Кристаллический Мир - Антон Чернов Страница 26

Так что безнала не было, как факта. А был довольно своеобразный нал, причём довольно любопытный, судя по воспоминаниям. Кредитный кристалл, кредит или кред: полумиллиметровый фиолетовый кристаллик. Из чего делается — чёрт знает, как бы не тот самый кристаллический эфир. Довольно занятно, что кошелёк выглядел похоже на электронную карту. Потолще несколько, но в общем — похоже. И сколько кристалликов отсыпать — выводилось на глаза, довольно надёжно, но.

Собирая вытащенное ментами при обыске барахло, я… Чудо чудное и диво дивное, никогда бы не подумал!.. Кхм. Ну в общем кошеля не было, факт. Потерялся совершенно случайно, да.

Это бы не беда. Но вот пристрастный разбор воспоминаний выявил такой расклад. Домашняя нычка денежек Брамака была на первом этаже, заныканная в совершенно неподъёмную станину станка. Его чтоб вынести — стены надо ломать нахрен, что и делалось, когда станок ставили.

Далее, почему я считаю что кристаллики кредитов — материализованный эфир, аналог специализированных лакрим. Если тончайшая вязь заклинаний нарушалась, кристаллик исчезал. Нарушить её очень непросто… Но я, чтоб меня, заметив непонятное колдунство, которое в МОЕМ зрении память не сассоциировала с кредами, ОЧЕНЬ постарался это непонятное колдунство развеять. Успешно притом, мдя.

— Ты, Отмороженный жжёшь. Накопления за десятки лет — нахрен. И на совесть старался, да, — озвучил я, похихикав.

Но хихикать перестал, прясь к входной двери. Потому что если это какой-нибудь собиратель денежки за коммуникации, да за банальную аренду (с собственностью на недвигу на станции было не кисло только у глав корпораций), может выйти не слишком приятно. Имущество на продажу есть, это безусловно… Только “корпоратив-стайл”. Нервы потреплют, руки вывернут. Ну и постараются оставить не только без штанцов (мне, после Беловодья, данный аксессуар чувствуется лишним), но и без имплантов и даже внутренних органов, сносной сохранности (что мне, в свою очередь, лишним никак не чувствуется). Имплантология на станции была развита, правда, для низших сословий. Те, кто повыше, имплантировались киберэфирными имплантами и в требухе всяческого быдла не нуждались.

Но, к счастью, перекачанная туша, с иссечённой шрамами мордой, пырящаяся на меня дешёвыми имплантами глаз (типично для небогатых наёмников, которым мозговой имплант просто не по средствам, а стрелять и не мазать, видеть в затруднённых условиях и прочее подобное — хоттся), прибыла в гордом одиночестве. И денег с меня требовать не собиралась, а совсем наоборот.

— Э-э-э… — протянул детина, пырясь на меня своими кибернетическими гляделками, явно не зная, как начать разговор и не выматериться.

Тут был тот самый воспринимаемый Брамаком как должное сословный пиетет. Не корп, но седьмое сословие, крутотень неимоверная. И вбитые чуть ли не с рождения рефлексы требовали от клиентуры вставать в позу и делать “Ку”. В общем — с собой справлялись, даже хамили иногда и вообще. Но общий фон охеренного уважения присутствовал. И данного конкретного детинушки этот фон натурально завесил: он, как бы, клиент, который всегда прав. И вообще не приучен разговоры разговаривать: только материться, требовать и стучать в разные детали организма собеседника, контактно и дальнобойно.

Но тут я, такой красивый и высокопоставленный. В общем — тяжко бедолаге. Но пришёл явно по делу — не по делу ко мне наёмники, да и вообще посетители не являлись.

И деньги, прямо скажем, нужны. Ну, еды, положим, на недельку хватит. Но мне надо будет рыскать по нижнему ярусу станции, получать информацию. Возможно — платить каким-то информаторам, помогальщикам. Возможно — что-то понадобится купить. В общем, без денег не слишком удобно. И их потенциальный источник вызывает искреннюю симпатию. Да и, возможно, познакомлюсь с боевыми имплантами поближе, уже своими даймоническими глазами. Потому как не боевых у детинушки точно нет. А баюкаемая левой лапой правая клешня — почти наверняка объект, из-за которого его ко мне занесло.

— Приве-е-ет, — ласково улыбнулся я потенциальному клиенту, стараясь вывести его из ступора.

Вышло, мягко говоря, хреново. Парень дёрнулся, если бы вовремя не вспомнил, что он “большая-крутая-всех-убить” — то и шарахнулся бы. Вот какие окружающие нечуткие и вообще, мимоходом посетовал я, перестав улыбаться. Ещё со времён Грея на милые и добрые улыбки как-то по-дурацки реагируют. Дурачьё, припечатал я всяких, ну и пререшёл к делу.

— Имплант в руке? — спросил я, на что детинушка просияв мордой чела закивал. — Барахлит?

— Совсем сломался, уважаемый Брамак-Плетельщик, — обрёл дар речи детина. — Рука не работает, — пожаловался он.

— А куда ты её совал? — искренне заинтересовался я.

Исключительно в плане предварительных, санитарно-гигиенических процедур. Мне с этой клешнёй работать, так что её предыдущее местонахожднение — не праздный интерес.

— Ы-ы-ы… тык… пык… мык… Никуда, — выдал детина, проглотив большую часть слов, несомненно, матерного содержания. — Из “Батисфены” пострелял на задании…

— Парень, ты совсем дурак? — несколько удивился я.

И, игнорируя ответные “тыки”, “пыки” и прочее, потащил калеку в мастерскую. Просто память мне представила что такое ента батисфена. Комплексный защитно-атакующий артефакт ближне-среднего действия. Плазменный огнемёт или резак, высокотемпературный, с генератором воздушного щита — иначе пользователя тепловым излучением запечёт к чертям. Даже несмотря на экзоскелетный доспех, на который эта центнеровая орясина и крепилась. Но, дело в том, что как заметная имплантация, так и словопостроение парня не подразумевали экзоскелет. Он “пострелял” с рук, судя по сказанному, то есть удерживал стокилограммовый реактивный движок.

Так вот осмотр зеленеющего детины показал, что ни хрена с ним хренового не случилось. Кроме одного — один из имплантов, заменяющих лучезапястную кость, нахер погнуло и переклинило. После чего ни запястный, ни лучевой сустав полноценно не сгибались.

А сам имплант был метателем на эфире, пушкой, хоть не в заднице, но близко к тому. И пристальный осмотр установил: таки есть прошитые базово системы удалённой блокировки, как и предполагалось.

— Брамак, скажите, я умру? — печально проныл зеленеющим под моим научно-исследовательским гнётом детина.

— А как же! — радостно заржал я, насладился совсем травянистым, изумрудным цветом морды клиента и дополнил. — Когда-нибудь мы все умрём.

— Ы-ы-ы… А-а-а!!! Здорово! — порадовался отнюдь не радостной новости парень, оживая. — А с имплантом…

— Починю. Ты мне скажи, как тебя… — не стал я называть придурка придурком я, потому что клиент, — не прибило то батисфеной?

— А я в