Ревизор: Возвращение в СССР 8 - Серж Винтеркей Страница 28

— Есть одна меховая фабрика в Москве, начал я расписывать предполагаемое предприятие, требующее нашего неотложного внимания, — Жители в округе на неё очень жалуются: вонь от неё невероятная. Похоже, там отходы производства вовремя не вывозят, они разлагаются и воняют на всю округу.

— Разберёмся! — тут же самоуверенно заявил Борщевский. А потом опомнился. — Да, Рашид Фархадович?

— Что там может так вонять? Это что такое должно быть, чтобы люди жаловались? — с сомнением спросил он.

— Услышав об этом сигнале, я навел справки и узнал следующее. Технология выделки кожи и меха включает в себе процедуру соскребания части кожного покрова с внутренней стороны шкуры, — пояснил я. — Вот эти остатки, разлагаясь, могут очень сильно вонять… Как труп.

— Ужас какой! — воскликнула Света. — Как можно жить в такой атмосфере⁈

— Так и живут… — развёл руками я. — Так что, Рашид Фархатович, поможем людям?

— Поможем, — кивнул он головой. — Начинай подготовку, — распорядился он, обращаясь к Кириллу.

Довольный тем, что так быстро получилось запустить выполнение поручения Сатчана, я направился в общежитие. В голове крутились воспоминания об этой меховой фабрике. Надо постараться вспомнить все, что я знал о ней, с чем сталкивался, когда там работал. Пригодится.

Я вышел из учебного корпуса, расслабленно осмотрелся по сторонам, вдохнул полной грудью воздух, еще достаточно чистый — на улицах почти нет машин, а они главный источник смога в крупных городах. В будущем, конечно. Сейчас здесь машин настолько мало, что перебороть заводы и ТЭЦ по выбросам им никак не получится. Засмотревшись вокруг, даже не заметил, как ко мне одним движением подскочил невысокий сероглазый мужик в неприметной одежде — пиджачок, белая рубашка с узким красным галстуком, серые штаны. Такого увидишь, потом описать не сможешь. Ни одной отличительной черты не вспомнишь.

— Павел Ивлев? — спросил он меня хорошо поставленным, уверенным голосом.

— Да, — ответил я, начиная понимать, что происходит что-то не то.

— Капитан КГБ Александр Павлов. Пройдемте со мной, пожалуйста.

Глава 15

Москва

Я пошел вслед за офицером. Как хорошо, что сейчас не тридцатые годы. В то время от такого вот «приглашения» люди инфаркт на месте могли получить. И это был не такой и плохой вариант, на фоне того, что могло дальше произойти с человеком.

Сейчас, к счастью, ничего плохого для себя я не ждал. Родину не предавал, если бы что-то появилось по чехам и хотели это предъявить по ним, то давно бы уже возникли на горизонте. Значит, единственный вариант — будут вербовать в стукачи.

Я укрепился в этом варианте, когда мы, проехав минут десять на черной волге, вышли во дворе обычного дома. Значит, у КГБ здесь конспиративная квартира, на которой проводят «беседы» с потенциальными кандидатами. Подошли к ближайшему подъезду, прошли мимо двух окинувших нас любопытным взглядом бабуль, щелкавших семечки. Поднялись пешком на третий этаж, и офицер открыл ключом обычную деревянную дверь.

— Проходи в зал, — сказал он мне, и я принялся разуваться.

— Чай, кофе? — спросил он меня, сразу направившись на кухню, прямо в туфлях. Я тушеваться не стал:

— Кофе, пожалуйста.

Видимо, мой ответ изумил капитана. В силу моего возраста, он не ожидал, очевидно, ничего кроме испуганного блеянья — ннеет, ссспасибо большое! Мужик даже замер на мгновение, но потом продолжил движение на кухню. А я, пройдя в зал, осмотрелся.

Скромная двушка, да еще и с проходной комнатой. Бедненько, но чистенько, в серванте тарелки, чашки, да полочка с книгами. Ковер на другой стене, старенький диван, небольшой журнальный столик перед ним, два кресла, простенькие розовые полупрозрачные шторки, задвинутые, несмотря на то, что сейчас было светло. Раздвигать не стал, на то она и конспирация. Чтобы агенты ЦРУ не могли подсмотреть, чем мы тут с офицером КГБ будем заниматься.

