Дж. Арас - Терроризм вчера, сегодня и навеки Страница 25

Эпидемия угонов пассажирских самолетов, охватившая мир в конце 60-х – начале 70-х г.г., изначально инициированная палестинскими радикалами в Ближневосточном регионе, и затем распространившаяся практически на весь мир, весьма скоро была эффективно блокирована международным сообществом. Этому способствовало внедрение мер безопасности в аэропортах и непосредственно в воздухе, развитие тактических методов и специальных средств освобождения заложников, подписание и практическая реализация Монреальской международной конвенции о запрещении незаконных актов против гражданской авиации, и многие другие мероприятия. Успешные действия израильских и западногерманских спецслужб и сил специальных операций, освободивших заложников и уничтоживших террористов в ходе знаменитых операций в Энтеббе (1976 г.) и Могадишо (1977 г.) являются ярким тому подтверждением.

24 декабря 1994 г. 4 боевика из состава «Вооруженной исламской группы» (GIA), вот уже три года ведущей террористическую войну против правительства Алжира, захватили в алжирском столичном аэропорту аэробус А-300 компании Air France с 240 пассажирами и членами экипажа на борту. Обстоятельства захвата, в частности, путь, каким угонщики пронесли на борт автоматы и ручные гранаты, а также их реальные цели, до сих пор остаются неясными. После того, как алжирские власти блокировали вылет борта, террористы убили и выбросили на взлетную полосу трех человек – граждан Франции, Вьетнама и Алжира. Пришлось выпускать. Пунктом назначения захваченного самолета стал французский Марсель. После приземления террористы освободили 63 пассажиров (женщин и детей) и вступили в переговоры с официальными представителями. Их единственными требованиями были полная дозаправка самолета и последующий вылет в Париж для проведения пресс-конференции. Последнее требование выглядело необычным, и после тщательного анализа было признано уловкой, а реальным планом террористов – взрыв аэробуса над Парижем. Этого, вкупе с отказом угонщиков сдаться, оказалось достаточным, чтобы принять решение на штурм самолета в максимально сжатые сроки. 27 декабря, на четвертые сутки угона, сотрудники специального антитеррористического «эскадрона» GIGN французской жандармерии начали штурм борта. За 18 минут огневого боя все четверо террористов были убиты, из сотрудников спецподразделения, обеспеченных полным комплектом защиты, было ранено 9, что свидетельствует о подготовке боевиков и их решимости сопротивляться до конца. Пострадали также 13 пассажиров и 3 члена экипажа, но никто не погиб, что в такой драматической ситуации вполне выглядит как история со счастливым концом.

Следует признать, что сдерживание терроризма на воздушном фронте, продемонстрировало необычайную приспособляемость (адаптируемость) этого феномена к видоизменившимся оперативным условиям. Ответом на значительно сузившиеся возможности в воздухе стал рост террористической активности на море. Ведь морское судно, в отличие от воздушного, при известном проявлении мастерства и дерзости, может быть взято на абордаж. Экзотика эпохи «Веселого Роджера», казалось бы, навсегда сгинувшая в историю, вновь напомнила о себе, когда палестинские боевики захватили в 1985 г. итальянский круизный лайнер Achille Lauro, а в 1988 г. – греческое пассажирское судно City of Poros. Оба эпизода, сопровождавшиеся жертвами среди заложников, стали одними из первых, но далеко не последними терактами на море. Это направление, развивающееся параллельно с родственным феноменом современного морского пиратства (о котором расскажем позднее), рассматривается экспертами как одна из наиболее существенных угроз в системном контексте терроризма как такового.

Захват заложников в автомобилях, особенно многоместных пассажирских автобусах, и иных общественных транспортных средствах, становится настолько распространенной и обыденной практикой как в урбанизированных, так и в слаборазвитых периферийных обществах, что уже практически потерял себя как предмет профессионального интереса со стороны сценаристов Голливуда, падких только до оригинальных и острых сюжетов. Замкнутое пространство пассажирского салона дает максимальное психологическое преимущество вооруженному террористу, уголовному преступнику, или лицу с психическими отклонениями, в виде власти над беззащитными людьми. Особая ситуация остается с поездами. Технические особенности железнодорожного транспорта однозначно не позволяют угнать состав туда, где отсутствуют рельсы. Быть может, именно поэтому индонезийская группа «Фронт освобождения Южно-Моллукских островов», боевики которой захватили в мае 1977 г. поезд Гронинген – Амстердам и взяли в заложники 105 школьников, только для того, чтобы быть уничтоженными голландскими спецами из группы антитеррора ВАТ, все-таки вошла в историю терроризма как единственная организация, осуществившая подобную операцию. Обычно же, железнодорожные составы, в первую очередь пассажирские, становятся жертвами банальных терактов с применением взрывных устройств. В частности, «рельсовая война», ориентированная на максимальное количество жертв, является апробированным и предпочтительным оперативным параметром, своего рода «фирменным знаком», многочисленных религиозно-экстремистских и сепаратистских группировок, действующих в Индии; при этом их пакистанские «коллеги» почему-то предпочитают взрывать в основном пассажирские автобусы.

