Деньги пахнут кровью - Алексей Шумилов Страница 25

– Ребята, осторожно, – просит он. – Сделайте всё быстро и качественно, не обижу, мамой клянусь.

Второй смуглый парень молча смотрит на нас. Замечает меня, и лицо вспыхивает удивлением.

– Мишка, Елизар? Брат! – Меня сжимают в крепких объятьях.

– Да подожди ты, – ворчу недовольно. – Дай ящики поставить в машину. Разобью, мне же претензии предъявите.

– Так, ребята, – вступает в разговор, подошедший Макароныч, – позже поговорите. Давайте сначала машину загрузим, потом её от входа отгоните и можете пообщаться, только не очень долго, у Михаила ещё рабочий день не закончился.

Полный армянин согласно кивает и что-то говорит молодому на своем языке.

– Хорошо, – парень отходит от меня. – Миш, как закончишь, дядя Вазген с вами рассчитается, и перетрем пару минут. Хорошо?

– Хорошо, – киваю я.

Ящики мы погрузили быстро. Пожилой армянин вручил пачку денег Макаронычу, засунувшему её в карман не пересчитывая, а потом подошёл к нам. Достал перемешанную кучку денег из внутреннего кармана пиджака. Выудил из неё кончиками пальцев три розовых десятки и вручил их довольному бригадиру. А тот, «не отходя от кассы», сразу рассчитался с нами.

Вазген захлопнул дверцу рафика. Через несколько секунд он уже сидел за рулём, открыл окно, сказал что-то парню и включил зажигание. Машина затряслась, выплюнула чёрные хлопья дыма и поехала во дворы, исчезая из вида.

Бригадир с Ваней и Макароныч скрылись внутри склада, оставив нас с парнем у входа.

– Мишка, брат, как я рад тебя видеть! – восклицает мой новый/старый знакомый.

Меня опять обнимают и целуют в щеку от избытка чувств.

«Млять! Что делать? Что ему отвечать? Я даже не знаю, кто это вообще», – звенит в мозгу паническая мысль.

– Что смотришь так? – Парень отстраняется от меня, окидывая недоумённым взглядом, – Совсем забыл Ашота, да?

Глава 9

– Извини, меня недавно подрезали, упал, головой стукнулся, многое позабыл, – сокрушенно развёл руками я, – травматическая амнезия, будь она неладна.

Парень пристально смотрит на меня, потом вздыхает, что-то для себя решив.

– Нам обязательно надо встретиться и поговорить! – горячо восклицает Ашот. – Запиши мой телефон. А хочешь, я в пятницу к тебе после работы подъеду?

– Давай, – согласился я, – я в шесть заканчиваю.

– Тогда я в шесть приеду. Здесь буду тебя ждать, а машину недалеко поставлю.

– Хорошо, – кивнул я. – Договорились.

– Но телефон ты на всякий случай запиши, – погрозил мне пальцем армянин, – мало ли что.

– Сейчас ручку и листок возьму.

Быстро сбегал в бухгалтерию. Всё необходимое молодая девчонка, работающая помощником главбуха, выдала мне сразу с просьбой отдать обратно ручку. Клятвенно пообещал её через пару минут вернуть и пошёл к Ашоту.

Парень присел на ящик, быстро написал мне номер и передал листок.

– Не потеряй. Ты всегда можешь ко мне обратиться по любому вопросу. Днём, ночью, когда понадобится. Если что-то срочное, звони сразу, даже не дожидаясь пятницы. Двери моего дома всегда открыты для тебя, Миша, – чуть высокопарно выразился Ашот.

– Так и сделаю, – улыбнулся я.

– До свидания, брат, я рад, что тебя нашёл! – Армянин порывисто обнял меня. – В пятницу в шесть я буду здесь. Поедем, перекусим в кафе, поговорим о жизни.

– Хорошо. Буду ждать тебя… Брат, – чуть неуверенно добавил я.

Ашот отстранился, махнул мне рукой, спрыгнул с площадки склада и быстро пошёл во дворы, где стоял рафик дяди.

Мгновение я провожал взглядом удаляющуюся спину знакомого, а потом развернулся и пружинистым шагом двинулся в подсобку. В помещении было прохладно и темновато. Лампочка, ввинченная в патрон, висящий на проводе, тускло освещала пространство.

Ваня с присоединившимся к нему коренастым смуглым Гришкой, похожим на цыгана, и полным здоровым Ромой сидели на ящиках и лениво перекидывались картами, играя в «дурака».

Сергей Владимирович разложил на колченогом растрескавшемся столе бутерброды, завернутые в полиэтиленовый пакет, баночку с огурцами, выставил початую бутылку «Посольской» с гранёным стаканом и готовился к перекусу.

– Будешь? – предложил он, увидев мой взгляд. – Этим обормотам я предлагал, но они решили в картишки покатать.

– Нет, спасибо, – отказался я. – Спросить хочу у вас кое-что. Можно?

– Чего выкаешь, как баре? – проворчал бригадир. – На «ты» обращайся, здесь все свои. Спрашивай, чего хотел.

– Сергей Владимирович, а почему все начальники секций и даже замдиректора с вами и нами так сюсюкаются, разговаривают уважительно? Макароныч вообще чуть не расплакался, когда вас просил бутылки из ящиков не брать. Они всё-таки начальство, а мы – люди маленькие, подчинённые.

– Эх, Мишка, – усмехнулся Сергей Владимирович. – Сразу видно, что ты человек новый и специфики нашей профессии не знаешь. Запомни, никому из этого, так называемого начальства с грузчиками ссориться нельзя.

Он неторопливо взялся за бутылку, набулькал в стакан прозрачную жидкость, поднял его, направив на свет, даже глаз прищурил, рассматривая водку, а потом неожиданно резко опрокинул её в рот. Крякнул, утерся рукавом, захрустел огурчиком и довольно посмотрел на меня.

– А почему им нельзя с нами ссориться? – невинно поинтересовался я. В принципе у меня имелись соображения по этому поводу, но захотелось послушать аксакала.

– А потому, – раскрасневшийся от выпивки бригадир назидательно поднял указательный палец вверх, – что это чревато большими неприятностями для любого начальника. Есть такой интересный документ «Нормы естественной убыли товаров», а там подраздел «потери от боя тары». Так вот, они измеряются исходя из вида спиртных напитков, расстояния, на которое их пришлось перевозить, и некоторых других факторов.

Вот наорёт на меня Макароныч, а я возьми и урони пару ящиков коньяка. Бутылки вдребезги. Ко мне какие претензии? Скажу, тара слабая, плохо держит или ещё что-то. А потом Макароныча будут иметь во все дыры, потому что лимит боя превышен. И придётся ему из своего кармана за разбитые бутылки платить. И что он со мною сделает? Да ничего. Может попытаться заместителю директора пожаловаться. Но если я наглеть не буду, ничем плохим для меня это не окончится.

А теперь другой случай представим. Мы с тобою аккуратно выгружаем бухло, переносим его так, чтобы ничего не разбить. Образуется излишек, который можно продать налево, а деньги поделить и нам чуток отстегнуть.

Посмотрим с иной стороны. Через нас каждая крупная левая операция проходит. Мы отгружаем товар с чёрного входа всем постоянным покупателям и знаем их в лицо. Теперь представь, обидят грузчика, уволят с чёрной меткой. А он возьми и пойди в ОБХСС да заяви: «Не могу молчать, руководство воровало и продавало товары налево в огромных количествах, я возмутился, и меня уволили». А если ещё нескольких клиентов назовёт и номера их машин, крупные