Шаровая молния 3 - Александр Викторович Горохов Страница 25

Скорее всего, подобное задание получил и Павел Воронцов, за полтора года пребывания в этом мире внешне превратившийся из практически мальчишки в почти взрослого молодого человека. Благодаря серьёзному взгляду и отпущенным «для солидности» усам, он теперь выглядел лет на двадцать, и уже не вызывал насмешливых взглядов авиационных инженеров, с которыми проводил куда больше времени, чем в здании бывшего «НИИ ЧаВо». Но это было только предположение, хотя и вполне обоснованное, если знать характер Председателя ГКО, старающегося перепроверять любую поступающую к нему информацию.

Записка ушла «адресату», но разрешения на отъезд в Куйбышев Демьянов так и не получил. Пришлось телеграфировать на завод и требовать доклада о том, как обстоит дело с размещением прибывающей молодёжи.

Если отрешиться от процентов, содержащихся в пришедшей через пару дней ответной телеграмме, то обстояло оно хреново. Ситуация, сложившаяся до его вмешательство в «хозяйстве Лосева», повторялась и в «запасной столице». Общежития нет, пацаны ночуют прямо на заводе, все свободные жилые и офисные площади в городе заняты эвакуированными учреждениями и гражданами. Держатся только на энтузиазме и чувстве причастности к истокам великого научно-технического прорыва, в чём их постоянно «накачивает» комсомольский актив предприятия.

Ехать надо срочно. И уже на месте, пользуясь данными ему полномочиями, организовывать постройку хотя бы бараков-времянок для тех, кто уже скоро начнут двигать советскую ракетную программу и производство вычислительной техники. Но пока приходится сидеть в Москве, можно обратиться к областной комсомольской организации с просьбой объявить шефство над «учебно-производственным комбинатом» завода полупроводников и постройкой для него учебных классов и общежитий.

Письмо комсомольцам письмом, а вот где им взять материалы для постройки хотя бы одного барака? Фонды в области, переполненной переехавшими с запада страны предприятиями и учреждениями, а также их сотрудниками, распределяются, скорее всего, едва ли не «в ручном режиме». А пробить чиновничью стену, как убедился Николай ещё в Ленинграде, очень сложно. На них ведь давят буквально со всех сторон. И присутствуя «на месте», хоть что-то можно будет решить. Вот только когда дадут разрешение на командировку?

Как он и предполагал, задержка была связана с тем, что Сталин знакомился не только с информацией от Демьянова и Воронцова, но и с докладами разведки, а также анализом складывающейся ситуации, сделанной Генеральным Штабом и командующими фронтами. Знакомился, обдумывал, анализировал сам, уточнял интересующие его конкретные данные. А перед тем, как принять окончательное решение, позвонил Демьянову и задал «контрольный вопрос».

— Вы уверены в том, что ничего не перепутали в своей информационной записке?

— Уверен, товарищ Сталин. Я не могу гарантировать того, что из-за изменившихся обстоятельств всё произойдёт именно так, как описано мной, но я уверен в том, что я точно описал всё мне известное.

— Это хорошо, что вы в этом уверены. Нам доложили, что вы рвётесь в командировку в Куйбышев, — вдруг сменил тему Вождь. — Мы рекомендуем вам отложить эту поездку.

— Но, товарищ Сталин, сложившаяся там ситуация требует моего немедленного вмешательства.

Пришлось рассказывать и про ночующих под чертёжными и лабораторными столами подростков, и про проблемы с выделением фондов на строительство общежития для них, и про идею снова обратиться к областной комсомольской организации.

— Проблемы действительно серьёзные. Но вы позволите нам попытаться решить их нашими силами? А вам, пока ваши… сложные отношения с товарищем Мехлисом, как раз находящимся в Куйбышеве, не нормализовались, мы всё-таки рекомендуем не ездить туда.

Так вот, значит, откуда на этот раз дует ветер!

Фрагмент 11

21

О том, как товарищ Сталин «решил своими силами» вопрос проживания будущих светил отечественной полупроводниковой электроники (а меньшего от них Демьянов и не собирался требовать), стало известно к концу апреля, когда сам он получил возможность прикрепить к парадной форме с погонами сразу две медали лауреата Сталинской премии. В этой истории Иосиф Виссарионович опять опередил сроки, введя данный отличительный знак награды. А майор госбезопасности Демьянов Николай Николаевич во второй раз удостоился чести стать лауреатом первой степени вместе с Олегом Владимировичем Лосевым «за разработку новых видов радиоэлектронных приборов». Первую степень получили и Наталья Геннадиевна Юрьева «за выдающийся вклад в развитие органической химии», и Павел Воронцов (вместе со Швецовым) «за разработку нового авиационного двигателя» (М-82). А вот Таубина с Бабуриным «обидели», дав «за разработку новых образцов автоматических артиллерийских орудий» (зенитный вариант МП-6 и АГ-ТБ) лишь вторую степень премии.

Но вернёмся к делам куйбышевским.

Через Лосева, регулярно мотающегося между своим НИИ (статус и полагающиеся при этом права с обязанностями всё-таки его «хозяйству» присвоили, и теперь Олег ещё и осваивал административные функции) и серийным заводом, Николай узнал о том, что строительство лабораторного корпуса завода, здания «техникума ФЗО» и молодёжного общежития при нём объявлены областной ударной комсомольской стройкой. А решение об их строительстве, принятое Совнаркомом, сразу же сняло все вопросы с выделением фондов. Пока же занятия шли в режиме вечерней школы в здании близлежащей городской школы. Причём, преподавателями по «спецдисциплинам» выступали парни и девчата, лишь немногим более старшие, чем студенты. Те самые, которые начинали экспериментировать с заводским браком в первой лаборатории.

Размеры премии в 1942 году существенно выросли. Первая степень теперь «стоила» 150 тысяч рублей, а вторая — 100 тысяч. Так что из доставшихся им с Олегом 75 тысяч каждому по 70 тысяч пошли в Фонд обороны. Оставшиеся деньги они потратили на родных: Лосев отдал матери, а Николай разделил между дочерью и сыном.

То, что у зятя появилась женщина, от опытного взгляда Анастасии Кирилловны не могло ускользнуть, но она делала вид, что ничего не происходит. Да и сам Демьянов старался, чтобы его, прямо скажем, нечастые (у службы много времени не урвёшь) посещения Галины не шли в ущерб общению с дочкой. Не остались эти визиты и без внимания «органов», продолжавших опекать носителя сверхважных государственных секретов. Придя к ней в один из вечеров (с таки расчётом, чтобы успеть после всего вернуться домой до начала комендантского часа), он, как и когда-то в квартире на Ордынке, обнаружил висящий в коридоре телефонный аппарат. А Толик Румянцев, отвечающий за безопасность Группы Уполномоченных ГКО, которому Николай попытался назвать номер, куда иногда можно звонить, если его нет ни на службе, ни дома, лишь отмахнулся: и без тебя, мол, знаю.

Наличие на груди любовника сразу двух медалей с профилем Сталина и лавровой ветвью