Лариса Бортникова - Авантюристы Страница 28

— Понятия не имею! Я и так, благодаря Бабочке, достаточно всего разузнала. И наболтала тут на целый шпионский роман. Однако, не удержусь, добавлю еще капельку… Твой старик, Артур, догадывается про ищейку. И выдернул он тебя, потому что с таким раскладом американцев крыть ему нечем! Лучше уж пусть будет бестолковый и непокорный внук, чем жадные заокеанские свиньи, которые еще чуть — и начнут мести предметы один за другим. Думаю, вон ему, — Марго показала подбородком на Сиднея Райли, который все это время кивал, будто китайский болванчик, — подробно разъяснили кто ты таков, что умеешь и как с тобой работать. Наверняка, что-нибудь примитивное… На большее СИС и не способна. Где-то уболтать, где-то соврать, где-то надавить на слабые места, припугнуть или воспользоваться химией. Ты же, уж прости меня, дружочек, все такой же доверчивый болван, а Сидней, хоть и постарел, еще тот прохвост! Так что, милый мой Артур, ты полагаешь, что стоишь у окна, а на деле же стоишь на пороге великих свершений! Только вот после великих свершений исполнителей обычно убирают. Это ты, надеюсь, понимаешь? Думаю, что как раз господину Райли и достанется эта честь. Так, Сид?

Шпион послушно кивнул.

Спички ломались одна за одной, но все же Артур сумел прикурить. Папироса показалась ему отвратительной — пришлось тут же раздавить ее в пепельнице. Маргарита поморщилась от кислой табачной вони.

— Фу… Что за дрянь ты куришь, Артур. Напомни, я найду тебе в закромах Сусанны Борщ отличную сигару. И да! Кстати, дед твой пообещал мне Гусеницу, если я вычислю американскую ищейку и устраню ее. Сперва ему достаточно было лишь имени охотника, но, узнав что это не просто охотник, а ищейка с даром, дедуля стал кровожадным и теперь требует голову янки на блюдечке — мол, будет блюдечко, мисс Хари, будет и Гусеница. Вот только я ему не верю… Ведь благодаря Бабочке я просто неприлично хорошо осведомлена. И наш дедушка наверняка уже заказал для меня заупокойную. Знаешь, милый, что самое смешное? Ему даже руки пачкать не придется — достаточно не допустить меня до Гусеницы, я ведь и так уже ходячий труп. И именно поэтому янки все еще жив, и поэтому я здесь, а не в Лондоне, в особняке твоего старика с головой твоего дружка Генри Баркера под мышкой. Не люблю я, когда мне навязывают амплуа, даже если это сама Саломея. Между прочим, в вашем лондонском доме страшно дует из окна гостиной.

— Он так и не заменил стекло… — задумчиво протянул Артур.

— Что?

— Окно. Оно треснуло, когда я случайно попал в него мячом. Это случилось двадцать лет назад. Так что вы хотите от меня, Маргарита? Вы же не просто так, не по душевной доброте все это сейчас говорите? Так что?

— Артур! — Марго взяла его за руку. — Мне нужна Гусеница! Я ведь в самом деле умираю… Думаю, мне остался месяц или, может, два. Мне нужна эта Гусеница! Все, что я могла дать тебе взамен, Артур Уинсли, я только что отдала. У меня ничего нет, кроме информации. Разве что моя убийца — Бабочка. Вот где парадокс. Бабочка меня убивает, но без нее я не доберусь даже до границы — слишком многие хотели бы меня убрать. А театральный грим, увы, ненадежен. Помоги мне, Артур. Не Мате Хари, не бывшей своей возлюбленной, не той, что тебя однажды предала. Помоги старой, умирающей женщине, Артур! Ты ведь знаешь, где Гусеница? И твой дар… Ты ведь сумеешь помочь?

Артур мягко, но настойчиво вытянул ладонь из холодных цепких пальцев Марго.

— Я бы мог, Марго, но…

«Нет! Не верь ей! — Даше хотелось крикнуть это так громко, чтобы ее услышала вся квартира. Чтобы задрожали стекла, чтобы задребезжали подвески на люстрах. — Не верь! Она лгунья!»

Даша сама не понимала, отчего внутри нее поднялась вдруг волна бесконечной злобы, почти ненависти к совершенно незнакомой ей женщине. Будь она немного постарше, она бы догадалась, что в ней говорит ревность напополам с интуицией. Что она своим женским, нелогичным и необъяснимым чутьем слышит неуловимую для мужского уха фальшь. Что чувствует исходящую от Маргариты смертельную опасность: «Не верь»!

— …но я вам не верю, — Артур пожал плечами.

— Тогда гляди! — она так яростно сдавила «грушу» флакона, что та запищала, будто протестуя.

Фиолетовое облако окутало их обоих. Мата Хари и Артур Уинсли стояли друг против друга в нафталиновом едком тумане.

— Мне нужна от тебя только Гусеница, и больше ничего! Я так хочу жить, Артур! Помоги! И больше, клянусь, ты меня не увидишь. Ma parole! Честное слово! А еще… Еще… Боже! Что я говорю? Зачем? Боже! Я любила тебя, Артур! — она спрятала лицо в ладонях, как будто застыдилась сказанного.

