Андрей Бочаров - Русская фантастика 2015 Страница 27

К нам подошел майор Шефнер.

– Кто же стоит за этими слухами? – поинтересовался он, набивая трубку табаком.

– «Таймс», – пожал плечами Льюис. – Некоторые рабочие умеют читать. К тому же фургон с экспериментальным оборудованием для прожига переборок – не иголка в стоге сена.

– Чего нам следует опасаться? – деловито уточнил майор, выуживая из внутреннего кармана плаща спичечный коробок. В тот момент я мысленно поблагодарил старого перестраховщика Пибоди за то, что он отправил вместе с нами еще одного человека, знакомого с запахом пороха.

Вспыхнула, зашипев, серная головка, осветив лицо майора. Он был тонконосым и тонкогубым аристократом в возрасте сорока трех лет с высокими скулами и цепким взглядом профессионала. С усами щеточкой и обильной сединой на висках.

– Под защитой этих стен вам ничего не грозит. В дальнейшем же не теряйте друг друга из виду, – посоветовал управляющий. – Постарайтесь одолеть путь до подъемника за один переход, привалов не делайте. Если к вам прибьются незнакомцы, то сначала берите их на мушку, а потом начинайте разговор.

В трапезной нас ждали накрытые столы. Меню ужина соответствовало средневековому вкусу старика Надсона, к нашему счастью, отсутствующего в Угольном Мешке, иначе его скверный нрав многим участникам экспедиции подпортил бы аппетит.

В камине, забранном железной решеткой, пылали, стреляя искрами, дрова. Слуги подали мясо дичи, вареный картофель и овощи. На лицах молодежи читался энтузиазм, студенты торопливо рассаживались вокруг стола.

Старшие же участники экспедиции – я, майор Шефнер, Милфорд, Телье и Киллиан – были представлены профессору Дервингтонширского Технологического университета Бэйзилу Арнольду, имевшему докторские степени по минералогии и материаловедению. Профессор Арнольд – низкорослый кряжистый мужчина с бородой до объемистого живота – вместе с двумя ассистентами присоединился к экспедиции. Его основной задачей было обеспечить прожиг переборки, чтобы мы смогли проникнуть в «темную зону». В дальнейшем вместе с нашими учеными он принял бы участие в разведке полезных ископаемых.

Дервингтонширский университет был моей альма-матер, и профессора Арнольда я знал еще с тех времен, когда тот ходил безусым аспирантом. Как и все любимчики старика Надсона, Арнольд отличался скверным нравом и экзальтированным поведением.

Студенты за столом немного приуныли, их смутило, что в графинах оказалась либо ключевая вода, либо сидр. Старик Надсон самым строгим образом запретил в Угольном Мешке распитие крепких напитков. Табу распространялось даже на эль.

Ученые мужи, едва отдав должное мясу дичи, поспешили начать диспут.

– Разгадка природы электричества – вот первый шаг на пути покорения Корабля, – высказался профессор Арнольд. – Пока люди не научатся управлять электричеством, они будут всего лишь беспомощными пассажирами на борту Корабля, тогда как судьбой им предназначено стать его командой.

– Мы не ставим перед собой цель покорить Корабль, – с улыбкой ответил Милфорд. – На сей момент перед нами – более скромная, но не менее важная задача познать Корабль.

– Мы слышали, что в Дервингтошире создали новую любопытную теорию электричества, – сказал Киллиан.

Арнольд кивнул с важным видом.

– Мы ознакомились с ней, – вставил Милфорд. – Мы считаем ее недостаточно обоснованной.

Ученые мужи так часто использовали в своей речи местоимение «мы», что можно было подумать, будто они мнят себя монархами. На самом деле этим они подчеркивали, что говорят от имени научных коллективов, в которых им доводится трудиться.

Арнольд хмуро посмотрел на Милфорда из-под кустистых бровей.

– Это ваше право, коллега, быть несогласным, – сказал он. – Любая гипотеза имеет право на жизнь, пока она не опровергнута. Что касается теории Фридмана-Гора, то мы считаем ее обоснованной. Корабль в таком ракурсе предстает замкнутой и самодостаточной системой. Он расширяется и сжимается, вырабатывая электрическую энергию по принципу пьезоэлемента. Мы подсчитали, что запас энергии Корабля достаточен, чтобы обеспечить его расширение. В период сжатия энергия восстанавливается и накапливается. Полагаю, профессор Телье согласится, что такая пульсация присуща многим жизненным формам, населяющим Корабль. От амеб и медуз до человеческих органов.

– С нашей точки зрения, говорить о Корабле, как о живом организме, допустимо лишь в метафорическом смысле, – возразил Милфорд.

