Бро - Валерий Петрович Большаков Страница 28

Марлен напружился, но я ему подмигнул, осаживая резкого бро.

— Слышь, ты, чмо приблудное, — мой голос звучал спокойно, растягивая слова в «чисто конкретной» манере. — Прежде чем светить орлом и тигром, ты бы осмотрелся сначала. Вдруг кто авторитетный заметит, и спросит ласково, какую ты зону держал, ушлепок, и за какие такие подвиги помечен? Будем считать, что я тебя не видел. Свободен!

В глазах старшака мелькнул испуг, но глупый гонор перевесил.

— Ты чё, в натуре?! — засипел он, напуская неаппетитные запахи перегара и чеснока, и в пальцах, разрисованных перстнями, ловко завертелся нож-бабочка.

Марлен не стерпел. Подсечка… Бросок… Ножик в траву, широкая морда — в песок. Один из подтанцовки кинулся на помощь. Моя очередь.

Пристяжной мигом встал в боксерскую стойку, а я не мудрил — саданул ему ногой между широких штанин. Противника скрючило, я вздернул его голову, схватясь за кудри, и врезал локтем в челюсть. Отбой тревоги.

Матерясь шепотом и постанывая, оба поверженных поползли прочь. Третий хотел счесть себя лишним, но не успел — схватился с дюжим спасателем, буквально слетевшим со своей вышки. Утопающих нет, а тут такая возможность размяться!

Пять минут, и пыль осела. Конфликт исчерпан.

— Вот что бикини животворящее делает с необузданными натурами! — поднял палец Марлен, успокаивая девушек.

— В натуре! — поддакнул я, и решил, что перебарщиваю — даже Маринка не шибко забоялась гопы.

— Интересно получается в этой жизни… — Алена изящно присела на корточки. — Еще в марте, даже в апреле… никто из нас понятия не имел друг о друге! И я очень, очень рада, что все мы встретились, и подружились, и что вместе теперь. Иногда так бывает, что вот, читаешь интересную книгу, и думаешь: «Эх, мне бы туда!» А у нас, как в настоящем романе всё! Прошлое, будущее… Ничего, разберемся! У нас даже свой физик есть!

— Ребята и девчата! — уныло тряхнула головой Марина. — Я ничего толком не знаю! И что там творится с этими временами — понятия не имею. Ни приборов, ничего… Да и что измерять? Сплошь догадки, да интуиция!

— Ну, пока что ты верно догадывалась, — улыбнулась Зимина, распаковывая сумку. — У меня тут где-то бутылочка завалялась… Мы из Москвы привезли. «Хванчкара»! Только посуды нет, придется по кругу…

— Как трубку мира! — хихикнула Марина, принимая сосуд. — Ну, за минимально необходимые воздействия! — и сделала большой глоток.

Я сначала отпил, а затем выдал:

— За стабильность!

Марлен опрокинул в себя добрых полстакана, крякнул и торжественно провозгласил:

— За СССР!

Ополовиненная бутылка вернулась к Алене, и девушка белозубо улыбнулась:

— За любовь!

Пятница, 25 мая. Утро

Приозерный, улица Ленина

В поселке, который упорно именовался городом, имелась всего одна школа — двухэтажное белое здание, окруженное старыми грушевыми деревьями.

Обычно начало перемен узнавалось с улицы по нараставшему топоту и воинственным кличам, но сегодня особенная дата в учебном году — последний звонок.

Ученический состав выстроился во дворе нестройным каре — школьницы стояли чинно, мальчишки баловались, а педагогический коллектив даже не шикал на озорников, пребывая в релаксе. Лето пришло!

Экзамены никого не напрягали, ведь советская школа — самая гуманная в мире. Учителя даже распоследнего двоечника за уши вытянут, и аттестат вручат. За восьмой класс, разумеется — и марш в дровненское СПТУ, неуч! Пополняй ряды механизаторов — сельское хозяйство ждет тебя.

Но вот что странно — образование вроде бестолковое, а школу оканчивали умницы…

Я тихонько подкрался к Марине. Алена ушила для нее свое строгое белое платье, длиной до колена, но укрыть стройные ножки, спрятать узкую талию и высокую грудь оно не смогло.

— Паранджу надо носить, — проговорил я, став за спиной девушки. Марина живо обернулась, и погрозила мне пальчиком.

— А ты чего не на работе?

— Я-то как раз на работе, — мой голос звучал весьма внушительно. — Буду снимать голоногих выпускниц… Нет, какая, все-таки, чудесная мода — платья до середины бедра!

— Получишь!

Марина украдкой поцеловала меня, но не для всех старшеклассников наша ласка прошла незамеченной. Пара-тройка ревнивых взглядов мальчишей затлела жгучими огоньками, а на их гладкие дитячьи лица легла печоринская мрачность.

— Сегодня для вас прозвенит последний звонок в этом году! — грянула капитальная директриса. Ее могучим связкам не требовался микрофон. — Для десятого класса он действительно станет последним, и я желаю вам, дорогие мои выпускники, не забывать родную школу. А остальных прошу помнить, что лето коротко, и первого сентября мы встретимся снова!

«Хорошо, хоть не по бумажке чешет», — подумал я, протискиваясь сквозь строй. Подмигнув моим юным соперникам, я щелкнул линейку крупным планом. Запечатлел директрису. Педагоги на заднем плане мигом прихорошились, дабы «красивше» выйти на фото. А вот и мои красули…

Стайка выпускниц заулыбалась вразнобой, захихикала. Белые переднички, бантики, гольфики… Лепота!

— Девушки, улыбочку…

— А мы не девушки, — вылетел задорный голосок, — мы еще девочки!

— Это лишь прибавляет вам прелести… — нашелся я. — Снято!

И надо бы еще одну фоточку, символическую… Вот! Добродушный здоровяк, не влезавший в школьный пиджачок, легко, как котенка, усадил на плечо первоклашку.

Девчонка с двумя огромными бантами походила на Чебурашку, и сияла от восторга. Ей вручили начищенный медный колокольчик, и увалень из выпускного зашагал вдоль строя.

Радостный, заливистый звон поплыл над школьным двором. Мамы осторожно, чтобы не размазалась тушь, утирали глаза. Папы сдержанно гордились отпрысками.

Я глянул на счетчик. Пленки на два кадра осталось…

Смачно клацнул затвор. И еще разок — Марина как раз изящно наклонила голову. Должно хорошо получиться. Главред будет счастлив, как первоклашка-звонарь…

Суббота, 26 мая. Утро

Приозерный, улица Ленина

— Привезите чего-нибудь вкусненького! — заныла Алена, собирая нас с Марленом в дорогу.

— Вкусненькое остается тут, — внушительно сказал Осокин, застегивая ремень на джинсах. — Ну, вот, опять не три дырочки, а две! Наверное, сели…

— Наверное, кое-кто набрал лишний килограммчик, — хихикнула Марина, и добавила в назидание: — Много есть вредно!

— Вредно вкусно готовить, — парировал Марлен. — А я падок на искушения — вкушаю, пока дышать могу… Ну, ладно. Марш вперед, труба зовет…

Девушки расцеловали меня по очереди, и я спустился вниз налегке, предусмотрительно захватив «тревожный» несессер. Мало ли, вдруг с Лидией Николаевной пересечемся — нас