Вечное - Николай Секерин Страница 28

Я никогда не давал повода сомневаться в моей верности идеям. Все вокруг знали: я стопроцентный большевик. Поэтому я смог выжить и благополучно дождаться окончательной победы красных.

Социализм был установлен, пролетариат победил!

Вот-вот должно было начаться то светлое будущее, о котором мы все мечтали.

Но почему для меня оно так и не начиналось? Теперь я жил в бесплатной комнате, не платя за неё буржуям, как я это делал раньше с женой, но комната осталась прежней. Конечно, место и люди сменились, но не размер комнаты, не удобства и не характер окружавших меня людей.

Рабочее время было сокращено до восьми часов в день, но я не знал куда девать оставшееся время дня.

Теперь я знал, что равен со всеми и что могу позволить себе делать всё, что могут позволить другие. Но что это всё? Что я мог позволить, как все?

Я оставался таким же голодным, как и до революции. Я оставался таким же нищим, как и до гражданской войны. Я всё пытался и не мог понять, что именно должно сделать меня счастливым?

Как и раньше, я не смел делиться своими мыслями с другими. Как бы я ни жил, как бы ни был несчастен, а я всё равно хотел жить. Да и не видел я смысла в ропоте. Не видел смысла и в смене власти. Если уж социализм не смог сделать нас счастливыми, значит ничто не сможет.

Вскоре пришло известие о создании нового огромного государства. Союз Советских Социалистических Республик, так теперь мы будем называться. А я, стало быть, теперь советский гражданин.

Что ж, ладно, ежели это поможет делу, пусть.

Все вокруг твердили о строительстве коммунизма. Судя по всему, именно достижение коммунизма сделает нас счастливыми, а социализм это временная, промежуточная станция. Нам нужно трудиться и когда мы построим именно коммунизм, вот тогда всё станет хорошо.

Что ж, ладно, я не против. Только вряд ли я до этого доживу. Вот уже месяц как я кашляю кровью. Ошибки быть не может – туберкулёз. Я помню свою жену и знаю, чем всё это кончится.

Впереди только боль, отчаяние, безысходность и смерть.

Так зачем мне ждать неминуемого, неизбежного конца?

Как завидую я тем, кому повезло в жизни больше чем мне. Всем этим потомственным дворянам, буржуям. Да, участь их незавидна. Большинство из тех, кто остался здесь, умерли. Но я бы на их месте не остался, правда, я бы уплыл за океан. Куда-нибудь подальше, в дикие неосвоенные земли, в Америку, нет, лучше в Австралию.

С такими деньжищами, что были у буржуев, можно было уехать куда угодно и построить там новую, лучшую жизнь. Самим, без всего этого дерьма!

Я принёс с завода моток верёвки и сделал петлю. Я не желаю умирать в мучениях, как жена. Нет никакого светлого будущего, нет счастья и не бывать коммунизму! Не знаю почему, но я уверен, что всё это очередная ложь. Одни люди отбирают власть у других, изобретая новые предлоги, а на самом деле преследуют одну и ту же цель. Собственные привилегии!

Все они гады и паразиты. Нет никакой разницы: царь, или Троцкий – мы для них всего лишь материал для использования. И я… я ничего не могу с этим поделать! Может быть кто и сможет, но не я! Я всё растерял, растратил, упустил!

Тёплым воскресным днём, я занавесил окна своей комнатёнки, поставил табуретку и вдел верёвку в заранее приготовленный крюк в потолке.

Надев петлю на голову, я посмотрел на освещённые солнцем занавески.

За окном слышались звуки репродуктора.

Встаавааай, проклятьем заклеймёёённый…

Интернационал, чтоб его. Неужели и умирать мне под этот гадкий гимн.

Я со злостью толкнул ногой табуретку и повис. Голова мгновенно налилась кровью, глаза выпучились.

Кипиииит, наш разум возмущёёённый…

Сука, сука, не могу дышать, как же больно, больно.

Весь мииир насилья, мы разрууушим, до основааанья, ааа затееем..

Темнота, уже не больно, не больно.

Мне больше не больно.

Пятый

Бедняга Губадзе, тяжко же ему пришлось. Всю жизнь надеялся на что-то, боролся до последнего, а под конец вот так сдался, расстался с жизнью по своей инициативе. С другой стороны ему я впрямь оставалось недолго. Болезни дело такое, всегда найдутся такие, какие в данный момент неизлечимы.

А всё же приятно было наблюдать, что какой-то сдвиг в Сознании возможен. Ведь мысли и выводы Дато о событиях в его государстве были близки к истине. Вот если бы такие же мысли вдруг появились разом во всех головах… Если бы, если бы…

Тогда, пожалуй, всё могло измениться в лучшую сторону, и неминуемый конец стал бы не таким уж неминуемым.

Вскоре на земле разразилась вторая мировая война. Эта война преследовала одну цель – удержать власть. Много людей тогда погибло, страна Губадзе приняла на себя самые сильные удары, и следующие поколения людей будут с горечью оплакивать павших солдат.

Всё, что с таким усердием начал строить Сталин в СССР, было разрушено ужасной и кровопролитной войной.

Бедный Дато, как же вовремя он умер. Протяни он ещё двадцать лет и его боль усилилась бы вдесятеро. Ведь с 1925 по 1941 год, в СССР наблюдался небывалый подъём. Люди действительно стали жить лучше и счастье, обещанное коммунизмом, уже было не таким уж призрачным. По крайней мере, такие люди как Губадзе: честные, молчаливые труженики. Такие, могли со всем основанием рассчитывать на лучшую жизнь.

Но всё это прекратилось второй мировой войной. И незачем испытывать ложные надежды, срок которым так сильно ограничен.

Те, кто устроили вторую мировую войну, так и останутся навсегда в тени. У них были свои цели, незримые и непонятные простому человеку. Они усмотрели угрозу в таком государстве как СССР и его коммунизме. И они же не могли позволить развиваться новым научным идеям, угрожавшим процветанию их нефтяных и газовых детищ. Все эти солнечные батареи, электродвигатели и прочие атрибуты всеобщего благоденствия могли отнять у них самое важное – власть.

Всех простых людей мира срочно надо было чем-то занять.

Вот почему Гитлер пришёл к власти, вот откуда он получил финансирование и силы для своих страшных дел. Потомки памятного нам старика Израиля просто вырастили бешенную собаку и скомандовали «фас». Кто бы мог подумать, что в некоторых вопросах это бешеное чудовище всё же выйдет из-под контроля. Наверное, неприятно было наблюдать, как твоих соотечественников травят газом в Освенциме? Всё же тоже евреи, хоть и из низов. Впрочем, людям, финансировавшим нацизм, вряд ли присуще сострадание в отношении кого-либо вообще, кроме представителей их родоплеменной общины, их семьи.

Мы продолжили идти к тому, к чему идём. Мы, глупые, предсказуемые люди. Мы, люди, не представляющие насколько мы