– Позвольте возразить, коллега, – встрял биолог Александр Телье. – Были ли живыми реликтовые механоиды? У нас до сих пор нет четкого определения, что есть живое и неживое на Корабле. Не исключено, что Корабль – жив, а мы лишь призраки или временные флуктуации, населяющие его утробу.

– Джентльмены, нам выпала честь сидеть за одним столом с человеком, открывшим Край Корабля, – Милфорд чуть заметно поклонился мне. – Мистер Шелдон заявил, что «край» незыблем. Корабль не расширяется и не сжимается. Размеры Корабля – это константа. Не так ли, мистер Шелдон?

…Не искали мы никакой край. Мы даже не предполагали, что он существует. Старик Надсон отправил нас на разведку полезных ископаемых. Это был Сибирийский горизонт – один из самых многообещающих. Мы потеряли много времени и людей, пока прошли насквозь тайгу – дремучий, обжитый механоидами лес, – и оказались у входа в лабиринт тоннелей и малых отсеков. Там мы оставили раненых и обессиленных, а сами двинулись малым отрядом дальше.

Что гнало нас вперед? Почему мы, выполнив задачу, поставленную стариком Надсоном, не вернулись к ближайшему подъемнику? Какой-то безумный, беспочвенный азарт исследователей обуял меня и моих спутников.

В лабиринте на нас напал медведь-шатун. До того, как мы смогли убить взбешенного зверя, он сократил и без того маленький отряд до трех человек. И снова мы не повернули назад.

Мы набрели на древнюю стену, облепленную разнесенной паводками грязью, обжитую мхами и плесенью. Стена была высотой до свода, и она выгибалась, образуя острый угол по отношению к горизонту. Под разноцветными наслоениями и заскорузлой грязью угадывались очертания чего-то титанического, осязаемого.

Мы расчистили часть стены и натолкнулись на плоскость из материала, похожего на стекло. Я смыл со стекла грязь, использовав воду из фляги.

И увидел то, что до сих пор посещает меня в кошмарных сновидениях.

Я увидел черноту, в которой ровно светили похожие на застывшую снежную пыль искорки. Я увидел покрытую причудливым рельефом внешнюю поверхность Корабля, – я сразу понял, что это такое, – она уходила в бесконечность, терялась в абсолютной ночи, которая, оказывается, каждое мгновение окружала наш хрупкий мир.

Мне порой снится, что я вываливаюсь из этого окна. Что я лечу над безжизненной поверхностью Корабля, а ночь, царящая за бортом, выпивает из меня жизнь.

– «Край» Корабля выглядел неподвижным, – сказал я, – и мертвым.

– Наш университет запланировал экспедицию к «краю», – сообщил Арнольд. – Ее участники будут вооружены высокоточными измерительными приборами. Только после тщательных исследований мы сможем делать выводы о незыблемости «края».

– Вот как?.. – приподнял бровь Милфорд. – Наука окажется перед вами в долгу, коллега.

В ту ночь я не мог уснуть. Сказывались перемена места, обильный и жирный ужин, а также моя склонность к бессонницам. Я ворочался с боку на бок, зарывался руками в свежее сено, раскиданное по полу трапезной слугами. Утомленные переходом студенты и ученые мужи храпели на все голоса. А рабочие в окрестных лагерях, как и я, не спали: они били в тамтамы и распевали песни. За кирпичными стенами административного корпуса что-то затевалось.

После полуночи я услышал голос Льюиса. Управляющий разговаривал со своими людьми, и он был встревожен. Застучали копыта, небольшой конный отряд отдалился от здания. Минут через сорок в отдалении прогремели выстрелы.

Я вышел на крыльцо. С удивлением увидел сидящего на табурете майора Шефнера. Майор курил трубку, на его коленях лежал «винчестер».

– Что стряслось, майор?

– Ночная смена прекратила работу. Управляющий поскакал поговорить с людьми.

Снова загрохотали выстрелы. Я посмотрел в сторону Карбоновой Глыбы, у ее подножия горело множество костров, а на лесах – сотни факелов. Гора в таком освещении казалась облитой кровью, как жертвенный камень язычников.

– Идите спать, мистер Шелдон, – посоветовал майор. – Нам завтра понадобится ваша свежая голова.

– А вы, майор? – спросил я.

– И я тоже отправлюсь спать, – флегматично ответил тот и запыхтел трубкой. По всему было видно, что он собирается бдеть до рассвета.

Очевидно, этот факт на каком-то подсознательном уровне оказал расслабляющее воздействие. Мне почти сразу же удалось уснуть.

Но наши тревоги не развеялись с наступлением утра.