Сергей Алексеев - Ох, охота! Страница 27

В.Маковский. Охотники на привале

Третье: всегда считать оружие заряженным, даже если вы только что его разрядили и поставили на предохранитель. И относиться к нему, как к источнику повышенной опасности для себя и окружающих, ибо один раз стреляет даже не заряженное ружье. Возле нашей бани росла большая береза, на которую часто садились тетерева, для чего в сенях всегда стояла ТОЗ-8, а в окне открывалась форточка. Однажды я выглянул – штук пятнадцать косачей расселось, зарядил, высунул винтовку, прицеливаюсь в нижнего, нажимаю спуск, а выстрела нет, затвор замерз на морозе и ударник едва ходит. Разрядил, причем вроде бы видел, как патрончик вылетел и укатился под ларь. Винтовку занес домой и поставил возле печки отогревать, сам же пошел доставать патрон. Шарил, шарил на ощупь и вдруг слышу выстрел в доме и звон битой посуды. Забегаю – пахнет порохом, а в посуднике шесть тарелок как не бывало.

Вечером батя учил меня с помощью шомпола, как следует обращаться с оружием…

Для того чтобы безопасно владеть ружьем, и тем паче нарезным, надо к нему привыкнуть, но не настолько, чтобы окончательно потерять страх перед ним. Например, столяра, работающего на станках, можно узнать по отрезанным пальцам, а происходит это, когда человек полностью осваивает профессию, приобретает опыт и перестает опасаться вращающейся пилы или ножей рубанка. Ружье, как женщина: если почувствует, что ты к ней привык и самоуверенно перестал бояться, что тебя разлюбят и уйдут к другому, как она тут же выкинет какой-нибудь неожиданный номер, ибо ее характер непредсказуем.

К дяде Гоше Таурину однажды приехала на охоту местная власть – начальник милиции и прокурор района. Оба всю сознательную жизнь имели дело с оружием, к тому же еще и охотники, и люди зрелого, разумного возраста. Погоняли лосей, отстреляли двух и удовлетворенные, сели у Бармы в избе отмечать событие под жареную свежатинку. Раздухарились, вышли на огород и давай силой меряться – стрелять по банкам и бутылкам – нормальная мужская забава. Да и хорошо у обоих получается, только прокурор никак не может верх одержать, и у них с начальником милиции спор вышел, как бывает по пьяному делу. Прокурор достает служебный пистолет «Вальтер» (прокуратуре тогда выдавали оружие иностранного производства) и начал по бутылкам палить – стрелок был отменный, дядя Гоша уж устал бегать по огороду и бутылки на забор вешать. Начальник же милиции уступать не хочет. Взял у прокурора «Вальтер», зарядил, затвор передернул – бах, бах и всю обойму, как ему показалось, высадил. И то ли незнаком был с ненашенским пистолетом, то ли в нем что-то заело или сделал что-то не так – руки-то были неуверенными, поскольку после каждого тура они по рюмке наливали. В общем, незаряженный пистолет выстрелил и пуля пробила навылет предплечье прокурора. Хорошо, кость не задело! Жена Бармы, тетя Тася, вышла из избы, оружие отобрала, мужикам коромыслом по горбам надавала и рану прокурору перевязала, а «Вальтер» в русскую печь спрятала, чтоб опять палить не начали. Мужики приняли еще наркоза и спать завалились. Наутро проснулись, печку затопили, опохмелились и стали кумекать, как быть. Договорились скрыть случившееся, мол, рана не опасная, через пару недель заживет. А то ведь дело серьезное, в Москву докладывать надо. Если даже там не узрят умысел в действиях милиционера, не обвинят в покушении на прокурора, то за такое дело всяко из партии попрут и с работы долой. Обмыли мирный договор, стали домой собираться и только тут хватились пистолета. Все обыскали – нет, но пришла с работы тетя Тася и сказала, куда спрятала. В общем, кочергой выгребли из печи искореженные, пережженные детали «Вальтера», а на нем и номера уже не прочесть.

За утрату служебного оружия тогда никого не жаловали и не жалели…

Есть еще несколько обязательных правил, которые вытекают из этих трех, и основное из них – железная, я бы сказал, военная дисциплина на всех, особенно бригадных, охотах, независимо от вашей социальной принадлежности. Не зря же говорят, в бане и на охоте все равны, а руководителя и организатора называют начальником охоты, указания которого выполняются всеми участниками.

