Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-2 [СИ] Страница 25

Летят пули — но не прицельно, когда ведут огонь по тебе — это понимаешь сразу. Под ногами хрустит каменно-бетонное крошево…

— Ахлан, садики[26]… - голос из развалин, что-то вроде окрика.

Русский отвечает на арабском, его что-то спрашивают и вдруг — все перекрывает раскатистый взрыв осколочной гранаты. Идущий за русским израильтянин — буквально вваливается в пролом под перестук одиночных, пули бьют по стене.

— Здесь чисто.

— Какого хрена!?

В темноте — пахнет сгоревшим порохом и кровью

— Он спросил пароль. Я его не знал. Пошли…

Это здание довольно длинное, его построили то ли как казармы, то ли как еще что. Они проскакивают его, прижимаются к двери, которая еще не выбита. За порогом — голоса на арабском, шум…

Толчок двери, граната, взрыв, крики. Осколки барабанят по стенам, по двери.

— Вышли!

В таких случаях лучше применять гранаты, взрыв гранаты — почему-то не привлекает столько внимания, сколько стрельба. Как только начинается стрельба — начинают стрелять все, даже не понимая, что собственно происходит. Это как в собачьей стае — стоит только одно залаять — и через минуту лает уже вся стая…

Пулемет грохочет где-то рядом.

Израильтянин внезапно приобнимает его, подтягивает к себе.

— Они совсем рядом. Давай, поднимемся наверх. Я буду стрелять.

Наверх — понятие здесь весьма неопределенное. В нормальных условиях подняться наверх — значит, преодолеть два лестничных пролета. Иногда не совсем чистых с окурками и старым половиком, а может и совсем без половика. Но не таких как здесь — обрушенных или готовящихся обрушиться при малейшей нагрузке, с торчащей в разные стороны арматурой, а то и заминированных.

Первым — на второй этаж поднимается Миша. За ним — Гиди. Боевиков в здании нет, это как ничейная полоса. Пулемет дальше по улице…

Ползком подползают к стене, в стене вместо оконного проема — пролом, часть крыши обрушилась. Гиди осторожно выглядывает. Страх разлит в воздухе, сам воздух потрескивает как от статического электричества. Пулемет совсем рядом, стоит только его довернуть и… меньше сотни метров.

— Там?

— Там. Сейчас, всадим…

РПГ-7, который готовит к выстрелу Гиди — не состоит на вооружении израильской армии, не состоит на вооружении любой другой армии НАТО — но так получается, что он есть у всех. Простая и дешевая конструкция — труба со спусковым механизмом и механическим или оптическим прицелом. Куча самых разных вариантов гранат — от современных русских термобарических до дешевой китайской дряни, которая уже через год после выпуска срабатывает пятьдесят на пятьдесят. Исламисты кое в чем просчитываются. Они считают, что пулемет в безопасности из-за бронированного щита — колпака, они не думают, что кто-то осмелится стрелять из РПГ из закрытого помещения. Но помещение полуразрушенное, крыша обрушилась и можно попробовать…

— Сзади чисто!

С колена — Гиди посылает заряд точно в бронеколпак пулемета. Выхлоп бьет по ушам, пахнет горелым порохом. Внизу — заполошно начинают стрелять…

— Пошли! Валим!

Они выбегают из комнаты, в коридор — и в комнату с противоположной стороны. Там их ждет окно. Перед тем, как выпрыгнуть — Гиди оставляет в комнате гранату с выдернутой чекой — взрыв может убедить боевиков в том, что с ними покончено.

Назад уже не вернуться, надо искать укрытие где-то впереди. Они бегут по переулку, проскакивают намного дальше, чем можно было предположить. Сплошной линии фронта нет, нормальных карт тоже нет, верней они есть, даже спутниковые. Но указателей здесь нет, а ночью — сам черт ногу сломит.

Потом — вдруг линии домов заканчиваются, становиться видно, что дальше — большие открытые пространства с хаотичной одноэтажной застройкой и какими-то развалинами. Там, впереди — что-то горит.

— Давай, сюда!

Они вваливаются в дом, крайний, полуразбитый. Но первый этаж все еще цел. Артиллерия перенесла огонь куда-то дальше — видимо, пытаются поддержать морской десант, блокирующий побережье от подхода подкреплений из Египта и от побега самих исламистов в Египет.

— Где мы?

— Глянь на улице…

Сапер высовывается — и тут же отшатывается назад.

— Черт…

— Что?

— Мы прошли дальше, чем надо было. Вон там — должен быть медицинский центр Аль-Факхура. Вон в ту сторону — мечеть Бармель. А то, что перед нами — это лагерь подготовки гранатометчиков ХАМАСа!

