Сергей Буркатовский - Вчера будет война Страница 26

– Я всегда говорил, что Россия – колосс на глиняных ногах, – Гитлер казался крайне довольным, несмотря на возможную утечку информации, – вот увидите – через пару недель после нашего удара они сами сбросят своего азиата. Русские достигали каких-то успехов только под управлением немцев!

Когда Гитлер оседлывал любимого конька, остановить его было невозможно. Оставалось только ждать, пока он выдохнется сам. Наконец это произошло.

– Насколько приготовления большевиков могут осложнить «Барбароссу»? Гальдер?

– Мой фюрер! С одной стороны, концентрируя части в приграничных округах, Советы облегчают нам задачу молниеносного окружения и разгрома их армии. С другой стороны, сопротивление может оказаться несколько выше ожидаемого. Однако этот ход большевиков легко опровергается подтягиванием дополнительных ударных сил. Главная техническая проблема русских – это неразвитость транспортной сети. По нашим оценкам, они могут пропускать к границе до ста пятидесяти эшелонов в сутки, мы же в состоянии пропускать шестьсот. Поэтому штаб сухопутных войск предлагает сместить сроки начала операции на неделю – на утро 29 июня – и за оставшееся время дополнительно усилить наши войска Мы наращиваем силы быстрее, чем они, так что время работает на нас.

– Разрешите возразить, мой фюрер? – приглашенный в качестве эксперта по танковым прорывам Гудериан не смущался маршальских погон окружающих, его вообще мало что могло смутить. – Я не считаю стягивание дополнительных сил русских серьезной угрозой. Качество и боевую стойкость русских войск я расцениваю как крайне низкие. Чем больше дивизий большевики выдвинут на запад, тем больше их окажется в котлах. Когда германские танки вырываются на оперативный простор, становится неважно, сколько солдат противника остается позади. Нам понадобятся разве что несколько лишних охранных полков – пересчитывать пленных. Что же до затяжек сроков операции… Нашим главным врагом в русской кампании будет не русская армия, а расстояние, следовательно – время. Поэтому я настаиваю на скорейшем ударе.

– Браухич? – Гитлер колебался.

– Мой фюрер, позиция оберкоммандо вермахта однозначна. Для того чтобы танки вышли на оперативный простор, оборона русских должна быть прорвана. Если большевики успеют подготовиться – нам нужно усилить артиллерию и пехотные штурмовые части. Иметь в резерве дополнительные танки я бы тоже не отказался.

– Откуда вы предполагаете получить это усиление?

– В ближайшее время англичанам будет не до высадки на континент. Я предполагаю частично снять войска с французского побережья. Кроме того, для прорыва русской обороны могут быть использованы трофейные французские танки. Они малопригодны для маневренных действий в германском духе, но для поддержки штурмовых отрядов подойдут. После осуществления первоначального прорыва, ориентировочно к началу августа, мы перебросим снятые части назад. Что же до затяжки времени – согласно скорректированному с учетом переноса сроков варианту плана большевики будут окончательно разбиты к концу сентября, до наступления распутицы и холодов. Отмечу также, что дополнительная концентрация Советами материальных запасов в приграничных районах позволит нам после разгрома и капитуляции их войск еще улучшить положение со снабжением в целях завершения кампании.

– А большевики не могут нанести по нам превентивный удар?

– Не думаю, мой фюрер, – за это Канарис мог ручаться. – Конечно, они сыграли нам на руку. После начала войны мы сможем аргументированно заявить о якобы подготовке ими нападения, сославшись на концентрацию войск Но что касается их истинных намерений – разведка выявила ведущиеся русскими работы по созданию полевых рубежей обороны в приграничных районах. Причем работы тщательно маскируются.

– В таком случае концентрация дополнительных артиллерийских и пехотных частей представляется мне оправданной. Герман?

– Люфтваффе готовы выполнить любой ваш приказ, мой фюрер! Мы не считаем русскую авиацию серьезным противником и гарантируем захват господства в воздухе при любых условиях! После чего вопрос русских оборонительных рубежей может быть решен пикировщиками. Нам дополнительная подготовка не нужна, – Геринг был вальяжен и уверен в себе, свысока посматривая на сухопутчиков.

– Один раз вы уже обещали это, рейхсмаршал, как раз перед Британской кампанией! И что стало с вашими обещаниями?