«Александр Павлов» — ясно, что на самом деле его звали не так — появился минут через семь, вскоре после свистка чайника. На небольшом подносе нес две чашки кофе, поставил их на столик. Тут же достал из серванта изящную сахарницу и две ложки, поставил на небольшой столик у дивана.

— Присаживайся, Паша! — дружелюбно сказал он, показав на диван. А сам подтащил к столику кресло и уселся в него.

Я понюхал кофе. Крепкий! Удовлетворённо кивнув, взял ложечку и положил две ложки сахара. Мед, конечно, был бы лучше, но мне его не предлагали.

— Я смотрю, ты так спокойно реагируешь на нашу встречу, — сказал капитан, — есть знакомые в нашей организации?

— Учитывая, со сколькими людьми общаюсь, наверняка есть, только они мне не представлялись, — ухмыльнулся я.

— Шутник, значит, — одобрительно хмыкнул Павлов, — это правильно. Ученые говорят, что люди, хорошо понимающие юмор, обладают более подвижной психикой и хорошо приспосабливаются к сложным условиям.

Это я комментировать никак не стал. Хотя и мог поддержать разговор. Но не стоит — задача капитана меня заболтать, спровоцировать сказать что-то, что можно использовать в его целях. Не буду ему подыгрывать, потому что сказать я могу много чего, что не стоит говорить.

— Скажи, Паша, ты любишь свою Родину? — проникновенным голосом спросил капитан, не став затягивать паузу.

— Без всяких сомнений, — уверенно ответил я.

— И на что ты готов, чтобы ее защитить от врагов? — задал следующий вопрос капитан.

— Если большая война будет, пойду в армию, конечно, — пожал плечами я, — к счастью, я живу в великой державе, и если будет маленькая война, то ее СССР сможет выиграть и без моего участия.

Лукавил, конечно — войну в Афганистане, маленькую войну, СССР-таки слил. Но тогда, когда к власти пришёл Горбачев. Этот слил вообще все, так что удивляться не приходится. Без него все могло быть иначе. Власть СССР создал в Афганистане крепкую, она еще несколько лет продержалась после вывода советских войск. Не рухни Советский Союз, то вполне мог вывести свои войска и поддерживать созданное правительство Афганистана, не платя за это кровью советских граждан. Но это вопрос гипотетический, Горбачев уже идет к власти.

— Зачем же сразу про настоящую войну, есть и необъявленные войны, но не менее значимые, где народной власти нужна поддержка каждого честного советского гражданина, — отреагировал на мои слова капитан, — у СССР много врагов, которые желают нам зла. И мы выигрываем эти войны только благодаря чутким и отзывчивым советским гражданам, которые своевременно выявляют шпионов и их пособников.

Ну что сказать — креативно он меня вербует! Будь я шестнадцатилетним восторженным пацаном из провинции, уже бы с загоревшимися глазами просил бы дяденьку вовлечь меня тоже в эту борьбу с врагами Советского Союза. Но на деле, конечно, роль, для которой меня готовили, заключалась в банальном стукачестве. Чтобы, используя полученную от меня компрометирующую информацию, заставлять работать на КГБ как можно больше моих знакомых. И не допускать до заграничных поездок или высоких должностей тех, кто позволяет себе шутить или высказываться не слишком лестно о советской власти или престарелых генсеках. Теоретически и это верно, но вот никак не помогло не допустить к власти Горбачева! Он-то, небось, анекдотов не рассказывает и генсека любит как родного. Но, дорвавшись до власти, такого наворотит, до чего не каждый дважды сидевший в тюряге диссидент на его месте бы додумался, чтобы уничтожить СССР.

Откуда я все это знаю? Да просто, когда СССР исчез, отставники из КГБ начали откровенничать, чего уж теперь было стесняться. Что-то мне бывшие офицеры рассказали, что-то моим знакомым, а те со мной поделились. Да еще, помню, мемуары какого-то генерала КГБ отставного попались. Только я их читал кусками, и даже фамилии его не помню, о чем теперь очень жалею. Кто же знал, что мне эта инфа сейчас на вес золота будет? КГБ в СССР — государство в государстве! И очень обидно, что свои исключительные полномочия эта организация никак не использовала, чтобы сохранить свою страну.

А капитану я просто кивнул — мол, очень интересно. Но ничего не сказал, к его удивлению. Он даже немного смешался и сделал паузу, прежде чем продолжить.

— Так вот, о чем я, Паша! — продолжил он, кашлянув, — наша организация всегда нуждается в патриотах, которые продолжат славное дело Марата Казея,