В годину славы и печали - Евгений Александрович Белогорский Страница 25

В этих условиях о дальнейшем продвижении в глубь Австрийской империи армии Слащева уже не может быть и речи. Довольствуясь Болгарией и частью Сербии, он, скорее всего, будет активно теснить австрийские войска и армию Макензена в Трансильвании, но не более того. На итальянском фронте австрийцы сумели остановить прорыв противника, который достался ему очень дорогой ценой. Штрауссенбург уверяет, что итальянцы полностью вымотались и уже не способны к новому наступлению. Все это, по моему мнению, позволит императору Карлу благополучно продержаться до декабря, когда мы сможем заключить с Антантой сепаратный мир.

– А что вы скажете о русских частях, перешедших через карпатские перевалы. Они не создадут угрозы для австрийской армии в ближайшее время?

– Нет, государь. Русские смогли взять только один из нескольких горных проходов, что очень затрудняет их дальнейшее движение вперед. К тому же в Карпатах уже начался сезон осенних дождей, что только на руку нам.

Вильгельм еще раз окинул взором лежащую на столе карту, энергично одернув на себе мундир. Уверенный доклад Людендорфа и большое количество грога значительно улучшили настроение кайзера.

– Спасибо, господин фельдмаршал. Теперь я намного лучше представляю положение наших дел, чем просто читая фронтовые сводки, переданные мне Генштабом. У меня тоже есть для вас хорошее известие. Наш гений профессор Тотенкопф известил меня, что работа над новым дирижаблем, способным перелетать на длинные расстояния с большой нагрузкой, полностью завершена. Согласно заверениям профессора, мы в самое ближайшее время сможем нанести удар по столице Америки. Если это случится, то мы получим очень сильный козырь в переговорах с Антантой о заключении мира.

– Несомненно, налет на Вашингтон заставит союзников быть посговорчивее с нами в плане заключения мира, – поддакнул кайзеру Людендорф, действительно обрадованный известием.

– Кроме этого, – продолжил кайзер, – налет на Америку вызовет новый подъем веры в благополучный исход войны в душах нашего народа. Я уже отдал приказ Фриче о подготовке нескольких статей, посвященных новому чудо-оружию германской нации. Все детали предстоящей операции, конечно, будут тщательно скрыты, но вот обещание скорой наглядной демонстрации его на страницах наших газет будет сильным ходом.

Представляете, Эрих, мы громогласно заранее объявляем, что в такой-то день и час Америку постигнет заслуженная кара за ее помощь Антанте в войне с нами. Все это передается по радио открытым текстом всем странам, и вот в назначенное время это свершается. Американцы будут в шоке от случившегося и осознания своей полной беспомощности перед нашей силой. Затем мы делаем еще одно предупреждение, и вот новый удар в назначенный час. После этого налета они уже будут склонны верить во что угодно, даже если в своем новом заявлении мы скажем о том, что можем высадить целый полк наших солдат на их континент. Каково, а?! – возбужденно спросил Вильгельм своего собеседника, радостно потирая руки.

– Вы прирожденный стратег, государь. Такого еще не было в мировой истории до вас, не будет и после.

– Я знаю это, но вся моя энергия и умение направлены на служение моему народу и рейху, – пафосно произнес Вильгельм, чьи глаза азартно блестели в нетерпеливом ожидании скорых событий.

За окном резиденции кайзера уже во всей своей красе стояла осень, а вершители судеб Второго рейха явно переживали вторую весну. Полные энергии и задора, два человека энергично строили новые стратегические планы, категорически не желая смиряться с мыслью о возможном своем поражении в войне.

Не менее активные события разворачивалась на противоположном конце света, в Америке. Сентябрь 1918 года был особенно жарок для севера Мексики, где сошедшее на нет движение неистового мексиканского революционера Панчо Вильи обретало второе дыхание.

Изгнанный из столицы страны войсками президента Каррансы на север страны, лишенный своей многочисленной армии крестьян-пеонов, генерал Вилья находился в восточных горах Сьерра-Мадре. Пережив в тайных горных пещерах развернутую на него охоту американским генералом Першингом в отместку за набег на земли Штатов, он неоднократно пытался вернуться в большую политику, но увы. Лучшие времена крестьянского вождя безвозвратно канули в Лету.

Пережив ужасное потрясение гражданской войны 1910–1917 годов, Мексика медленно, но уверенно приходила в себя от той кровавой бойни, что происходила на ее территории все эти годы. Сотни тысяч людей погибли во взаимоистреблении под названием мексиканская революция. Когда север и юг страны были во власти восставших бедняков, а в самом Мехико генералы свергали друг друга чуть ли не каждый год, жестоко расправляясь со своим предшественником.

Сумевший удержаться в Мехико генерал Карранса провозгласил себя президентом, чью власть признали все соседи, и в первую очередь США. Умело лавируя между буржуазией, рабочими и крестьянами, Карранса ослабил армии своих главных противников Сапаты и Вильи, сведя на нет все их прежние успехи. Отрезанные друг от друга столицей, два народных генерала медленно, но неуклонно теряли свою былую популярность в народе, что сразу сказалось на притоке новобранцев в их армии.

Франциско Вилья еще держался за счет славы борца с гринго, вторгшихся на север Мексики, преследуя человека, рискнувшего напасть на американские города штата Нью-Мексико. Под командованием у крестьянского генерала еще оставалось свыше двухсот преданных ему людей, и около двух тысяч мексиканцев были готовы присоединиться к нему в случае нового похода вождя на столицу.

Оказавшись среди мексиканских «революционеров», Камо был страшно удивлен той низкой дисциплиной солдат, которых можно было называть не регулярной армией, а отрядом разбойников, какими они по своей сути в данный момент и являлись. Для завоевания авторитета среди этих отъявленных головорезов Камо пришлось продемонстрировать не только свое умение метко стрелять из пистолета и винтовки, но также способность драться, метать ножи и кое-что еще. Например, умение спокойно есть острый красный перец, которым мексиканцы специально угостили заезжего «гринго». Кавказец, не моргнув глазом, без всякой гримасы отвращения на лице, с честью выдержал это острое испытание, чем полностью завоевал сердца своих новых товарищей по борьбе и оружию.

Явившись к крестьянскому вождю с рекомендательным письмом от Гринберга, тайно снабжавшего в свое время армию Вильи оружием, Камо смог вдохнуть новые силы в погасшую душу мексиканского революционера. Все дело заключалось в том, что прибывший «гринго» предлагал Вилье исполнить его же планы шестнадцатого года, когда он напал на американский городок штата Нью-Мексико, под предлогом возвращения некогда отторгнутых от Мексики земель.

Конечно, Вилья не сразу поверил пламенным речам прибывшего из-за океана незнакомца, даже с письмом от Гринберга, однако две тысячи долларов, половина из которых была в благородном металлическом эквиваленте, быстро растопили лед недоверия в душе мексиканского бунтаря. И чем больше он общался с