Владимир Поселягин - Я-истребитель Страница 25

– Так, размер обуви? – начал он спрашивать, и заметив, что я себя обнюхиваю, добавил:

– Банька, вечером будет.

– Сорок второй, – ответил я.

Я быстро выкладывал в ответ на вопросы капитана свои данные, а сам изучающе разглядывал его. Сомнений не было, я его знал.

В параллельном классе учился Лешка Борюсик. Мы скорешились с ним на летной теме. И если я был знаменитой фигурой у нас в школе, все-таки летчик, да и фильмах снимался, то Леха пользовался другой славой. Он был перворазрядником по боксу, в основном из-за фамилии, что бы не смеялись. Так вот прадед у Лехи пропал без вести в первые дни войны, будучи командиром БАО в одном из бомбардировочных полков в районе в Старого Быхова, и такое совпадение мне казалось странным.

Леха перенял эстафету от отца, который тоже искал деда, так что мы пересеклись с ним в одном из архивов, я искал сведенья об заинтересовавших меня летчиков, а он прадеда. И я ему помогал тогда, никаких сведений мы не нашли, но о прадеде я теперь знал многое.

– Извините, а вас не Кириллом Васильевичем зовут? – спросил я у заполнявшего бланки капитана. Вопрос можно было и не задавать, он был копия с выцветшей фотографии, что я видел у Лехи дома.

Оторвавшись от явно нелюбимой для него писанины, он удивленно посмотрел на меня.

– Все правильно, это я и есть, – ответил прадед Лехи.

А вот мне было не так весело от узнавания, потому как я точно знал, что капитан Борюсик служил в совершенно другом полку.

– Ты что меня знаешь? – спросил меня капитан, заметив, что я задумался.

– А? Что? А да… Нет, не знаю просто фотографию видел. Вы там стоите с женой, родителями, и двумя летчиками. Капитаном и лейтенантом.

– Точно это нас в Москве сняли, в тридцать девятом году, – обрадовался капитан.

– Да ваша жена еще младенца держала, – припомнил я.

«Прадед Лехи!» – подумал я.

– Точно у меня же Костик в Москве родился, когда у моих родителей гостила, едва в роддом увезти успели.

– Это да. Но мне сказали, что вы в другом месте служите в Старом Быхове?

– А, это я в другом полку служил. Наш семнадцатый, всего месяц как сформирован, вот и понадергали народу с разных частей. Самолетов дали, и служим, – пояснил капитан.

Вот это новость. Нет, я конечно номера действующих бомбардировочных полков не знаю, но то что перед самой войной было сформировано несколько, был в курсе. И то, что капитана Борюсика перевели в один из них, ни в каких документах не значилось. Да и про семнадцатый полк я не помнил, скорее всего сгорел в первые дни войны, а формировать новый не стали, и такое бывало.

– А откуда ты про меня знаешь?

– Летчик один семьей хвастался, вот в фотоальбоме я вашу фотографию и увидел, он рассказывал про вас, мельком, но я запомнил, память хорошая. Хотя честно говоря вспомнил я вас не сразу.

– Это наверное Львов, или лейтенант Камов.

Я пожал плечами, сказав, что с летчиком знаком лишь мельком, просто поболтали и разбежались.

– А как он выглядел?

Припомнив, как выглядел капитан Львов, погибший двадцать третьего июня во время бомбардировки аэродрома, я достаточно точно описал его.

– Ну точно Сашка Львов, вы когда виделись то?

– Да в сороковом и виделись, он кстати хороший специалист по техники пилотирования.

– Это точно он на своем «ястребке» в небе Испании шестерых свалил.

– Вот и я о том же.

Поболтав о том о сем, капитан пообещал все сделать быстро и вышел, оставив меня в тяжелых раздумьях.

«Параллельный? Да нет, не может быть. Тут все как у нас, никакой разницы нет! Или все-таки?»

Вот за такими мыслями и застала меня военврач Лютикова.

– Больной я же не велела вам двигаться.

– Устал лежать, – ответил я уклончиво, и сел на скамейку.

– Через час будет баня, после вы получите свежее белье, а сейчас я вам покажу вашу кровать в стационаре. До конца лечения вы будете находиться там.

– Хорошо.

Меня без всяких проволочек устроили на койке в соседнем помещении, гордо называемом «стационаре», где было всего четыре койки, и велели ждать бани, за мной пришлют вестового.

После баньки, сделанной бойцами БАО из старой палатки, и печурки, я одел свежее белье, и накинув больничный халат направился обратно в санчасть, как мое внимание привлекла красная ракета, и звуки запускаемых авиационных моторов. Мимо пробегали летчики и члены экипажей, устремляясь к самолетам, некоторые на бегу бросали на меня заинтересованные взгляды.

