Валерий Самохин - Мой милый жандарм (СИ) Страница 26

- Эвон, какие каверзы судьбинушка творит, врагу клятому не пожелаешь... - и, не дождавшись ответа, пытливо глянул из-под кустистых бровей: - Вижу, дочка, терзаешь себя в раздумьях скорбных. Ты не стесняйся попусту, коль совет нужен, так прямо и скажи. В делах судейских проку нет от меня, но житейский опыт поболее будет, чем смогу - тем завсегда подсоблю, можешь не сумлеваться.

Придержав шляпку, едва не сорванную внезапно налетевшим ветерком, я задумчиво пробормотала:

- В библиотеку мне надобно попасть, и как можно скорее.

- В библиотеку? - с изрядной долей удивления переспросил дядюшка.

- Угу... - безмятежно кивнула я.

Петр Трофимович озадачено подергал себя за бороду. Затем хлопнул по спине кучера - не гони, окаянный, думать мешаешь, - и догадливо вскинулся:

- Законы хочешь подучить?

- И это не помешает, - подтвердила я. - Но в первую очередь хотелось бы полистать подшивки старых газет.

- Да на кой ляд они тебе сдались? - не в силах разгадать загадку, сердито засопел дядюшка.

- Объявление одно хочу найти, - отстранённо пояснила я. - Надо выяснить, продавался ли славянский шкаф или мне показалось.

От настойчивых расспросов я увильнула самым бесстыдным образом, сославшись на приступ мигрени - неизменную спасительницу прекрасной половины человечества в трудные минуты различных жизненных ситуаций.

Не время для пустых разговоров, мне не давало покоя памятное объявление. То самое, что попалось на глаза в пыльном подвале фабриканта Астафьева. И если удастся найти эту газету, шансы на спасение из призрачных превращались в мизерные. А это уже кое-что, при таких раскладах можно и повоевать.

... Серафима Павловна, вопреки ожиданиям, встретила меня без охов и вздохов. Молча обняла, крепко прижала к себе и, незаметным движением смахнув слезинку, потащила в купальню. Грозно цыкнув на замешкавшуюся девку, что помогла мне в прошлый раз, моя радетельница столь же строгим голосом приказала лезть в ванну.

Спустя мгновенье невесомое облако с головой укрыло меня от окружающего мира. Блаженство! В пахнущей душистым ландышем пене таяли, исчезали ненавистные запахи околоточной кутузки. Так бы и пролежала вечность, засыпая под убаюкивающий напев журчащей из медного крана воды, но не судьба: обиженная чем-то горничная сварливо поведала, что время полдничать подходит, и приличным барышням невместно спускаться к гостям без соответствующего антуража.

Спорить я не стала - пусть будет антураж. Мимолётно спросила:

- Тебя как зовут?

- Меланьей от рожденья крестили, - буркнула служанка.

Пока стараньями Меланьи и доисторического утюга на паровом ходу - если это не локомотив, тогда зачем в него уголь засыпают?! - мой наряд приобретал божеский вид, я торопливо приводила в порядок себя любимую. Из всего обилия местной косметики рискнула воспользоваться лишь карандашом для подводки глаз - помада и пудра от лучших парижских домов моды меня, честно говоря, не впечатлили. И фена завалящего поблизости не наблюдалось.

Интересно, как они прическу укладывают? Надеюсь, что не в печке...

***

Йоханн

- Смею надеяться, господин Розенталь, что отныне мы с вами в полном расчете и претензий ко мне более не имеется?

Голос дознавателя звучал сухо и неприязненно, с оттенком застарелой обиды. Он явно видел во мне источник своих бед и злоключений. В стенах всесильного ведомства эта обида казалась особенно неуместной.

Сам виноват, дружок, никто не заставлял тебя чинить подлог. И благодари всевышнего, что я не дал тогда делу ход, иначе твои же коллеги из особого отдела сыскной полиции взяли бы тебя в оборот незамедлительно.

- Полагаете, моему слову нельзя доверять?

- Помилуйте, Йоханн Францевич, как можно?! - испугано замахал пухлыми ладошками полицейский чиновник. - Мне хотелось лишь удостовериться, что мы правильно поняли друг друга.

Я язвительно усмехнулся.

- Не извольте-с сомневаться, сей прискорбный случай забыт мною на веки вечные... - небрежно приподнял шляпу: - Не смею более отвлекать вас, мое почтение... - и уже на самом пороге, открыв дверь кабинета, не удержался от прощальной шпильки: - И все-таки, как могло такое случиться, что пропал акт изъятия с номерами ассигнаций?

