Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 28

– Самолеты, – закричала Валя, указывая нам за спину, ей за-вторили остальные.

В этот раз мы шли в колонне беженцев, правда редкой. Посмотрел в обе стороны, визуально вижу около двухсот человек, с десяток телег и пятеро везли узлы на велосипедах, было две тачки с узлами. Остальные шли так, с мешками или чемоданами в руках, было много детей. Привстав на козлах, я осмотрелся и скрипнул зубами. Неподалеку размещалась гаубичная батарея трехорудийного состава, та самая, что под утро гудела двигателями тракторов. Вот кто цель немцев. Тут и нам может достаться. В паре километров от села, которое мы покинули, был перекресток дорог, вот там мы и влились к беженцам, но сейчас нужно прятаться, и как можно быстрее.

– Во-озду-ух! – закричал я. – Разбегайся-я!

Мой крик услышали и начали передавать дальше, но я уже не обращал на это внимания, а свернув в поле, настегивая поводьями круп своего коня, его Орешком, кстати, звали, гнал телегу к небольшой роще, под рев испуганных сестричек, что ехали со мной. Мельком обернувшись, я заметил, что, заметно отстав, дед спешил за нами, но сам скорости не сбавлял, надеюсь, телега выдержит и не развалится. Все же выдержала. Когда обезумевшая лошадь, подминая кустарник, ворвалась на опушку, я натянул поводья и с трудом остановил коня. После чего передав поводья Валентине, побежал на опушку. Нужно деду помочь. Вместе мы остановили запыхавшихся лошадей, я повис на их мордах, останавливая, у него два коня запряжено было, и завели их под кроны деревьев.

– Все в порядке? – тревожно спросил я.

Мне подтвердили, что все в норме, даже мама выдержала эту скачку, на ее то девятом месяце.

– Сволочи, что творят, – ахнул подошедший ко мне со спины дед.

Он подошел на опушку, где я стоял, и увидел, что творилось у дороги. Причем это касалось не артиллеристов, которых бомбили, земля даже у нас тряслась, а самой дороги. Два истребителя, «мессера», судя по тонкому фюзеляжу, делали заход за заходом, расстреливая людей, как на дороге, так и в поле. Мы были первыми, кто добрался до рощи, остальных расстреливали на полпути, немногие добежали до нас. С трудом оторвавшись от тяжелого зрелища, я тихо сказал деду, глядя, как немцы неторопливо удаляются:

– Время обеденное, до деревни мы километра два не добрались. Иди, помоги с обедом, а я пробегусь к дороге, посмотрю, кому какая помощь нужна.

– Не стоит, внучок, тебе видеть, что там делается, – вздохнув, сгорбился дед.

– Нужно, дед, нужно. Выдержу. Не волнуйся.

Дед пошел к повозкам, там лагерь пока разобьем, а я поспешил к дороге, осматривая тела на пути. Тут же лежа переждал повторный обстрел дороги с воздуха. Потом нашел двоих раненых, тяжело, но живые, так что, кликнув помощь с дороги, очкарика какого-то в костюме, с помощью него перевязал их и вынес на дорогу. Уже суетились выжившие медики, оказалось, дальше на дороге немцы атаковали санитарную автоколонну, к счастью возвращающуюся, без раненых. Вон они, потеряв три машины, и помогали с ранеными. У артиллеристов уцелела одна гаубица, остальные в хлам, да и полного расчета не наберется, но уцелевшие твердо стояли на своем, был приказ, будут поддерживать пехоту в селе. Вот трактора не пострадали, они в той роще находились, где мы прятались.

Почти час я провел на дороге, пока последних раненых не погрузили в машину. Похоронной команде, которая собралась из беженцев, помогать я не стал и вернулся к своим, где без аппетита поел. Почти сразу мы собрались и двинули в путь, но место бойни на дороге обошли по полю, выехав дальше, как раз у деревни со штабом полка, что держал тут оборону. Что-то штаб далековато был от передовой. Даже странно. Как и ожидалось, меня и тут с моими претензиями послали. Даже слушать не стали. Я записал данные командира, и мы покинули деревню. У нас еще много сотен километров впереди, не хотелось бы тратить на остановки время, так что продолжили движение. До темноты я надеялся удалиться от фронта еще километров на семь-десять. Ну про десять я, конечно, загнул, мы со скоростью пешеходов двигались, но семь точно преодолеем. А тут перед темнотой очередная неприятность, уничтоженный мост через реку, где столпилось много транспорта. Беженцем что, вплавь переправлялись, тут даже две лодки плоскодонки были, так же и их использовали. Саперы уже работали, но когда еще восстановят, только начали, да и материал не подвезли, бревна для ремонта нужны и доски.

– Будем вплавь переправляться, – осмотревшись, решил я.

– Это как? – удивился подошедший дед. – Лошадей и скарб бросим?

– Нет. Сделаем проще, все перевезем на тот берег. Лошадей вплавь. Помнишь, у меня была бухта веревки? Привяжем ее и тремя лошадьми по очереди телегу и повозку по дну буксиром вытащим. Тут ширины метров пятьдесят, если связать две, хватит. Успеем сегодня, день выиграем. Сегодня мост не восстановят, да и завтра сомневаюсь. У саперов кроме топоров и ломов ничего нет. Даже скобы отсутствуют.

– Хм, – дед осмотрел реку и задумчиво потеребил бороду. – А может и получиться.

– Получится. Пойду у саперов спрошу, что тут за дно, вот двое нижнее белье выжимают, похоже, проверяли его. Ты, деда, пока телегу и повозку к кромке воды спусти, но чуть дальше, не где беженцы.

– Хорошо.

Дед стал по песчаному берегу карабкаться вверх в сопровождении малышни, что воспользовались моментом размять ноги, а я с Димкой и Олей направился к саперам, брат и сестричка любопытствовали и пошли со мной. От усатого степенного старшины с медалью «За боевые заслуги» на груди мы узнали, что дно неплохое, песчаное, не увязнут наши транспортные средства. Телега меньше, плавучести ей, возможно, вполне хватит удержаться на воде, хотя бы близко к нулевой плавучести, а вот повозка тяжелее, ее точно по дну буксировать придется. Старшина заинтересовался, почему я задаю подобные вопросы, а когда я посвятил его в свою идею, почесал затылок и решил, что это вполне работоспособная идея. Так и оказалось.

У лодок не было лодочников, беженцы отправляли одного с другими на противоположный берег, и он перегонял сразу обе обратно. Именно так я пробрался на противоположный берег, но одну лодку отжал и пристал к месту, где стояли наши лошади, дед