Любовь против (не)любви - Салма Кальк Страница 27

И вдруг отчётливо поняла — мыши есть, свекровь их боится, и не зря — они приходят каждую ночь, потому что у неё тут еда — на столе стояли плошки с вареньем, фруктами в сахаре и пресловутыми грушами в меду. Мышам раздолье. Может ей того, котёнка подарить? Или не надо, потому что она — вредная и злобная?

— Не твоё дело, ясно? Если доживешь до того, что сама будешь хозяйкой — там и разберёшься, где пауки, а где мыши, и то — если научишься придерживать свой гадкий язык! А пока — и думать о том не смей, ясно? И по дому не броди, будто у тебя работы никакой нет, а то посажу простыни подрубать!

Простыни подрубать Катерина, конечно же, умела, дело нехитрое. И даже подрубила бы парочку, если бы это помогло хоть как-то улучшить отношения со свекровью — потому что от неё никуда не денешься. Но ведь не поможет никак.

Первая свекровь Катерины, Светлана Леонидовна, тоже была учительницей, и вообще — женщиной воспитанной и интеллигентной. Конечно, по первости она интересовалась, что у них с Василием в холодильнике, чистая ли постель и помыт ли туалет, но убедилась, что всё в порядке, и отстала. А тут нет нужды варить супы и мыть туалет, и даже рубашки мужу стирает… кто-то, надо, кстати, узнать, кто. И приглядеть, мало ли.

— Я вас услышала, — кивнула Катерина. — Могу я идти?

— Иди. И по замку бродить не смей, ясно? Нечего!

— Ясно, миледи, — Катерина поднялась и поклонилась — как-то, тонкости местных поклонов она так и не усвоила — пока.

Пример-то брать не с кого!

А миледи поджала губы и схватилась за живот — видимо, настиг приступ.

— Позови… кого-нибудь!

Катерина выглянула в соседнюю комнату.

— Миледи плохо, кто её обычно лечит?

— Ой, миледи, обычно ей Нэн лекарство даёт, а она куда-то ушла, — сказала живая миниатюрная темноволосая девушка.

Так, понятно. Пришлось вернуться.

— Давно болит?

— Не твоё дело! Где Нэн?

— Ушла куда-то, нет её. Придётся мне. Где лекарство? Или что-то ещё?

— Чтобы ты меня отравила?

— Зачем мне вас травить? Мне проще вам помочь, — пожала плечами Катерина. — Вам говорили, что нельзя есть столько сладкого?

— Тебя не спросила, — буркнула свекровь.

— Где болит и как? — Катерина забыла, как она сейчас выглядит, и что все окружающие видят в ней восемнадцатилетнюю девчонку, а вовсе не изрядно пожившую женщину.

— Жжёт внутри, как поем, так и жжёт, и во рту кисло, и в животе, и между.

— Изжога, что ли? Вода есть? — эх, вот и живи без лекарств!

— Вот, миледи, — та самая тёмненькая девчонка принесла кувшин.

— Кружку дай, или бокал, или что тут.

Та притащила тяжелый оловянный бокал, красиво украшенный — розы там, шипы, листья. Липкий и грязный.

— Помой. Или дай чистый.

— Но… — девчонка зависла.

А Катерина вспомнила, что она же умеет убирать грязь! Вздохнула, сосредоточилась… и свекровкин бокал аж засиял. Уф, получилось. Теперь налить воды, и чуток погреть. Если изжога — снимет. Если что похуже — вреда не будет тоже.

— Это просто вода, выпейте, миледи, — Катерина без церемоний поднесла бокал к её рту и придержала голову.

Та подчинилась и глотнула.

— Вода? Просто вода? — нахмурилась та, продышавшись.

Очевидно, ей стало полегче — потому что снова морщила нос.

— Именно, миледи. Просто вода из чистого бокала способна творить чудеса. Я пойду, с вашего позволения, — и поймала взглядом девчонку. — Как зовут?

— Милли.

— Так вот, Милли, останешься при миледи, пока Нэн не явится. Если ей снова станет хуже — дашь ещё воды. А Нэн скажешь, чтоб не давала жирного, острого и сладкого — хотя бы сегодня. А вообще вам бы специалиста позвать.

— Кого? — нахмурилась леди Маргарет.

— Этого… целителя.

Катерина поклонилась и наконец-то вышла. Подхватила под руку Грейс и двинулась наружу.

* * * *

В коридоре было совсем темно, и Катерина засветила пару магических фонариков.

— Грейс, нам же направо, я точно помню?

— Да, миледи, — с готовностью отозвалась та, — налево тоже можно, но направо — короче всего.

Однако, громкий плач донёсся откуда-то слева.

— Кто там? — не поняла Катерина.

— Не знаю, — замотала головой Грейс.

— Пошли, — Катерина решительно повернула налево.

Когда они спустились на второй этаж, то прямо возле лестницы увидели следующее: две девочки, одетые не как прислуга — в платья из ткани поприличнее и вышитые чепчики, пытались отнять у Джеймса щенка. Тот же держал повизгивающего зверёныша на вытянутых руках над полом и явно наслаждался ситуацией.

— Джейми, отпусти его, ну пожалуйста! Это наш пёс, нам братец Джон его привез только вчера! — просила та девочка, что была постарше.

— Джейми, ну пожалуйста! Ему больно и страшно, отдай! — плакала вторая.

Так, вот, кажется, ещё две части большого семейства. Фанни и Энни — она же правильно запомнила?

— Джеймс, немедленно отдай девочкам собаку, — сказала Катерина как можно более непреклонно.

Он даже уже вроде подчинился… но потом встряхнул голову.

— А ты иди своей дорогой, ясно?

— Не ясно, — Катерина отодвинула Грейс за спину, кивнула девочкам, чтоб шли туда же, и надвинулась на Джеймса — будто в ней снова были все её честных восемьдесят пять кило.

И впилась в него взглядом — кажется, такой приём работает. Как звери, честное слово — кто не отвёл глаз, тот и сильнее.

Джеймс плюнул, и отпустил собаку. То есть — швырнул её на пол, и ещё наподдал ногой. Щенок с визгом покатился под ноги к хозяйкам.

— Джеймс, ты знаешь, как называется человек, который бьёт тех, кто слабее его?

— И как? — он отреагировал предсказуемо, с ожидаемой мерзкой ухмылкой.

— Трус, — сообщила Катерина, не сводя с него глаз. — Он же не сильного обижает, а того, кто не может дать сдачи.

— Ты говори, да не заговаривайся, отродье предателя! Что ты знаешь о трусах!

— Знаю то, что смелый и сильный не станет издеваться над щенками и детьми, да и всё.

— Тебе мало было, да? — он схватил Катерину за плечо, в точности, как днём его отец, и одним движением впечатал в стену.

Рука ушла в замах, и тут его самого дёрнули за плечо назад.

— Эй, малый, давай-ка поспокойнее. Это не твоя жена, понял? — Судя по всему, Рональд держал