При добыче дикого зверя и пушного зверька ружейная, ходовая охота составляет не более 20-40 процентов, в зависимости от районов промысла и специфики охотугодий. Все остальное – это добыча дичи с помощью ловушек: капканов, пастей, кулемок, черканов, силков, самострелов, западней, ловчих ям и прочих орудий и приспособлений, изобретенных за долгую историю человечества. В прошлые времена (до XIX века) практически все ловушки изготовлялись охотниками вручную и обычно непосредственно на месте лова, в межсезонье. Первые стальные капканы кустарного производства были еще в начале позапрошлого столетия и предназначались для ловли лисиц, волков и медведей. Пушного зверька отлавливали в основном разного рода пастями (плашками), черканами, кулемками, западнями, которые и назывались самоловными, однако с развитием промышленности в России появились капканы заводского изготовления. Они-то практически и вытеснили все другие ловушки, и теперь вряд ли штатный охотник сумеет сам, в полевых условиях изготовить, например, черкан. Самоловы, в свою очередь, подразделяются на переносные и постоянные. Первые охотник мог изготовлять в избушке и переносить куда угодно, вторые, например, пасти, слопцы, кулемки, устраивались непосредственно на месте отлова зверька из подручного материала. Обустроенность промыслового участка как раз определялась количеством постоянных самоловов, которые могут служить по 10-15 лет. Основное преимущество самодельных ловушек – отсутствие посторонних запахов, отпугивающих зверька, и их дешевизна, которая и делала промысловую охоту рентабельной.

В наше время капкан – это основной и самый распространенный вид ловушки на промысловой охоте. Разделяют их на рамочные и тарелочные, в зависимости от формы осно-вания ловушки. Его устройство достаточно просто: на основании шарнирно закреплены две дужки, которые в свою очередь с одной или двух сторон замкнуты пластинчатой пружиной с кольцами, посередине – круглый или прямоугольный «язычок» и напротив него – сторожок. При нажатии на пружину дужки раскрываются, сторожок вводится в зацепление с «язычком» – капкан насторожен. При легком нажатии на «язычок» дужки резко захлопываются и удерживают добычу. На более крупных капканах устанавливается две пружины, а на дужках могут быть пилообразные либо штырьевые зубья для более плотной фиксации и удержания лапы зверя. Размеры зависят от назначения, например, № 1 – самый маленький, используется для ловли мелких грызунов, ласок, а для сильного и выносливого горностая он уже маловат. Однопружинные капканы № 2 и № 3 годятся для ловли норки, хоря, горностая, куницы, колонка и ондатры, но для соболя и выдры уже потребуется двухпружинный № 5 или даже № 6. Далее размеры капканов идут по конкретному назначению и называются соответственно – лисий, волчий, медвежий. Основание у большого рамного капкана круглой или квадратной формы, внутри которого вместо «язычка» натягивается матерчатая либо сетчатая платформа, которая при взведении пружин также фиксируется сторожком. В лисий можно с успехом ловить енотов и бобров, но на барсука уже нужен волчий, зубастый.

И особняком стоит капкан медвежий, которые промышленность не выпускала, а делали его в обычных сельских кузницах. Принцип тот же самый, что и у рамочного № 6, например, только изделие это весом до тридцати – сорока килограммов, непременно с двумя пружинами, которые выковывают из пружинной стали, чаще из автомобильных рессор с последующей закалкой. Дуги медвежьего капкана снабжены штырьевыми зубьями, расположенными через пять-семь сантиметров. Обычно настораживают его в домашних условиях, сжимая пружины с помощью стяжка или оглобли, после чего связывают веревками и несут к месту установки, где уже окончательно настораживают, маскируют и обязательно на подходах вывешивают аншлаги с соответствующим предостережением.

У моего крестного дяди Анисима Рыжова медведь заломал корову в полукилометре от нашей деревни, выжрал внутренности и затаился неподалеку. Дело было в начале лета, и пока искали ее, мясо испортилось, засада ничего не дала, поскольку зверь чуял людей, не приближаясь, ходил кругами и орал – отпугивал от своей добычи. Тогда отец поставил капкан, накрыл его отодранной с бока туши шкурой, и в первую же ночь зверь угодил в него передней лапой, мы проснулись от рева. И никто в деревне больше уснуть не мог. На рассвете отец с крестным взяли ружья, собак и пошли брать медведя. Он утащил капкан с потаской – полутораметровым бревном, за полкилометра, где наконец зацепился, переломал и снес весь мелкий лес в кругу, насколько позволял трос, и нарыл ям. Когда охотники подошли, трехметрового роста зверь выскочил из ямы, встал на задние лапы и, подняв капкан над головой, пошел в атаку. Это оказался беззубый, наполовину седой старик, уже не способный охотиться на диких животных, а другого корма в начале лета еще не было.