Курьерская служба (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич Страница 24

— Ну, чего? — голос показался недовольным.

— Хотел бы уточнить, есть ли решение по вопросу моего трудоустройства?

После некоторой паузы он ответил весьма эмоционально:

— Парень, я вообще не понимаю, что с тобой не так? Я же, блин, сказал тебе, что тебя берём, что ты принят, начальство одобрило стажировку. А ты выдал какую-то тираду, что тебя заставили, что в жизни к нам не пойдёшь, и бросил трубку. В итоге все твои бумаги о зачислении на стажировку я порвал, выкинул в урну и приказал собеседовать новых. Ты и дальше так будешь мозги нам сношать? А?!

— Корней Константинович! Я не могу сказать точно, что именно я сморозил, но причина была в том, что я попал под воздействием мощного сенситивного психолога, который вызвал у меня приступ агрессии. Моя матушка решила, что моё умственное здоровье следует проверить после внезапного отчисления, и отвела в какую-то шарлатанскую клинику. Уверяю, что сейчас я нахожусь в полном здравии и принял решение. Я хочу на вас работать.

После моей тирады снова последовала некоторая пауза, где было слышно приглушённое бормотание с парой бранных словечек.

— Ладно, хрен с тобой. Без тебя минимальная группа на стажировку от подразделения не складывается. В понедельник к двенадцати с документами и с постиранной формой во второй московский офис! Рост у тебя какой?

— Метр семьдесят пять, — прикинул я.

— Хорошо. Завтра вышлем форму курьером.

В трубке раздались гудки.

Следом я позвонил Сиду и чуть не заорал в трубку:

— Сид! Это я. Вытаскивай меня отсюда!

— Барь, я сейчас не могу. Я в ресторации с Софьей заседаю. В Москве.

Голос показался каким-то непривычным, даже обиженным.

— Скажи хоть, где я? И что с тобой?

— Эльдар Матвеич. Ты меня вчера на три буквы послал за то, что я помогал какому-то злодею внутри тебя, и пообещал продать первому встречному скупщику душ.

— Исидор Васильич, I assure you that I'm back. Ich bin dieser mysteriöse jenseitige Beamte. Comment... comment, en plus de connaître les langues, prouver que tout ira bien maintenant? Lìrú, wǒ kěyǐ shuō yī zhǒng zài zhège xiànshí zhōng méiyǒu bèi jījí shǐyòng de yǔyán… (Я заверяю, что я вернулся обратно. Я тот самый загадочный потусторонний чиновник. Как… как ещё кроме как знания языков показать, что теперь всё в порядке. Например, могу продемонстрировать язык, который активно не используется в данной реальности.)

Похоже, это подействовало. Мой комардин перешёл на шёпот.

— Ого! Вернулся, значит. Хм… Верю. Сейчас буду думать. Но не раньше, чем через часа два.

— Где я? — повторил я.

— А ты сейчас… в частной клинике какого-то хмыря, который заходил к твоей матушке. В Климовке, это в двух километрах от дома.

— Сам отсюда я выйду?

— Не знаю. Вроде не тюряга. Вещи завозил позавчера, видел, что там садик небольшой, и люди гуляли. Оградка… Я бы перелез, ты — не знаю, что у тебя там с силой. Да и Валентина Альбертовна явно будет против. Она убеждена, что тебя теперь годами лечить придётся.

— Ясно.

Новость слегка огорчила — я не особо представлял, что можно ожидать от моей маман, но всё говорило том, что домой лучше не возвращаться. По крайней мере, пока. К тому же, более идеального момента, чтобы выпорхнуть из-под материнского крыла в ближайшие месяцы — не было.

В телефонной трубке послышался женский голос, сказавший что-то недовольное, вроде “ну долго ты ещё?”. Сид ответил:

— Слушай, барь, там недалеко от тебя есть шикарное луороветланское кафе. Иди туда. Я тебе помогу и оттуда тебя вытащу. Только просьба одна небольшая…

— Продавать тебя я не буду, — сказал я, на ходу натягивая обнаруженную в шкафу куртку.

— Очень надеюсь. С недвижимостью бы помочь… Надоело уже в барском домике куковать.

Сначала мне подумалось, что Сид откровенно наглеет, но потом я подумал, что помочь будет вполне резонным в моей ситуации.

— Помогу, — кивнул я. — Хоть завтра.

— Спасибо! — обрадовался он. — У меня есть одна идея, и деньги есть кое-какие, но пока не решил. Хотя, конечно, буду всё по закону — куда ты, туда и я.

