Князь Ядыгар (СИ) - Агишев Руслан Страница 24

– От послухов слышал я, что и греческий огонь ты умыслил, – с цоканьем крышки зажигался закрылась и исчезла в мешочке, а царя вновь уставился на меня. – А тапереча вона и лекарством промышляешь. Мой медикус жалутся на тебя. Бает, мол, словами матерными облаял ты его. Шарлотаном назвал. Все какие слова чудные выкрикивал – десфенцкия какая-то, ганрена, сепсис... Уж не волховал ли ты, княже?

Голос его опустился до шепота, словно спрашивал он о чем-то нехорошем. По крайней мере мне именно так и показалось. «Б...ь, опять что ли колдовство шьют?! Совсем охренели! А я-то, дурья башка, что орал? Про дезинфекцию, сепсис, кому? Что теперь врать?! А не много ли, не заврусь ли? Они тут ведь не дураки...».

Пытаясь выкроить себе немного времени для раздумий, я негромко застонал и со страдальческим выражением лица откинулся обратно на лежанку. А мозг в этот момент, разогнанный мощной порцией адреналина и все непрекращающейся ноющей болью, работал не хуже суперкомпьютера, пытаясь выдать «на гора» наилучший для меня вариант дальнейшего развития событий. «Меньше вранья и больше правды. Так безопасней, что не запутаешься сам... Про медицину же можно и поговорить, а то этот иностранный коновал всех тут залечит. Сначала ограбит, судя по расценкам за свои услуги, а потом залечит. Б...ь, и что у нас к этим чертям из-за границы относятся? И ведь сейчас и через две-три сотни лет одно и то же: наши дураки, пьяницы и неумехи, а прощелыга из-за рубежа, оказывается, гений и спаситель. Зла просто на все это не хватает.».

Вспомнилось мне и еще кое-что, толкавшее меня к большей откровенности. В голове у меня, словно специально, всплыл один интересный проект для известного антикварного салона, в котором мне удалось участвовать вместе с другими студентами моего вуза, толи на 4-ом толи на 5-ом курсе. Помниться, это была модель дворца Алексея Михайловича из металла, созданная русскими мастерами на закате его правления. Домина, примерно метр на метр, изготовленная из серебра и золота, инкрустированная драгоценными и полудрагоценными камнями, производила серьезное впечатление. Однако, вспомнилась мне вся эта история, отнюдь не из-за веса и красоты драгоценной модели, а из–за воссозданной внутри дворца системы водоснабжения. Тогда меня очень удивило то, что внутри серебряного и золотого дворца пролегали водопроводные трубы из свинца. Мое удивление возросло до небес, когда я узнал, что, действительно, в тот период водопроводные трубы делались из этого мягкого и легко обрабатываемого металла. «Вот с этого дерьма и начнем говорить с Ваней о медицине. И о свинце в воде, и женских белилах на свинцовой и ртутной основе, и о шарлатанских лекарствах и методах лечения этих забугорных «дохторов». Все равно до Москвы еще шкандыбать и шкандыбать, а так, глядишь и очков перед царем заработаю. А то кто знает, московская икона сработает на меня или нет?».

– Нет во мне и в моих словах никакого волховства, а знания мои не от шайтана или дьявола, а от других людей. Много среди моих друзей и родственников в жаркой Индии, иссушенной жаром Аравии и далекого Катая тех, кто сохранил и приумножил древние знания, – начал я излагать свою историю.

В какой-то момент (спасибо, нашему телевидению, а особенно, каналам ТВ-3 и Рен-ТВ) я уже ничего не придумывал. Когда-то прочитанные книги и просмотренные передачи и фильмы о древних цивилизациях, пришельцах и т. д. и т. п. превращались в слова, которые сами собой складывались в предложения, предложения – в абзацы, абзацы – в целую историю.

–Там, за тысячи и тысячи верст, куда конному добираться едва ли не год, а пешему и трех лет мало, еще недавно располагались могущественные империи, обладавшие миллионными армиями и громадными флотом, строившие огромные города и дворцы. Жители этих империй были искусными механиками и лекарями...