Следует признать, что сегодня, на начальном периоде Четвертой мировой войны, терроризм на транспорте имеет все предпосылочные тенденции к интенсификации, не в последнюю очередь потому, что именно бурно развивающаяся транспортная составляющая, обеспечивающая устойчивое сообщение между различными регионами планеты, является одним из важных компонентов процесса глобализации. Нельзя также забывать, что именно таранным ударом угнанных пассажирских самолетов, собственно, и началась сама эта война. И поэтому, ежедневно миллионы людей, застегивающих перед вылетом ремни безопасности в креслах, находятся под психологическим прессом страха – не перед стихией или техникой, но перед безграничной разрушительной силой человеческой ненависти.

Киднеппинг

Захват заложников, как средство выдвижения требований и инструмент их реализации, может носить не только массовый, как в двух предыдущих рассмотренных категориях, но точечный характер. Захват в заложники высокопоставленного, известного, популярного государственного, политического, или общественного деятеля, представителя мира искусства, и сформировавшаяся угроза их жизни или здоровью, непременно освещаемая всеми средствами массовой информации в самом интенсивном режиме, изначально являлся одним из предпочтительных средств выбора для террористических организаций периода «холодной войны». События, связанные с похищениями в 70-х годах прошлого века бывшего итальянского премьер-министра Альдо Моро «Красными Бригадами», или председателя Союза промышленников ФРГ Ганса-Мартина Шлейера боевиками «Фракции Красной Армии», подтверждают сказанное. Однако, развитие мер противодействия, не уступающее по темпам эволюции терроризма, сегодня существенно снизила угрозу киднеппинга, по крайней мере в отношении целей приоритетной категории, обеспечиваемых плотной физической охраной и техническими средствами безопасности.

Но терроризм не был бы феноменом, если бы он не обладал способностью к адаптации к видоизменяющемуся контексту, о которой уже говорилось выше. Применительно к киднеппингу, он стал фактически одной из точек сращивания терроризма с другим феноменом - организованной преступности, о котором еще будет сказано. Захват людей в заложники на рубеже двух веков был фактически конвертирован из политического преступления в банальный криминальный бизнес. Топ-лидеров в качестве объектов захвата сменили цели второй и третьей категорий, в большинстве своем – простые, пусть и обеспеченные люди, причиной для захвата которых стали их национальная принадлежность или материальное благосостояние, а гарантией свободы и жизни - назначенная сумма выкупа. Киднеппинг в обмен на выкуп (kidnapping-for-ransom - KFR) стал одной из значительных статей пополнения бюджета филиппинской террористической группировки «Абу Сайаф», ливанской «Хезболлах», «Революционных вооруженных сил Колумбии», многих повстанческих организаций на Африканском континенте. Особо зловещую известность в этой сфере приобрели чеченские вооруженные формирования, для которых торговля заложниками, наряду с финансовыми махинациями, контрабандой оружия и боеприпасов, незаконным оборотом наркотиков и поддельной валюты, стала источником денежных поступлений, обеспечивавших их существенные военные возможности. Только в период между первой и второй чеченскими войнами на территории сепаратистского анклава действовало до 60 группировок, сделавших киднеппинг своей профильной специализацией. В период с января 1997 г. по ноябрь 1999 г., по неполным данным, ими были захвачены 1.289 человек, в том числе 63 иностранных граждан, многие из которых были затем выкуплены, а некоторые - убиты. В частности, только группировки Арби Бараева и Руслана Хайхороева всего за два года выручили за заложников соответственно 20 и 17 миллионов долларов. А общая выручка всех чеченских бандгрупп за период с 1994 г. по этой статье дохода составила не менее 200 млн. все в той же валюте.