Виктор Глумов - Враги по оружию Страница 28

— Ну? Видите, ничего со мной не стало! Главное, под ноги не смотреть!

Вторым пошел Артур. Пользуясь советом Маузера, он не смотрел вниз, где меж шпал, переплетенных веревкой (на случай, если кто-то оступится), зияла наполненная мглой пропасть. Артур представил, как падает, падает во мрак, туман смыкается, и уже не понять, где верх, где низ, и не ясно, жив ты или стал осознающей себя тенью. Живот свело, Артур схватился за ограждение, сваренное из арматуры. Нагретое солнцем, оно обжигало ладони, но Артур терпел. Нельзя показывать свой страх мужикам.

Причитая, народ потянулся на мост. Артур спрыгнул на землю и оглянулся: последним шел Тимми. Переход давался парню трудно, он двигался бочком, скользя ногами. Посмотрел вперед, вниз, тонко вскрикнул и вцепился в ограждение. Бойцы друг за дружкой преодолели мост, а Тимми все не решался сдвинуться с места.

Ругнувшись, Маузер сбросил автоматы и поспешил на выручку. Артур проводил его взглядом, не в силах понять, что сплотило безусого юнца и битого жизнью человека.

— Чего он так носится с пацаненком этим? — пробурчал Рыжий. — Толку с него — тьфу!

— Язык-то придержи, — посоветовал Курганник. — А то укоротят его!

Маузер взял Тимми за руку и потащил за собой.

Наконец бледный, перепуганный Тимми добрался до земли, рухнул на четвереньки, закрыл голову руками. Маузер положил его автоматы рядом со своими.

— С-сейчас п-пройдет, — пролепетал мальчишка и сел.

Прищуренные серые глаза его сделались круглыми, как монеты, яркие губы сложились бантиком, бандана съехала набок, и Артур заметил, что у парня нет правого уха. И левого, видимо, тоже. Выходит, Тимми — беглый раб, а значит, его мог присвоить любой желающий. Но Маузер относился к нему даже не как к помощнику — по-братски.

Артур осмотрелся и понял, как Гавриле удалось удержать переправу: его деревня делилась на две части. Половина по одну сторону моста, половина — по другую. Если кто вздумает напасть, его будут ждать на этом конце переправы. К тому же Гаврила знал всех предводителей крупных и мелких банд и старался не иметь с ними дела.

Наконец навстречу вышел кудрявый брюнет, сын Гаврилы, с наглой, заплывшей жиром физиономией и глазами-щелочками. Поманил за собой. Тимми достал пистолет — не понравился ему толстяк. Артур свернул за сарай, возле которого гнили два корпуса древних машин. Толстяк стянул тряпку с самохода, и взору предстал облезлый драндулет с круглой фарой (вторая была выбита). Дверцу украшала заплатка из блестящей жести, стекол со стороны водителя не наблюдалось, по бокам окна были забраны полупрозрачными шкурами ползунов.

— Ты хочешь сказать, что вот это — заведется? — прищурившись, прошипел Маузер.

Толстяк прижался спиной к развалюхе, будто старался защитить ее необъятными телесами.

— Батя же сказал: когда вернете нашу машину, заберете свою! Там даже… две канистры топлива!

— Вернем, как же, — проворчал Артур, — она заглохнет, и всё. Не на руках же ее нести!

— Ладно, успокоились! — скомандовал Маузер и, отодвинув толстяка, загородившего дверцу, занял водительское место. Повернул ключ зажигания — мотор забормотал, старенький самоход вздрогнул. — В салон!

Самоход ехал, чихая и кашляя. Сначала Артур боялся, что он развалится на ходу, потом ему надоело нервничать.

Зной стоял невыносимый. Рыжий обильно потел и постоянно хлестал воду.

— Ты, друг, поэкономнее, — предупредил его Курганник. — Возле Разлома воды нету, а делиться я с тобой не буду.

Артур облизал пересохшие губы и уставился в единственное уцелевшее окно, за которым проплывали горные хребты. Порой казалось, что скалы вот-вот оживут, двинутся навстречу и сплющат машину.

Чем дальше от Разлома, тем ниже становились горы, теперь на пути попадались и долины. Из растрескавшейся земли со свистом вырывались струи газа, тут даже колючки не росли. Мертвая, отравленная пустошь. Возможно, радиоактивная — радопорошка, чтобы проверить, нет. Батя рассказывал: кто в радиацию попадал, тот лысел, хирел, кровью харкал, а потом умирал в жутких корчах.

Ни людей, ни зверей на пути не встретилось.

— Сколько до Москвы-то? — поинтересовался кто-то из дезертиров.

— К утру доберемся, если не заглохнем.

Когда стемнело, пришлось все-таки сделать привал: дорога была разбитая, а фара светила тускло. Ездили тут нечасто, и обвалы давно никто не разгребал. Налети самоход на кучу камней — рассыплется.