В какой-то момент своего рассказа, когда я особенно добавил голливудских красок, до меня вдруг дошло, что возле моей лежанки было не протолкнуться. Прямо напротив меня на небольшом бочонке, сидел Иван Васильевич, выглядевший одним большим ухом. По обеим сторонам от него столбами застыли его рынды; два здоровенных лба с бердышами, совсем забывшие про службы, тоже пялились на меня. Вокруг же всех них, едва не вися друг на друге, плотно стояла почти вся команда струга, включая его медведеообразного капитана с выпученными глазами. «Опять похоже прокол... Черт, давай-ка Деня, ты язык свой немного придержи, а то совсем местных в ступор введешь. Эта же история бьет по ним похлеще чем добротно скроенный голливудский блокбастер на неподготовленного советского зрителя! Наповал...».

– … И много лет в нашей семье с караванами и купцами собирают эти знания и лечат с помощью них своих людей. Мне известно немного, но и этого немало, Великий Государь. Я прямо сейчас поделюсь кое-чем, что может спасти жизни, – я осторожно, стараясь не растрясти голову, приподнялся на своей лежанке. – Вот он, к слову...

Я уже давно приметил «добровольца», худосочного парня с красными воспаленными глазами, баюкавшего свою руку. Естественно, вытаскивая из толпы этого малого, я отнюдь не мнил себя великим врачом, хирургом-терапевтом-стоматологом и т. д. и. т. п. Совсем не обольщался я и по поводу своего уровня медицинских знаний, который хорошо если дотягивал до базового нулевого – до знания правил и навыков оказания первой медицинской помощи. Рассказать же я хотел, прежде всего, о фундаменте – о главных причинах смертности в эти времена.

– Эй, малой, подойди ближе. Давай, давай, не тушуйся, – взгляды почти трех десятков человек уставились на парнишку с какой-то котомкой за плечом; тот нерешительно потоптавшись, сделал шаг вперед. – Что с рукой?

– Татарва из лука пульнула, – хриплым голосом выдавил из себя тот. – В самое мясо, гад попал. Думал стрелу не вытащу. Руды натекло страсть…, –

– Сам что ли перевязал? – я кивнул на кое-как сделанную повязку из бурой тряпки, вдобавок чем-то испачканной. – Сам, значит. А что лекарь? – парнишка насупился. – Денег нет? Понятно. Рану мазал чем? Тоже, нет... Вставай обратно.

После этого быстрого разговора, я повернулся к царю, продолжавшему внимательно следить за мною.

– Вот об этом обо всем я и хочу сказать, Великий Государь... Не лютые враги или непогода сражаются с тобой, а невежество наше общее. Вот стоит перед тобой ратник с пораненной рукой, чуть дальше – с раной на ноге. Им бы отдохнуть немного, сил поднабраться и снова можно в бой идти, с твоими ворогами биться. Ан нет! Раны им не почистили от грязи или кое-как почистили, мазью не смазали, перевязали плохо. А сколько в твоем войске с такими ранами? Сколько тяжелыми ранами? Сколько неходячих? Сколько в войске хороших лекарей, чтобы у воинов гроши последние не забирали?

Судя по скривившемуся Ване вскрытая мною «мозоль» оказалась не просто большой, но и самой любимой.

– Твоя правда, княже, – угрюмым голосом заговорим Иван Васильевич, недовольно поглядывая на прижавшегося к царскому шару иностранного доктора. – Мало в моем воинстве лекарей и лекарок. От того и убыток в людях.А ты, княже, знаешь как лекарское дело лепше сделать? За казной дело не станет.

Обещание царя растрясти свою казну прозвучало столь внушительно и многообещающе, что стоявшие вокруг меня люди разволновались. Побежали шепотки, разговоры. Пара соседей даже тычками и зуботычинами обменялась в пылу спора.

– Знаю, Великий Государь. Только очень дорогое это дело, – скрепя зубами, ответил я. – И тяже...

В этот момент один из спорщиков в толпе, грузный красномордый мужчина, никак не хотевший успокоиться, вдруг потерял равновесие и с воплем полетел за борт, в студеную воду. Почти сразу же рулевой потянул весло резко в сторону, пытаясь затормозить движение струга. Одновременно с борта в воду сиганули двое или трое в одних нательных рубахах. Остальные с напряжением всматривались в темную воду, готовясь сразу же ухватить мелькнувшее тело.

– Какой там, у Тырьки же армяк с жалезом был, – махнул рукой один из ратников, перегнувшись через борт. – Как камень на дно пошел. Ищи тапереча...