Акула пера в СССР - Евгений Капба Страница 24

в мое время — на том же "гелике", или "крузаке"! В общем — шик. От Слободки до парка Победы — минут пять езды, и я старался получить от них максимум удовольствия. Припарковал машину у Ветеринарного техникума, там, где светилась одинокая лампочка под козырьком главного входа. Вышел первым и подал руку даме, и мы пошли по темной, едва освещенной немногими желтыми фонарями каштановой аллее. Вокруг плафонов вились мошки, жуки и суетливые ночные бабочки, шелестели кроны деревьев. Со стороны танцплощадки доносились звуки оркестра.

Держать тонкую ладонь, осязать бархатную кожу, касаться точеного бедра — это было похоже на возвращение в юность. И, кажется, она чувствовала то же самое…

Танцплощадка была самым освещенным местом в парке. Школьники уже ее покинули, осталась молодежь постарше. Многие терлись вдоль стенок, стесняясь, другие танцевали в кружках, в основном парни — отдельно, девчата — отдельно. На входе, снаружи, и вовсе кучковались какие-то неприятные личности, я поймал пару агрессивных взглядов, и в ответ на них только расправил плечи и ободряюще кивнул девушке.

Оркестр вовсю старался, выводя "Червону руту", барабанщик даже губу закусил, отбивая ритм, и Тася разулыбалась, начиная двигаться в такт музыке. Что ж, пришлось и мне соответствовать… Точнее, не мне — а Гере. У него с координацией и пластикой дела обстояли явно лучше, чем у меня-настоящего. А репертуар тут был очень даже ничего! Оказывается, в Дубровице вполне в ходу было что-то вроде рок-н-ролла, буги и прочих буржуазно-западных стилей. Медленный танец-топтанец мы исполнили под духовую версию незабвенного хита ВИА "Синяя Птица" — нашего, белорусского, гомельского коллектива между прочим. "Там где клен шумит…" музыканты лабали с особенным чувством.

Тася прижалась ко мне, и я, кажется, чувствовал горячее тело девушки сквозь одежду. В какой-то момент она запрокинула голову и посмотрела мне прямо в глаза. Ее высокая грудь часто вздымалась, манящие губы были полуоткрыты… Черт возьми, я всё-таки поцеловал ее! Сразу тело Таси напряглось, а потом она обвила мою шею руками и ответила на поцелуй. Я слышал, как кто-то из публики у ограды танцплощадки даже восхищенно присвистнул. Ну и ладно!

Музыканты взяли крохотную паузу, перелистывая ноты на пюпитрах и я посмотрел на улыбающуюся Таисию и улыбнулся в ответ — всё было просто прекрасно!

* * *

Мы выходили с танцплощадки под "Королеву красоты" — и в голове у меня звучал голос Муслима Магомаева, а ноги подстраивали походку в такт мелодии сами собой. Тася пританцовывала, и немножко махала подолом платья — тоже в такт.

— Гера, Герочка, Герань… — раздался знакомый и такой несвоевременный сейчас голос. — Герочка, отпусти свою подруженьку, пусть идет себе с миром, а с тобой мы побеседуем. Ты же говорил — потом, вот оно потом и настало, смекаешь?

Сапун и его прихвостни вышли из тени раскидистого каштана под свет фонаря. Его лучи отражались от роскошных позолоченных пуговиц, сверкающих на ширинках клёшей, а козырьки картузов отбрасывали тень на нетронутые печатью интеллекта лица.

— Тася, иди к машине, и не спорь. Я скоро буду… — запах алкоголя от этих типов шибал с ног, так что шансы у меня были. — Одолжишь мне платочек? И пиджак мой возьми, ладно?

— Гера, я вызову милицию?

— Никакой милиции, иди в машину, — кастет из кармана пиджака уже перекочевал мне в правую ладонь, на костяшки левой я туго намотал Тасин платок. — Всё будет нормально.

Сам факт того, что ребятосики во главе с Сапуном отпустили девушку, добавлял им сто очков уважения. Я слыхал про такие обычаи советской шпаны, но столкнувшись вживую — прямо проникся. Это снимало миллион проблем, и Тася, видимо, это поняла — и побежала к Ветеринарному техникуму, туда, где стояла "Волга".

— Гера, ты обещал подгон. Говорил, что у тебя есть схема, что нашел что-то в Москве. А теперь что? — Сапун испытующе смотрел на меня. — Ты же знаешь — нам очень надо.

Вот что он сейчас имел в виду?

— Ты газеты читаешь? — у меня вообще-то была одна серьезная отговорка. — Понимаешь, что я сейчас как на ладони?..

В глазах Тимохи Сапуна что-то промелькнуло, а вот один из его корешей — большой и толстый парень — вдруг пьяно икнул и выдал:

— Да шо с ним разговаривать? Зараз я яго… — он качнулся в мою сторону, и, мощно размахнувшись, попытался вдарить мне по роже.

Вся прелесть лопатинской науки состояла в том, что мой тренер не учил тысяче приемов. Он показывал принцип — и две-три ухватки для каждой ситуации. И наличие кастета позволяло применить сию науку с особой эффективностью! Я отдернул голову и подставил под выпад толстого руку с железякой, ударив навстречу.

По пальцам не попал — а хотелось. Кастет хряснул по костям предплечья. Драчун взвыл от неожиданности, ухватился за больное место, совсем раскрылся. Левой рукой я — раз-раз — нанес два коротких, легких удара ему прямо в нос. Пригодился платочек! Голым кулаком так не ударишь — боязно! Кровь хлынула мощным потоком, заливая ему рот, подбородок, шею, рубашку…

Сапун и второй шустрик кинулись на меня одновременно. Охота была мне с ними обоими махаться! Я отскочил, и встретил Сапуна, вырвавшегося вперед, серией бестолковых ударов в голову, от которых он на удивление ловко уклонился — боксер что ли? Я и не стремился вывести его из боя этой дурацкой атакой, главным был подлый удар носком ботинка под коленку, и скользящее движение подошвы по голени противника — ссадина гарантирована, боль адская.

— М-мать! — Тимохе пришлось сбавить темп.

А вот его товарищи, особенно тот, который ни разу не пострадал, наоборот развернули нездоровую активность.

— Ну всё, хана тебе, — пьяно улыбаясь сказал этот невысокий и шустрый парнишка. — Раз ты припас достал — то и нам можно.

В руке у него сверкнул нож: обычный, раскладной. Это было хреново. Так и порезаться можно!

— Лапа, не перегибай! — рявкнул Сапун, но поздно.

Будучи сильно выпившим, этот самый Лапа поднял вверх руку с ножом и, замахнувшись, бросился на меня.

— Я