Александра Ковалевская - Война Моря и Суши Страница 26

«Это ОН!

Смеётся надо мной! Уродливая горбунья, тебе ли бежать от самой себя? Луна, и та не готова принять такую, как ты!

Не-ет!!! Сейчас или никогда!»

Я закрываю глаза и говорю сухо:

— Сэр, действуйте по плану.

— Как быть с лю…

Обрываю на полуслове:

— Сэр, в 21:15:15 по времени Морских Колоний, то есть, через сорок пять секунд, откроется кибернит-канал рассчётной мощности! Мы должны быть готовы!

Я знаю, какая сила заключается в моём голосе, когда мне чего-то хочется.

Я смотрю в лица профессоров Харбстона и Сёгу, и мои коллеги понимают, что освобождение от дряхлого тела для них так и не наступит.

Я не могу допустить, чтобы канал, рассчитанный на три интеллект-единицы, иссяк, передавая пять. И распылил по вселенной доверенные ему матрицы человеческого сознания.

Решено: я отправляюсь в кампании двух чужих и, скорее всего, чуждых мне интеллектов. Но это вернее, чем риск перегрузки… Риск остаётся, пока внизу под нами обезьяны Суши скачут в потоке Силью. Кто знает, в чём заключается странный обряд местных аборигенов, не навещавших точку Силы как минимум, 150 лет? Как бы там ни было, случайности должны быть исключены и я, как руководитель проекта, отдаю приказ:

— Офицер, немедленно стреляйте парализатором в радиусе сорока футов вокруг Силью. Это на время остановит других идиотов, если они тоже задумали попрыгать в Силью. А большего и не нужно, всё случится в мгновение. Да, важно: люди в точке контакта должны быть живыми. Учтите это! Никаких мер к ним!

«Уверена, что пограничные состояния мозга, наступающие в момент смерти, — совсем не то, что следует законсервировать на Луне до лучших времён».

Время 21:15:15.

Неожиданный сильный удар по голове оборвал все ощущения. Нестерпимо сияющее жерло тоннеля, зовущего к свету, — и прежняя Мо отодвинулась, стала ненужной и растаяла позади. По спирали, в лучезарном вихре, в эпицентр свечения устремилась освобождённая чистая энергия разума.

О-вэ, зависший точно над Силью, рывком дёрнуло к земле, содрогнулся корпус, испытавший чудовищные напряжения непонятной природы.

Пассажиров в кабине подбросило.

Профессора Мо вышвырнуло из кресла с такой силой, что все провода, сетью опутавшие её голову, выскочили из разъёмов, выломав панель чувствительного, но хрупкого исследовательского оборудования.

Тревожно светилась и мигала электроника. Пилот понял, что снят миракль, скрывавший его вертушку от наблюдателей с поверхности. Но это не всё. От удара теменем о купол кабины переломились шейные позвонки профессора Мо, и тяжёлое тело Мо упало на дряхлых пассажиров, довершив трагедию в небе над Сильюстани. Профессор Харбстон скончался в тот же миг, второй профессор в плачевном состоянии вытерпел экстренное приземление, но жить ему осталось не больше часа, и лишь благодаря тому, что пилот по просьбе старика впрыснул ему непозволительное количество стимуляторов и болеутоляющих, израсходовав небольшой запас бортовых медикаментов.

До последнего вздоха профессор наговаривал в диктофон информацию для инженера СУББОТ, контролировавшего работы в лаборатории. По волнению в его голосе и спутанным объяснениям, это было невероятно важно.

Он заставил пилота вертушки поклясться, что информация будет немедленно закодирована и не попадёт в третьи руки.

— Только для инсуба, это очень… важно… — были последние слова профессора Сёгу.

Закончив кодировать речь старика Сёгу, пилот мрачно прошептал:

— Мир вам, Лунные Питри!

Затем ввёл эссенцию памяти себе в вену, скорчившись и стиснув зубы от болевого спазма. Претерпел, отдышался.

Всё, что лейтенант Фред знал о событиях на этом континенте, заставляло готовиться к худшему. Но хранение информации в физиологических жидкостях организма многое упрощало: под любыми пытками пилот не сможет выдать то, что не в состоянии извлечь из собственной крови и лимфы без помощи медиков. А читать «писаное кровью», — кажется, у внешних есть такое выражение, — на Суше не умели, это точно.

«Если хоть половина из того, что сказал профессор, не предсмертный бред, — то Подводные Колонии сегодня понесли невосполнимую утрату. Бездна, я не знал, что наши учёные научились сохранять интеллекты с высоким индексом!