- Обычное головотяпство низших чинов, случай хоть и нечастый, но ничего удивительного в том не наблюдается, - безразлично пожал плечами дознаватель.

- Надеюсь, сей злополучный акт не появится вдруг в материалах обвинения? - с легкой угрозой спросил я.

Глянув на меня с неприкрытой ненавистью, чиновник процедил сквозь зубы:

- Не извольте беспокоиться, алфавит вещественных доказательств приложен к делу и заверен канцелярией надлежащим образом... - он ехидно прищурился: - Впрочем, вашей подзащитной это мало чем поможет - расписка в материалах имеется, да и свидетели, смею вас заверить, вполне благонадежные, у господ присяжных сомнений не вызовут ни в коей мере.

Это все так, - мысленно вздохнул я. И расписка в наличии, и свидетели, еще и собственноручно составленный план, в коем разве что слепой не усмотрит признаков банального шантажа. У обвинения полный комплект, придраться практически не к чему. Странно, что барышня не упомянула про расписку, если верить слухам, гуляющим в последнее время в нашей среде, подобная небрежность не в ее привычках.

Скорым шагом покинув департамент полиции, я подозвал извозчика - стоило немедля встретиться с моей подопечной. В этом деле таилось немало загадок: удивляла поспешность, с коей материалы из околотка направили в центральный аппарат полиции, пропавший акт изъятия ассигнаций, непонятный интерес жандармского офицера из охранного отделения...

Признаюсь со всем присущим мне цинизмом: моя контора не берется за безнадежные дела - славу адвокату приносят победы, пораженья с пугающей закономерностью нещадно бьют по кошельку. Чтобы избежать подобного казуса, достаточно малого: тщательно изучить дело на предмет его перспективы. Но этот случай стоит особняком - имя барышни ныне на слуху, интерес прессы к предстоящему процессу ожидается нешуточный, и излишней рекламой юридическую обедню не испортишь.

Добравшись до купеческого особняка, я кинул двугривенный бородатому извозчику и с неподобающей представителю моей профессии торопливостью взбежал по крутым ступенькам парадного крыльца. На дверной звонок откликнулся сам хозяин, с тревогой пробасив:

- Гляжу - лица на тебе нет, Йоханн Францевич, никак с дурными вестями пожаловал?

Я не стал кривить душой, сумрачно поведав:

- Один мой старый приятель из отдела дознания любезно предоставил возможность ознакомиться с материалами обвинения. Радостного, надо признать, для нашей барышни там до крайности мало.

Петр Трофимович помрачнел, потрепал в глубокой задумчивости бороду и, спохватившись, потянул меня за рукав:

- Что ж мы на пороге-то беседуем?! Милости прошу в дом, изволь отужинать с нами ... - и с напускной сердитостью проворчал: - Отказ не приемлю категорически! Вам, молодым да неженатым, все по ресторациям привычней да трактирам, а что здоровье без домашних разносолов губите, то невдомек неразумным.

При виде ломившегося от изобилия стола в моей давно обрусевшей душе внезапно проснулся прагматичный немец: коли все не съем, то хотя бы попробую. Поцеловав ручку хозяйке, я встретился взглядом с виновницей торжества и, моментально утонув в чарующем зеленом море, неожиданно для самого себя пролепетал:

- С возвращеньицем вас, Анна Васильевна!

И с ужасом прикусил язык - что за околесицу я несу?!

Мою неловкость могло оправдать только одно: в полумраке околоточного участка я не смог как следует разглядеть свою подзащитную - тогда она показалась обычной, ничем не примечательной барышней с заурядной внешностью. Тем разительней был контраст: передо мной сидела особа, способная свести с ума одной лишь лукавой улыбкой, одним мимолетным взглядом.

- А вы милый, - нежно проворковала она, вогнав меня в краску. - Кстати, при первой нашей встрече вы не представились. Как мне к вам обращаться?

- Прошу простить меня за столь вопиющую бестактность, - охрипшим голосом произнес я. - Йоханн...кхе-кхе... - внезапный кашель окончательно погубил мое реноме.

- Фамилия у вас, часом, не Вайс? - неожиданно рассмеялась Анна.

- Розенталь, - с трудом выдавил я из себя.

- Долина роз, - мечтательно произнесла барышня. - Как поэтично!

Я покраснел пуще прежнего - вроде бы и искренний восторг, но отчего-то показалось, что надо мной подтрунивают.

- Аннушка, не ввергай дорогого гостя в смущение, лучше угости его рыбкой, - весьма кстати вмешалась Серафима Павловна, с легким укором взглянув на мою мучительницу. - Осетр сегодня весьма удачным получился и соус в меру пряный, не как в прошлый раз.