… Это было сигналом. Свара получилась в лучших традициях германского верховного командования. Канарис тихо сидел в углу и не отсвечивал. Геринг хорохорится, но после фактического поражения над Англией его авторитет уже не столь бесспорен. Вермахт явно чувствует себя неуверенно, только авантюрист Гудериан рвется в бой. Но его дожмут. А поскольку в России первая скрипка будет принадлежать сухопутным частям – видимо, операцию отложат. Это было бы хорошо. В идеале было бы совсем не связываться с Россией – но из доставленных абвером сведений и выводов аналитиков Гитлер мистическим образом отбирал только те факты и выводы, которые свидетельствовали в пользу восточного похода. Но вот перенести дату он, кажется, склонен. Да, так и есть. А за лишнюю неделю есть возможность еще немного прояснить ситуацию. Если удастся заполучить серьезные аргументы, можно будет попытаться обречь «Барбароссу» на судьбу «Морского Льва» – вторжение в Англию тоже регулярно переносилось, пока не было, наконец, полностью отменено. Тем временем – пощипать англичан на периферии, обеспечив себе доступ к африканским и азиатским ресурсам. Вполне возможно, за пару лет упрямство Черчилля надоест англичанам, и вот тогда… Тогда можно будет развернуться на Восток без особого риска. Хотя лучше бы решить все спорные вопросы миром и как следует переварить уже захваченное.

Когда довольный глава абвера наконец-то покинул совещание, к нему подскочил давно ожидавший его в приемной референт.

– Герр адмирал. Срочное сообщение из генерал-губернаторства.

– Что случилось? Поляки опять мутят воду? – Референт замялся.

– Я бы хотел…

– Хорошо. Следуйте за мной!

Референт проследовал за главой абвера, он вспотел – в приемной было душновато, вентиляция не справлялась. Эсэсовец из охраны ставки распахнул перед адмиралом лакированную дверцу «Хорьха», Канарис знаком приказал референту сесть рядом с ним. Когда дверца захлопнулась, отгородив мягкое кожаное нутро машины от мира, разведчик коротко бросил:

– Докладывайте!

– Герр адмирал. Вчера вечером в районе Бреста при попытке перехода на нашу сторону Буга русскими пограничниками убит перебежчик. Тело было прибито к нашему берегу. Судя по документам, это офицер русской тайной полиции. Начальник отделения абвера сообщил, что обнаруженные на теле убитого материалы требует вашего личного внимания. Подробности он счел неподходящими для телефонного разговора или даже шифрованной телеграммы, настаивая на личной встрече. Два часа назад он вылетел в Растенбург.

* * *

При выполнении постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 7 декабря 1940 г. «О привлечении к ответственности изменников Родины и членов их семей» НКГБ, НКВД и Прокуратура Союза ССР предлагают руководствоваться следующим:

1. Проведение следствия по всем делам об изменниках Родины, бежавших или перелетевших за границу, кроме военнослужащих, возложить на органы НКГБ, надзор за следствием – на военных прокуроров военных округов; дела по окончании следствия направлять через военных прокуроров в военные трибуналы для судебного рассмотрения – заочно (следствие по делам об изменниках Родины из числа военнослужащих и вольнонаемных Красной Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД проводят органы третьих управлений НКО, НКВМФ и третьего отдела НКВД).

– Как – ушел?! – Берия как будто уменьшился в росте. – Как. Ви. Могли. Допустить. Это?!

Ответить было нечего. Оправдываться? Как? Сбежавший предатель был выведен в прямое подчинение самого Берии – тут даже на непосредственного начальника не свалишь, а головотяпы, пропустившие через страну и границу беглеца с липовыми документами, также подчинялись, в конечном счете, ему – наркому внутренних дел. Да и не об оправдании следовало думать. Даже из тех, отнюдь не главных соображений, что оправдывающихся Сталин не любил. Просто на ниточке повисло слишком многое – не для самого Берии, для страны. Надо было срочно думать, что еще можно спасти.

– Виноват, товарищ Сталин. Это целиком моя вина.

– Не сомневаюсь, – резко бросил вождь и внезапно успокоился. Вероятно, из тех же соображений. – У вас, товарищ Берия, есть три недели. До двадцать второго числа. До этого времени вы должны совершенно точно выяснить, что стало известно немцам, поверили ли они перебежчику… или тем документам, которые, если этот… Лемехов действительно пристрелил мерзавца, они нашли на его трупе.