировал танк, там проблемы были, тут же с экипажем скрылся внутри. Полчаса тот держался обстреливаемый с разных сторон, пока немцы не прикатили зенитку и не расстреляли «КВ». Я всё это время у горевшей санитарной машины пролежал, парни тоже там укрылись. Немцы двинули вперёд и пленили нас. Парни не дали меня добить. Два часа те сидели на обочине под палящими лучами солнца, пока не пошла эта колонна пленных, куда нас и включили. Аверин сгорел в своём танке, никто его не покинул. А вокруг нас, пока мы брели по этой дороге, на поле дымили танки, с которыми я учувствовал в атаке. Классическая двухступенчатая засада, только рукоплескать осталось тому германскому офицеру что это придумал.

Шагая, это мне удавалось делать всё легче и легче, парни уже не придерживали, силы пока есть, я мельком провёл руками по карманам. Комбез мешал проверить карманы галифе, но нагрудные гимнастёрки те вывернули, пусты. Часы с руки пропали, ремня с личным оружием тоже не было. Ножа за голенищем не чувствую, значит забрали. Награды мои на месте, немцев они не заинтересовали, а документы я и не искал. В карманах их не было. Я ещё когда в Луцке был, у кладовщика железнодорожного Депо выменял на трофейные часы непромокаемый пакетик. От пота документы часто влажными становятся, вот и решил убирать внутрь. Когда я пошёл в рейд с ротой Труханова, то убрал их, сложил трижды пакетик, он большой был, и привязал бинтом к правой ноге выше колена, чтобы ниже не съезжал. Как рейд закончился известно. Когда уже в роте Трусова был, то в пакетик убрал корочки на новые награды и снова привязал к ноге. Я проверил, на месте документы, с внутренней стороны. Почему я это сделал? Я помнил какие страшные бои шли в это время и от попадания в плен я не застрахован, просто подстраховался. Не хочу чтобы в моём личном деле было записано что был в плену. Документы есть, буду отрицать. Вещи все в танке пропали, но честно скажу наплевать, лишь бы парни были живы. Но они вместе сгорели. Да в карманах галифе спички в одном и ключ от танковых замков в другом. Последний случайно положил, и вот как вышло. Бинокль жалко, подарок, фонарик-«жучок» редкая вещь. А уж аккордеон до слёз, где я ещё такой аппарат найду?

Состояние конечно тяжёлое было, мысли плавали, голова не прикрыта и получить солнечный удар как нечего делать, однако вдали был заметен лес куда ныряла эта дорога. Туда нас и вели. Судя по солнцу время где-то часа четыре дня. Шанс бежать неплохой, только физическое состояние не радовало, отлежаться бы, воды испить, искупаться, и тогда можно на рывок идти. В принципе и в таком состояние сбегу, я не хочу в плен, отлично знаю, что там всех нас ждёт. Парней бросать не хочу, спасли они меня, поэтому двигаясь рядом, те подпирали меня плечами, мы вместе шли, вот и спросил:

- Я как, громко говорю? Не ору?

- Немного есть, - сказал мне один танкист на ухо, тот что слева.

- А сейчас лучше?

- Да. Только мы слышим.

- В плен нам нельзя, уморят быстро. Впряди лес, шанс сбежать, немцы это тоже понимают и утроят бдительность. Бежать надо в удобный момент, с зигзагами для сбивания прицеливания. У немцев карабины, а не автоматы, очередь от живота не дашь. Шансы есть. Нападать на конвоиров не думайте, это потеря времени и значит уменьшение шансов. Как я подам знак, бежим.

- Хорошо.

Второй тоже кивнул, принимая план. Причём мне кажется были другие свидетели нашего разговора, что шли спереди, по бокам и сзади, но промолчали. Возможно поучаствуют. Я видел, как на меня изредка бросали оценивающие взгляды. Так и шли, пока не добрались до леса. Тут конвоиры действительно стали группировать колонну плотнее, подгоняя отстающих. Правду писали фронтовики, те что пережили плен, тех что отставали, обессилив, пристреливали. Я с момента как очнулся начитал семнадцать таких одиночных выстрелов, а когда в тень лесной дороги зашли, ещё четыре. А может и пять, вроде сдвоенный выстрел был. Или эхо. Я поглядывал по сторонам, призвав все силы и ресурсы организма, готовясь бежать. Кстати, мы проходили мимо новенькой «тридцатьчетвёрки», запертой, с закрытыми люками, в дуло пушки вставлена длинная ветвь с листьями. Скорее всего немцами, чтобы их тыловики не пугались. Похоже оставлена экипажем. В бою не участвовала, краска целая. Тот, кто был под обстрелом имел практически чистое железо со следами свинца. А эта новенькая. По ходу движения двигалась та в сторону границы, кормой к нам. Вот это тревожный звоночек. Скорее всего брошена из-за поломки. Если бы в тыл шла, то тут на пустые баки можно подумать. Да и стоит давно, по следам видно и мусору на танке. Наши видимо махнули рукой, ремонт серьёзный, немцам не до трофеев, их хватало. Это шанс, так что толкнув локтем соседа и мотнул головой в сторону леса, и мы рванули. На ходу я крикнул:

- Товарищи, бежим!

Это и спровоцировало массовый побег. Слишком много целей для конвоиров, конечно звучали выстрелы, падали убитые и раненые, но убежало куда больше. Где-то спереди и сзади заработали пулемёты, а мы, уйдя за корпус танка убегали всё дальше вглубь леса. Думаю, метров двести и хватит. Переждём. Да и источник воды стоит найти, жажда уже не мучила, а убивала.