Я вёз три уникальных разума, и они потеряны для всего подводного человечества. Профессор Мо самовольно отстегнулась перед самым экспериментом, я просто не успел велеть ей закрепить ремни, всё случилось мгновенно… Старик Сёгу прочёл показания приборов и утверждает, что четыре матрицы человеческого сознания ушли по назначению, а это значит, первый эксперимент блестяще удался. Блестяще? Не знаю, не знаю… По моей части всё хуже некуда: я сейчас вижу троих мёртвых пассажиров, а ещё трёх местных парней, лежащих в круге Силью. Эксперимент их угробил. Бедняги попали точно в зону действия потока. Я этого и боялся.

Все, как один, доходяги, с нездоровым ранним облысением. Все, как один, длинные. Не приходилось видеть таких скелетонов среди местных, — здесь традиционно едят много мяса. Вряд ли где-то на Суше потребляют так много животного белка, как в Южной Америке. Здешний народ покрепче в кости и шире, чем эти… Остальную стаю таких же худых и нескладных фанатов Сильюстани пришлось парализовать. Оклемаются через час, если сердце у всех в порядке».

Фред подвёл итоги:

«Значит, дело обстоит так: на лунную базу ушло сознание троих идолопоклонников, плюс разум профессора Мо. Мо — не старый ещё коренастый коротышка с неприятным выражением мясистого мятого лица и пронзительным взглядом чёрных глаз, как буравчики, сверливших мой затылок во время полёта. От этого взгляда не спасал даже шлем. Из переговоров в эфире над чилийским побережьем я запоздало понял, что безбородый Мо, похожий на разбойника-рабовладельца Суши, — на самом деле, женщина. Их босс. Очень авторитетная персона. Она выглядела гораздо крепче, чем оказалась на самом деле. Мир тебе, профессор Мо!»

Пилот сноровисто проверил содержимое кабины разбитого о-вэ, поставил программу самоуничтожения электроники, перезарядил пугливо мигающий красным поисковый маячок.

В ближайшие часы его жизнь зависела от того, кто успеет сюда раньше — местные, или патруль Моря. Следовало предусмотреть всё.

Приготовления заняли немного времени.

Осмотр местности тоже не понадобился: на подлёте Фред прекрасно рассмотрел каменистое плато с лентой дороги, петляющей вокруг невысоких горок.

Он постоял над телами погибших, поразмышлял и решил положить шесть трупов людей Моря и Суши рядом. Возможно, это расценят как свидетельство уважения к умершим людям и знак его доброй воли…

Когда перетаскивал трупы, из-под накрученного на шею одного покойного жалкого синтетического тряпья показался шнурок талисмана.

Фред подумал:

«Вот кальмар, стянул у парня Моря! А этот хранитель — последняя модель, видно по дизайну!»

Изящная вещица напоминала миниатюрный опаловый коготь, оправленный в ажурную серебряную сетку тонкой работы.

Фред срезал шнур, собираясь проверить и отправить штуковину в карман.

Талисман хранит информацию о теле, которое предназначен оберегать, до ста двадцати дней. Если незнакомого парня, с которого содрали хранитель, убили недавно, о нём можно узнать многое, даже какой смертью умер солдат.

Лейтенант приложил крохотный корпус хранителя к манжете на своём запястье.

— Бездна! — сорвалось с его губ:

— Да этот парень и есть хозяин талисмана!

Талисман зафиксировал повреждения головы, несовместимые с жизнью. И записи свидетельствуют: у человека как будто разом вынули мозги!

Пилот принялся внимательно осматривать следующие два трупа в центре Силью. На предплечье каждого парня его датчик прочитал невидимые идентификационные маркеры. Солдатам Армии Моря наносят эти метки, кодируя жизненно важную информацию.

На двоих убитых Фред обнаружил талисман. У третьего не оказалось при себе хранителя, но это ничего не значило. Человек мог проглотить талисман в минуту смертельной опасности.

Пилот в волнении бросился за периметр круга Силью и стал торопливо перебегать от одной жертвы к другой. И эти парни, все до одного, оказались подводниками. Самый крупный, могучий и плечистый бородач был мёртв. Видимо, слабое сердце не выдержало удар боевого парализатора. Если бы лейтенант вовремя оказал ему помощь…

Если бы!..

Фред потёр виски.

Он — единственный живой среди трупов и обездвиженных солдат Моря.

Коротко зумкнув, сигнальный маяк предупредил: по дороге двигалась гражданская техника. Уже. Со стороны разгоравшейся утренней зари люди Суши спешат к месту крушения вертолёта подводников.