Дмитрий Хван - Хозяин Амура Страница 25

Новиков со своим небольшим отрядом находился в середине двигавшегося к Оттербакену войска Сиверса, выполняя функции охраны «серных мортирщиков». Это название закрепилось за артиллеристами-наёмниками, чья работа помогла окончательно сломить дух защитников Гётеборга и вынудила гарнизон сдаться на милость короля Кристиана. Датский монарх был невероятно доволен, получив известие о падении единственной шведской крепости на западном побережье. Прибыв вскоре после этого в Гётеборг, он с нескрываемой радостью принял в магистрате ключи от города и, находясь в центральной церкви, освящённой в честь прежнего короля Густава II Адольфа, милостиво выслушал присягу горожан датской короне, объявил жителей новоприобретённой провинции своими подданными и с этого момента запретил солдатам и наёмникам грабежи и насилие над шведами.

После докладов генералов о ходе осады и, отдельно, о её скоротечном окончании, что случилось благодаря сильной панике гарнизона и жителей города, учинённой клубами зловонной серы, король нашёл время лично поблагодарить и наёмников-мортирщиков из далёкой Сиберии. В ходе короткой беседы Кристиан всё же намекнул на не совсем богоугодный способ достижения победы. Но далее хулить артиллеристов монарх не стал, ибо слишком уж велик был полученный им приз.

Небольшой городок Тролльхэттен, в который шёл из Гётеборга армейский обоз, сопровождаемый двухтысячным отрядом драгун, стал для Василия поистине счастливым. Драгунский капитан Регнер Торбенсон, руку которого спас от ампутации медик Екишев, посоветовал своему полковнику пристроить сибирских наёмников к шотландской полуроте, которая сопровождала мортирщиков с момента их появления в порту. Полковник обратился к генералу Сиверсу, и вскоре новоиспечённых охранников Торбенсон лично привёл к располагавшимся на окраине городка артиллеристам.

Едва Новиков вошёл на двор одного из каменных домов, как откуда-то сверху донёсся радостный вопль:

— Новиков! Сукин кот! Жив?!

— Афоня! — вскричал Новиков, чуть не задохнувшись от внезапно нахлынувшей радости, и бросился к крыльцу, по ступеням которого уже гремел сапогами капитан Афонин, сбегая вниз.

Товарищи крепко обнялись под восторженные возгласы стрелков и мортирщиков, улыбки удивлённых датчан и робкие взгляды шведов. Александр Афонин, командовавший батареей мортир, был отправлен по приказу короля Кристиана под Гётеборг, чтобы участвовать в осаде крепости. Именно заряды этой батареи и сыграли решающую роль на заключительном этапе осады.

Вечером, когда все организационные вопросы были улажены, ангарцы стали собираться группами на ужин, рассаживаясь на вытащенных во двор лавках за сдвинутые столы. Как обычно, состав блюд не радовал разнообразием — в глиняных мисках было навалено жареное мясо, птица, разложена каша, даже не заправленная маслом, лежал горками репчатый лук да белели варёные яйца.

— Надеюсь, зимовать мы всё же будем на Эзеле, у Белова! — с хмурой улыбкой проговорил Новиков, отламывая худосочную ножку цыплёнка, почти что сожжённого местными поварами. — Или эта жратва меня вконец доконает. Тут и язву схватить недолго!

— До зимы война кончится! — заявил Афонин. — Ты в курсе, что флот данов ушёл на Кальмар? А из Сконе вышла армия, направляющаяся туда же берегом?

— Нет… — протянул Новиков. — Я смотрю, ты информирован лучше меня. Рассказывай!

Война вступила в финальную фазу. Швеция с треском проигрывала сражения на море, лишившись поддержки голландцев. Более многочисленный флот датчан, пусть и имевший меньше орудий, чем флот шведов, выигрывал за счёт лучшей выучки матросов, пушкарей и конечно же флотоводцев. Датские адмиралы сумели вовремя отогнать от Ютландии голландскую эскадру, шедшую на выручку терпящим поражения шведам, и теперь они методично очищали от них порты, устья рек и проливы южной Балтики. На «Троицу» — королевский флагман — была погружена батарея бомбических пушек, подаренных князем Соколом другу Кристиану. Они сказали своё слово у острова Форё, когда корабли объединённой эскадры генерала-адмирала Йоргена Винда перехватили шедшие из-под Риги корабли врага. Тридцать один шведский корабль, включая четыре галиота, перевозили в Кальмар восемь с половиной тысяч отличных солдат, составлявших армию старого фельдмаршала Густава Горна. Эти воины должны были стать основой преграды на пути датской армии, дислоцированной в южной Сконе, если она посмеет выдвинуться к северу. И пусть у датчан было на восемь кораблей меньше, они смело бросились в бой. Безрассудная смелость данов, их отвага и меткая стрельба пушкарей склонила победу на сторону атакующих. Потеряв лишь четыре корабля, Кристиан праздновал великую победу. И только ночь, опустившаяся чёрным саваном на Балтику, спасла врага от полного истребления. Жалкие остатки эскадры адмирала Флеминга, погибшего в сражении, ушли к Стокгольму и Эланду. Датчане же, недолго пробыв в Висбю, порту острова Готланд, позже отправились к Кальмару — крупному городу на восточном побережье Шведского королевства. А в Сконе была отправлена быстроходная шхуна с приказом короля к командующему местной армии. Не до конца отмобилизованная армия начала выдвижение на север, к Кальмару.