Маузер растолкал свой отряд, едва рассвело. Мужики поднялись и, толком не проснувшись, поползли разгребать завал, потом погрузились в машину и тронулись по прохладе.

Выехали на равнину, и Артур вдалеке заприметил ферму. Указал на нее и проговорил:

— Если есть люди, значит, есть и вода. Неплохо было бы ее на патроны сменять.

— Я бы с удовольствием помылся, — поддержал его Маузер и почесал спину.

Дорогу, ведущую к ферме, нашли с трудом — две засыпанные пылью колеи. Самоход свернул — взлетела пыль, проникла в салон. Курганник чихнул так, что чуть заплаты от обшивки не отлетели.

— По-моему, — проговорил Артур, вглядываясь вперед, — она необитаема.

— Сейчас проверим, — сказал Маузер и вцепился в руль.

Тимми, сидевший на полу у его ног, прижался к си- денью. Люди подпрыгивали на скамьях, бились о железо задами.

— Не гони так! — не выдержал Курганник. — А то будут у нас яйца всмятку!

— Потерпишь! — крикнул Тимми.

Кособокие ворота были приоткрыты. Артур вышел под палящее солнце и полной грудью вдохнул знойный воздух. Следом выбрался Маузер. Его черные волосы припудрила желтоватая пыль, на щеках блестели дорожки от пота.

— Думаю, стучать бессмысленно. — Он вынул из кобуры пистолет с деревянной ручкой и шагнул к воротам.

Артур приготовил автомат. Тимми выхватил оба пистолета и бочком, бочком стал двигаться вдоль защитной стены, сложенной из камней, изъеденных временем бетонных блоков и ржавых железок. Ни прожектора тебе, ни дозорных вышек.

Лачуги, окружавшие колодец, засыпала пыль. Они напоминали клетки для скота: кое-как прилепленные двери, кривые окна, закрытые шкурами ползунов. Манисы на ферме и то лучше живут.

Ветер колыхал занавески, поскрипывал воротами, шуршал в брошенных жилищах. Артур разглядел в пыли свежие следы панцирных волков.

— Деревня брошена, — проговорил он, но автомат опускать не спешил.

— Веревка у кого-нибудь есть? — крикнул Курганник, склонившись над колодцем. — Бросил камень — булькает!

Веревку нашли, но вода в колодце была желтая и воняла тухлыми яйцами.

— Вот же Погибель! — Тимми пнул колодезный сруб. — Понятно теперь, чего люди ушли.

— Ушли, да не все, — сказал подоспевший Клоп. — Там два трупа в доме. Старик со старухой. Давно померли, даже волчкам пожрать ничего не осталось.

— Нечего тут ловить, уходим, — скомандовал Маузер и зашагал к самоходу.

Чем дальше отъезжали на север, тем больше Артуру казалось, что он попал в голодный мир своего детства. На пути попались еще две брошенные деревни и одна разграбленная. Людей встретили, только когда повернули на запад. И то — кетчеров.

Зря налетчики сочли самоход легкой добычей. Маузер решил им подыграть: остановился. Бандиты взяли самоход в «клещи» сендерами, расслабились и собрались было вылезти из машин, но по команде Артура по ним был открыт огонь из четырнадцати стволов. Пятеро кетчеров сдохли сразу же, шестой залег за сендером, притих и отстреливаться не пытался — рассчитывал на милость победителей.

Маузер закурил, пару раз затянулся и швырнул самокрутку в сендер с пробитым топливным баком, сопроводив бросок словами: «Ибо нефиг!»

Самокрутка упала точно в лужицу, сендер вспыхнул и зачадил. Бандит, выругавшись, пополз к груде камней. Стрелять никто не стал.

Чем ближе была Москва, тем больше на пути попадалось ферм, похожих на помойки. Их жители — сплошь грязные, тощие, в обносках, ни одного толстяка Артур не заметил. Стоит подъехать самоходу, они за обрезы хватаются, но едва высунется автоматный ствол — оружие бросают и забиваются в норы.

Артуру стало еще гаже. На ферме бати раньше так же было, и Шакал был тощий — ветром сдувало. А потом пришла Омега. Омега, с которой он, Артур, сейчас борется. Ради чего? Вот она свобода — нищая, голодная, в коросте. Жри — не хочу. Абсолютная свобода губительна: человек не знает, что с ней делать.

Пришлось закрыть лицо ладонями, чтобы не видеть серость и убожество мира, который он хотел защищать. Если бы что-то можно было изменить, Артур ни за что не стал бы дезертировать. Просто предупредил бы Нику, чтоб пару дней в убежище посидела.

Ничего не изменить. Эти глупые оборванцы не поймут, что порядок — благо, будут бунтовать и гибнуть. Если попытаться им объяснить, не поверят же!

— Чего ты скис? — Тимми ткнул Артура в бок локтем.