– Вить, что случилось? – поймал я за рукав «вечного дежурного».

– Срочный вылет. Немцы почти у города, нужно разбомбить переправу, – успел ответить он и побежал куда-то в сторону нескольких спецмашин, стоящих группой под масксетью.

– А я как же? А меня?

Развернувшись и придерживая полы халата, я побежал в штаб.

– Товарищ майор! Почему без меня? – сразу же спросил я.

– Так, боец. Как нужно обращаться к старшему по званию, – нахмурив брови рявкнул седовласый капитан, который склонился над картой.

– Извините. Товарищ майор, разрешите обратиться? – спросил я у Никитина

– Обращайтесь, – хмуро ответил он.

– Почему бомбардировщики вылетают без прикрытия? Я готов к вылету!

– Готов? А вот Лютикова сообщила что ты еще неделю не сможешь летать, раны будут беспокоить.

– Пятерых сбил, не беспокоили, а тут будут, да?

– Ты самолет осмотрел? Пробный вылет для ознакомления сделал? Карты местности изучил? Я тоже понимаю, что могут не все вернуться, но ты пойми. Просто так я тебя выпустить не могу. Вот изучи пока карты нашей зоны ответственности, – всучил мне карты майор и выпроводил из штаба.

Прижав к груди тоненький сложенный лист, я несколько секунд постоял, после чего развернувшись направился к взлетной площадке.

На моих глазах восемь бомбовозов по одному тяжело оторвались от поверхности взлетной полосы, и натужно гудя моторами стали набирать высоту создавая боевой строй.

Проводив их взглядом пока они не скрылись с глаз, я прошел мимо часового и направился к стоянке самолетов, именно там по моему мнению должен находиться мой ястребок.

– Стой, кто идет? – отреагировал второй часовой. Что хорошо, так это то, что аэродром хорошо охранялся, видимо что-то было, раз приняли подобные меры.

– Свои, – отреагировал я.

– Пароль?

«Ого, у них тут еще и пароли есть?»

– Не знаю. Я в санчасти лежу, мне его не говорили.

Из-за одной из палаток выглянул молодой паренек и с подозрением уставился на меня. У стоянки находилось три палатки, вот их то и охранял часовой.

– Товарищ лейтенант, тут какой-то подозрительный шастает, – обратился он к кому-то, не спуская с меня взгляд.

Из-за палатки вышел Виктор, и посмотрев кто тут «шастает» велел часовому пропустить меня.

– Ты чего ходишь? Тут смотри с охраной у нас строго, стрельнут еще ненароком.

– Да истребитель свой хотел осмотреть, – сознался я, шмыгнув носом.

– Ааа. Ну тогда сейчас Семеныча крикну, он будет твоим механиком.

И действительно через минуту ко мне подошел сорокалетний старшина, на ходу вытирая измазанные маслом руки масляной тряпкой.

Несколько секунд мы изучали друг друга. Семеныч мне понравился, была в нем какая-то жилка, надежность. Было видно, что с моим самолетом все будет в порядке. А вот я механику по-видимому не понравился. Озадаченно оглядев меня, он спросил с сомнением:

– Так это вы будете сержантом Суворовым?

– А что не похож? – спросил я выпятив грудь.

– Не похож. Мал еще.

– Говорят, со временем это проходит, – вздохнул я в ответ, протягивая руку.

– Сержант Суворов. Вячеслав. Можно просто Слава, или Сева, я привык.

– Кхм. Старшина Морозов. Виктор Семенович. Все меня зовут Семенычем, так что и вы можете так же.

– Ну что вы Виктор Семенович, разве так можно? Воспитание, будь он неладно, крепко вбито ремнем отца, так что не обессудьте.

Рукопожатие у старшины было крепким, но и я был не слабак, так что в изучающем меня взоре механика появилось искреннее удивление.

– Ладно. Самолет осмотреть хочешь?

– Нуда, мне же на нем летать.

– Пойдем тогда.

Истребитель находился не на стоянке «бомберов» как я думал, а отдельно под маскировочной сетью, немного в стороне.

С механиком нужно дружить и я понимал это как никто другой. Поэтому разглядывая устранимые повреждения довольно кивал головой. И не притворялся, работа была сделана мастерски.

– По крылу прошло и кабине?

– Точно, – довольно кивнул Семеныч, сам он смотрел не на самолет, а отслеживал мою реакцию.

– Хорошо сделано, отлично даже. Однако, то что он стоит открыто мне не нравиться. Нужно сделать капонир для самолета, и бочек с бензином. Это ведь бензин?

– Да, восемь бочек по двести литров.

– Так вот вырыть капонир, укрытие для горючего, и противовоздушные щели, а то я их видел только у штаба.