Глава 6

Швеция, провинция Скараборг, местность близ селения Оттербакен.

Начало июля 7153 (1645).

Вечером со стороны огромного озера Венерн подул ласковый и прохладный ветерок, принося долгожданное отдохновение усталому телу. Всадник стянул шейный платок, рывком расстегнул ворот тёмно-синего кафтана и снял широкополую шляпу, подав её подскочившему вовремя служке. С некоторым трудом усталый человек слез с коня и на одеревеневших ногах неспешно побрёл к шатру. Ещё один бесконечно важный для судьбы королевства день заканчивался ничем. Даже конные разъезды датчан не появлялись вблизи позиций шведского войска. Леннарт Торстенсон, фельдмаршал Швеции, её последняя надежда и опора власти Акселя Оксеншерны, ненадолго остановился уже у самого полога шатра, откинутого слугой. Обратив лицо в сторону заходящего солнечного диска и прикрыв глаза, военачальник стал слушать громкий птичий пересвист, еле заметно улыбаясь.

Весь день Леннарт провёл в седле, объезжая позиции войск, лично инспектируя степень готовности солдат и артиллерии. Разговаривая с генералами, Торстенсон не забывал каждый раз повторять высочайшую степень важности грядущего боя для судьбы королевства. Позиции, выбранные им для встречи датской армии, были наилучшими — его солдаты занимали господствующие над равниной холмы, а жерла пушек смотрели на редкие дороги, сходящиеся в центре расположения армии Леннарта. Как полагал фельдмаршал, Густав Сивере со своим войском должен будет или атаковать в лоб укрепленные позиции шведов, или же идти в обход озера Скагерн, в которое упирался левый фланг армии Торстенсона. А это, несомненно, расстроит его порядки, и тогда у кавалерии, имевшей в своём составе немногим менее четырёх тысяч отличных рейтар и драгун, появятся отличные возможности для атаки растянувшегося на марше противника.

Голова командующего армией раскалывалась, в груди першило — сказывалась не до конца залеченная болезнь, свалившая Леннарта с ног ещё в Богемии.

«Видит Бог, я делаю всё, что в моих силах!» — Он разжал веки и, пригнув голову, прошёл внутрь, в умиротворяющий сумрак шатра.

Повалившись на топчан, фельдмаршал с трудом стянул, казалось, приросшие к ногам сапоги, свалив при этом двух слуг, помогавших ему. Наконец, освободившись от сапог, военачальник закрыл глаза и принялся массировать виски.

— Прикажете нести ужин? — робко осведомился голос из-за полога.

— Пусть несут! — рыкнул Торстенсон. — И немедленно позвать ко мне лекаря Иоганна! Мне нужны его настойки…

Уже скоро принесли еду, и Леннарт устало принялся за печёного гуся, морщась от пульсирующей в голове боли. Но и сейчас ему не давали покоя — дважды в шатёр входили люди. Сначала полковник Олессон, приведший две сотни рейтар из Эребру, и это было хорошей новостью, ибо пополнение кавалерии было сейчас наиболее желаемо для фельдмаршала. Все конные отряды армии были собраны из опытных воинов, в которых Торстенсон был уверен, как в себе. А вот пехотинцы наполовину состояли из вчерашних крестьян, четверть из которых прошла самую минимальную подготовку. Но на большее рассчитывать было нельзя — людские ресурсы королевства не безграничны, уже сейчас армия испытывала недостаток обученных солдат, а казна не имела золота, чтобы нанять солдат удачи хорошего качества.

Затем к военачальнику с громкими стонами и плаксивыми жалобами на московитов ворвался явно выживший из ума бывший пастор Ниена, Генрих Мартенсон Фаттабур, прибывший из Стокгольма. Леннарт тут же прогнал его взашей, запустив в спину Генриха гусиной головой. После этого Торстенсон запретил пускать к нему в шатёр кого бы то ни было — ему нужно было отдохнуть, ожидая лекаря.