— Я тоже любил тебя, Марго! Сильно… даже слишком сильно любил.

Артур вздрогнул. Он не ожидал, что действие препарата окажется мгновенным и настолько сильным. В голове слегка гудело, но гул казался приятным и пьянящим. Хотелось болтать, балагурить и танцевать. Артур с изумлением огляделся, мир вокруг вдруг стал ярким, заиграл разноцветьем красок, заструился восхитительными ароматами. Все еще сидящий в кресле резидент СИС, о котором все позабыли, показался Артуру удивительно добрым, умным и приятным человеком. Маргариту же было бесконечно жаль, а взгляд все еще прекрасных глаз вызывал желание спасти ее от скорой и неизбежной смерти. А еще Артуру хотелось пойти в комнату и сообщить этой русской девушке Даше Чадовой, что она — маленький упрямый ослик, но пусть ничего не боится. Все будет хорошо — он ее не оставит и не предаст. А еще спросить Дашу, почему у нее такие удивительно нежные губы, которые…

— Теперь веришь? Я не лгу. Так ты поможешь мне? Умоляю! — Маргарита помешала Артуру додумать до конца, но может, это было и к лучшему. Как знать, к чему могли привести майора подобные мысли?

— Да. Да! Черт побери! Я помогу вам! Гусеница сейчас или в Топловском у Хранительницы Февронии или уже у Генри Баркера, если он оправился от раны и успел туда добраться раньше нас. Постойте, Марго! Ведь это Генри должен был добыть ее для вас… А Малыш Стиви? Он жив?

— Генри… Да… Стиви… — она замялась, словно подбирая ответ. — Стиви? Ах да! Конечно же Стиви. Мальчик в полном порядке. Он в Бухаресте под присмотром моих людей. Разумеется, его отпустят. Я отобью телеграмму. Немедленно! Ты ведь помнишь, все, что я сейчас говорю — правда. И я бы не тревожила тебя просьбой… я бы дождалась марта и этого твоего Баркера, но, боюсь, у меня уже не осталось времени. Впрочем, если Гусеница уже у янки, то тем лучше. Разве ты не сумеешь убедить его отдать предмет? Хотя бы… хотя бы на время!

— Тогда чего мы медлим, Марго! В Крым! Райли, где проездные документы? У агента? Тогда скажите имя вашего агента! И адрес! В Кремле? На Лубянке? — Артур чувствовал себя способным свернуть горы. И уж тем более забежать на четверть часа в ЧК, поболтать там с агентом британской разведки, оформить дорожные бумаги и выбраться беспрепятственно наружу.

— Бессонов Евгений… Бес… О черт! — Райли даже попробовал держать себя за челюсть, но препарат опять оказался сильнее. — Бессонов — лучший мой агент в Московии… чекист, лично знаком с Железным Феликсом… фанатик и чудак… опасный чудак. Бес доверяет лишь мне… мы с ним когда-то учились вместе, вместе были в одном социалистическом кружке… потом я нанял его для конторы… он сейчас должен ждать меня и вас, Артур… но без меня он вам ничего не даст! Он параноик. Я его отлично знаю!

— И где ждет? На Лубянке? — Марго осторожно сняла с подоконника горшок с кактусом, взвесила его на ладони.

— Нет-нет! Я же не самоубийца! Там мы с ним, по понятным причинам, не встречаемся. Он сейчас на электрической станции, той, что на Раушской набережной. В главном цеху. Там у него своя лаборатория… Объект секретный, но иностранцу пройти можно. Пропуска в правом кармане. На Маркуса Вульфа и Зигфрида Шнейдера. Нет! Маргоооо! Нет!

Услыхав глухой удар и звук от падения на пол чего-то тяжелого, Даша даже не поморщилась. Она думала совсем о другом. О предательстве. Совершенно не вовремя и некстати она думала о том, что вокруг нее происходит что-то неправильное. Что каждый здесь играет в какую-то свою игру, в десятки игр, что у каждого несколько имен и десятки лиц, что ложь накручивается на ложь, а правда остается на такой страшной глубине, что никому уже до нее не добраться. Что в один миг друзья могут стать врагами и наоборот. Что она сама оказалась втянутой в этот уродливый балаган, подслушав то, что для нее не предназначалось, и теперь — хочет она или нет — ей тоже придется играть. Лгать. Изворачиваться. Притворяться. Даша положила Фенека рядом с собой на подушку и закрыла лицо руками. Все было не так. И календарь, и пропавшая навсегда «ять», и этот день, вывернувший всю ее жизнь наизнанку. И то, что она так и не нашла времени по-настоящему поплакать, и то, что отсюда, из этой чужой, утыканной искусственными бутоньерками жаркой спальни, ей уже не выйти прежней. Все было не так. И матушка Феврония, из-за которой предметы должны были уйти в Британию, и Бессонов — «лучший агент» Сиднея Райли, и майор Артур Уинсли, и она — Даша.