Изменить судьбу. Вот это я попал - Олеся Шеллина Страница 27

сильной разве что в гробу, и так было всегда. Но вот тебе зачем-то именно сейчас понадобился наш флот. Вопрос — зачем? Зачем Испа… вот идиот, я едва не хлопнул себя по лбу. Ну конечно же, Англия. Англия вам уже всю плешь проела, постоянно ставя палки в колеса в благом деле разграблении Америк. А если Англия завязнет на каком-нибудь море, блокируемая кораблями российского флота — молодыми, а отсюда злыми и агрессивными, вы почувствуете себя куда как вольготнее в Атлантике. Чудесно, просто чудесно. Вот только мне война с Англией не нужна. Пока не нужна. Нам с ней нечего пока делить. А флот, флот да, флот нужен, позарез нужен. Я перевел взгляд на золотую табакерку. А что если…

— Вы так правы, господин де Лириа. И насчет Петербурга правы, и я даже подумываю, чтобы вернуться в город, который хочу к гордости деда довести до совершенства, и насчет флота. Я так горд, что Испания и мой царственный собрат прислали мне именно вас в качестве своего посланника, — я опустил имя испанского короля, потому что позорно забыл, кто же там сейчас гребет золото и серебро, тоннами вывозя их из Америк. Похоже, де Лириа не обратил внимания на этот нюанс или не придал ему значения. Я же тем временем продолжал: — Вот только, как ни горестно мне, что в Кронштадте не заложен ни один корабль, что верфи стоят пустыми, могу лишь посетовать на то, что казна моя никак не может выдержать даже фрегата. У России есть более потребные нужды, чем морские корабли. Мы никогда не были морской державой, понимаете, господин де Лириа? — я замолчал и с минуту раздумывал, пустить слезу или это будет уже перебор. В итоге решил ограничиться мужественным всхлипом. — Мое сердце просто кровью обливается, и я даже уехал в Москву, чтобы не печалиться, видя пустующие пристани. Ах, мне действительно горестно, — и я прикрыл глаза ладонью. Опять минутное молчание, а затем я сел прямо, словно бы собрался после печальных новостей. — Вот так обстоят дела, дражайший мой господин де Лириа. Не хотите еще сбитня? — я потянулся к чайнику, отметив, как посол передернулся, проследив за моими действиями взглядом.

— Спасибо, ваше величество. — Когда я сел с наполненным кубком, де Лириа рассматривал табакерку, которую мне подарил. — Не могу еще больше надоедать вам и отвлекать от дел насущных, и очень надеюсь встретить ваше величество в Санкт-Петербурге как можно быстрее.

Он дождался, когда я махну рукой, отпуская его, исполнил все обязательные па изысканного европейского прощания и вышел, преисполненный достоинства.

Как только дверь за ним закрылась, я выхватил из стола бумагу и написал на ней: «Дюк де Лириа». Поставив подпись, скрепил бумагу сургучной печатью и крикнул:

— Митька!

— Да, государь, чего изволишь? — на этот раз обошлось без клоунства. Митька прекрасно понял важность момента и не ерничал.

— Репнина ко мне, быстро. Если он сейчас на допросе — плевать, Ушаков ничего не потеряет, если позже его допросит.

Митька кивнул с серьезным видом и рванул искать Репнина. Нашел он его быстро. Не успел еще как следует остыть сургуч, как Репнин уже стоял передо мной, вытянувшись во фрунт.

— Ты звал меня, государь Петр Алексеевич?

— Звал, Юрий Никитич, еще как звал. Вот, держи, — и я протянул ему письмо. — Передашь его лично в руки Миниху. А на словах скажешь следующее: «Я нашел деньги. Если получится получить их в дар и ничего не обещать взамен, я позволю их принять». Все запомнил? — Репнин задумчиво кивнул. — Ну, с богом, Юрий Никитич.

Он вышел, а я же отхлебнул сбитень. Если Россия начнет укреплять флот, Англия найдет, к чему прикопаться, чтобы спровоцировать конфликт. И де Лириа должен это понимать. Испании же неважно, на каких именно условиях английские корабли завязнут где-нибудь в Балтийском, а в перспективе и Черном море, главное, что завязнут. Испания примет любой вариант для осуществления своих целей. Ну что же, посмотрим, на что вы способны, и под вами я имею в виду и де Лириа, и Миниха.

Глава 8

Миних, вместо того чтобы прислать мне временного командира для преображенцев из тех же ингерманландцев, прибыл в Царское Село лично. Прибыл он вместе со спешащим вернуться к моей особе Репниным, который уже не слишком-то и рвался в свой полк, видимо, роль моего адъютанта пришлась ему ой как по душе. Даже отсутствие шпаги — первого признака офицера и дворянина, не слишком его печалило, потому что он был уверен — Ушаков во всем разберется и признает его невиновным. Собственно, к тому все и шло. То, что я отослал Репнина, сначала вызвало возмущение Андрея Ивановича, но тихое, вслух при мне высказанное лишь малым недовольством. Зато времени у него на Трубецкого осталось — завались. Ушаков меня не разочаровал. За какие-то пять дней, которые понадобились Репнину, чтобы вернуться в весьма солидной компании, вновь назначенного главы Тайной канцелярии, я решил не выделываться и привычные всем названия с бухты-барахты не менять, умудрился вызнать у Трубецкого всю его подноготную. Даже все детали конфликта Никиты Юрьевича и Ивана Долгорукова мне расписал на трех страницах с рекомендацией тряхнуть как следует Лопухина Степана Васильевича, которого Ванька с собой постоянно везде таскает. Вот что значит соскучился человек по работе. Я только головой качал, видя, как Андрей Иванович пытается, в ожидании своей второй жертвы, пардон, подозреваемого, неважно в чем, главное — подозреваемого, составить приблизительный план того, как нужно воссоздать и реорганизовать его службу, чтобы она соответствовала моим требованиям. Как ни крути, а вернуться ему придется в Санкт-Петербург, даже если какая-то нелегкая понесет меня обратно в Москву.

Благо Миних прибыл не один, а в сопровождении офицера, полковника Мельгунова, о котором я тут же получил короткую записку со всей его подноготной на стол. Глядя вслед уходящему Ушакову, я только головой мог качать, как тот болванчик, и гадать, как много у Андрея Ивановича везде своих людей, если даже в опале он способен вот такое вытворять.

Но, если смотреть на все в общем свете, может быть, это и хорошо, что Миних приехал. Мне их все равно нужно было вместе сводить. А тут такой сюрприз. Христофор Антонович прибыл не только за инструкциями по выпрашиванию денег «безвозмездно, то есть даром», у посла Испании, но и с проектом создания кадетского корпуса, куда рекомендовал зачислять детей не слишком состоятельных дворян, тем самым давая им шанс чего-то добиться в этой жизни. Вот проект