— Собирайся и выезжай ко мне уже, — прервал я его диалог

Вещей в комнате было немного: пара книг, гигиенические принадлежности и одежда. Натянув и рассовав по карманам всё, что можно, а часть оставив, я вышел в коридор.

Где нос к носу столкнулся с крепкой тёткой в халате, тащивщей капельницу.

— О, какой живчик! Вскочил. Эй, санитары!

Я толкнул её, повалив на пол вместе с подвеской для капельницы. В руке я заметил ключ, потянулся, чтобы схватить, но мою руку под локоть схватила мощная лапища медсестры.

С противоположной стороны с табуретки неспешно поднялся крупный мужик. Недолго думая, я подхватил свободной рукой стойку от капельницы и врезал сначала по державшей меня руке, потом в бок. “Только без увечий”, — прозвучало в голове. Не стоило оставлять после себя разные попытки причинить вред здоровью. Развернулся и ударил в плечо санитара, оттолкнул его к стене, подлез под руку и вынырнул в дверь. Пока всё складывалось удачно. Теперь я оказался в небольшом холле. По центру было что-то вроде пункта медсестры, за столиками сидели больные , главным образом пенсионеры, а в больших панорамных окнах виднелась зелень сада.

— Куда! — воскликнула тётка, сидевшая в островке. — Светозар Михайлович вас не выписал!

От неё исходила неприятная, напряжённая аура, а в сжатой руке мелькнул амулет. Как только я взглянул на него — вмиг ноги стали ватными, расслабленными. Мне хватило воли отвести взгляд в сторону, и тут же эффект прекратился.

Рванул через весь зал к большим закрытым дверям. На стекле виднелась надпись: “Клиника доктора Кастелло”, а табуретка рядом пустовала — видимо, охранник очень удачно отлучился. Долгих две секунды понадобилось, чтобы повозиться с замком, за это время толпа из трёх моих преследователей уже почти настигла до меня, зазвенела сирена, но я выскользнул наружу и закрыл дверь на ключ.

В крохотном внутреннем саду, ограниченном с двух сторон флигелями, а с третьей — забором, тоже сидел дежурный санитар. Совсем молодой парень охранял парочку кемаривших на лавке пенсионерок и сам неспешно читал книгу. Услышав шум и приглушённую сирену, как-то совсем рассеянно поднялся со стула и направился ко мне, достаточно неспешно.

Я побежал по дорожке в противоположную сторону, мимо скамеек, а охранник зачем-то полез первым делом открывать дверь своим коллегам, видимо, посчитав, что это куда важнее. Видно было, что он сталкивается с побегом пациента впервые.

У одной из старушек рядом стояла четырёхопорная трость, я пробормотал:

— Мадемуазель, разрешите позаимствовать…

— Беги, милок! — услышал я.

Подставил к ограде, как короткую лестницу, и уцепившись за ветви акации, я перекинул туловище через ограду, оттолкнулся и перелетел вниз, больно саданувшись плечом.

Меня встретила тесная грязноватая улочка, на которой в вечерний час почти не было прохожих. Мимо проезжала машина, я махнул рукой, заставив притормозить, и спросил водителя:

— Луо… луороветланская закусочная в какой стороне?

— Так это… “Лелекай”, что ли? Вон туда и полтора квартала в сторону церкви.

И я спешно зашагал навстречу свободе.

Глава 11

Сид приехал скоро. Я успел только найти нужную вывеску, сесть за свободный столик и попросить меню.

Кафе было оформлено в стиле северных народностей, подошедший круглолиций официант был одет в грубую рубаху не то из льна, не то из конопли. Блюда в меню показались мне, прямо скажем, внезапными. Вялено-тушёное мясо гагарок с проросшим ячменем — шестьдесят копеек. Ножки леммингов в соусе из клюквы — сорок девять копеек. Стейк из морской коровы — рубль с полтиной, строганина из оленины — семьдесят пять копеек, чайник кипрея с можжевельником и вареньем из морошки — двадцать копеек. Для начала заказал последнее. Как только официант отошёл от столика — мой комардин ввалился в кафе с видом опоздавшего на вызов пожарника. Сопровождала его хрупкая, на две головы ниже девица. В чёрном корсете, в бледном макияже и с множеством колючих браслетов на руках. Взгляд карих, немного восточных глаз был суровый и одновременно какой-то страстный. Она напомнила не то пантеру, не то в меру агрессивного той-терьера. Заговорила первая.