— Твою мать…

— Держи пролом. Я должен сообщить…

— Есть…

Миша залегает у проема — и вдруг понимает, что здесь был бой. Везде гильзы, причем стандарта НАТО, а не семь и шестьдесят два, как у боевиков ХАМАСа. А вот это…

Пальцы нащупали что-то знакомое. Каска! Такая же, как была у него…

— Гиди. Гиди, кажется, я нашел…

Ночь взрывается автоматными очередями, бьют по пролому. Под прикрытием огня — несколько черных фигур по открытой местности бегут к стене. Если добегут — забросят гранату и все.

— Контакт на двенадцать!!!

Пули бьют совсем рядом, но Миша не отступает от проема, пока не выпускает весь магазин. Боевики падают — кто замертво, кто залегает.

— Аллаху Акбар!!!

— Отходим! Назад по переулку!

— Я ранен!

Пуля — дура… Он стоял на передовой линии — и ему ничего не сделалось, а Гиди пуля нашла даже в глубине комнаты…

Черт!

— Идти можешь?

— Нет!

— Держи тыл! Свяжись с нашими, здесь был бой, я нашел израильскую каску! Где-то здесь танкисты, давай!

Новый магазин уходит за несколько секунд, результаты непонятны — впрочем, так бывает почти всегда, что в дневном бою, что в ночном — просто бьешь по вспышкам, по перебегающим фигуркам и надеешься, что хотя бы ранил.

Еще один магазин. Еще.

Решив, что дело дрянь, русский внезапно прекращает огонь. Подбегает к лежащему в глубине комнаты израильтянину, закидывает руку на плечо, поднимает…

— Пошли отсюда. Хватит с нас…

Пинок в дверь — и два автомата, русского и раненого израильтянина бьют в распахнувшийся пролом.

— А… шайтан!

Мучительный крик — и тут же взрыв гранаты, сразу за дверьми. Попытались подобраться с тыла, забросить гранату — но не рассчитали со временем. В итоге тот, кто держал гранату, получил пулю в кисть и выронил гранату себе под ноги. Себе — и своим сородичам…

Уйдем… Уйдем!

Длинная пулеметная очередь сзади — и в этот момент, где-то на позициях палестинцев зарождается комок огня, и этот комок стремительно летит к плюющемуся огнем пролому, превращаясь в комок огня размером с футбольный мяч — а потом еще больше. Этот комок бьется о край изломанной взрывом стены, разбивается на части, растекается ревущим пламенем. Израильтян выносит в проулок ударной волной…

Через несколько секунд, а может быть и минут — Миша пришел в себя. Во рту какая-то жгучая слизь, в голове шум, двоится перед глазами. Все затянуто дымом, едким дымом сгоревшей взрывчатки. Он лежит непонятно на чем — чередующееся мягкое, податливое и острое…

— Гиди…

Надо встать. Даже если подыхаешь — надо встать и идти…

Но встать невозможно. Где-то впереди — ложатся артиллерийские снаряды, земля вздрагивает от разрывов.

И он не может встать.

Пальцы нащупывают автомат, знакомое ощущение стали под пальцами. Впереди — перемещаются, мельтешат какие-то тени. Надо подтащить автомат к себе, взять в руки… там должны остаться патроны. Он пытается это сделать… но не успевает. Нога в армейском полусапоге наступает на руку, пинок в голову отправляет в бездну беспамятства.

Сектор Газа, центральная часть города Газа

Район Кэмп-Джабалия

Ранее утро 24 июля 2014 года

Когда своими контуженными ушами Шамир услышал рев танковых моторов — он сначала подумал, что бредит. Но нет — это и на самом деле были танки, они продвигались по улице, стреляя из пулеметов. Два танка в голове колонны — и дальше Намеры, тяжелые бронетранспортеры на танковом шасси с десантом.

— Танки!

Они только успели высунуть из развалин флаг и пустить зеленую ракету — как головной танк — остановился, и тут же тяжко бухнуло орудие…

Господи… это же сто сороковой!

— Прикройте! Дайте дым!

Под визжащими пулями, танцующими свой безумный танец в горящем городе — в два приема Шамир перебежал к танку. Постучал прикладом по заднему люку, он открылся — и танкист наставил на него короткоствольный автомат.

— Свой! Свой!

— Как зовут?

— Шамир!

— Я Шимон! Шимон Амбос! Девятый танковый батальон, нас на подмогу перебросили!

— Чертовски вовремя! Там четыре танка сожгли, мы никак не можем прорваться! У меня два человека туда ушли!