Андрей Посняков - Сюзерен Страница 29

— Ну, те, что приворотное зелье спрашивали.

Егор ничего не сказал, лишь посмотрел на реку, на заходящее солнце, да, махнув рукой, поднялся со старого пня — пора было возвращаться домой, сиречь — на постоялый двор Хуана Мавра.

— Да, пойдем, — вздохнула Аманда. — Может быть, завтра нам больше повезет. Да и вообще — паломников скоро дождемся, поклонимся Моренете и — в Матаро. Ах, господин Жоржу, я прямо представить боюсь — а что там, на родной земле-то? Кому я там нужна? Дом мой сгорел, и…

— Не сгорел, а сожгли, — заметил князь, выбираясь из кустов на узкую тропинку, идущую вдоль реки к римскому мосту. — Как придем, заявление напишешь алькальду, пусть расследование проведут, поджигателей установят.

— Ага, найдут их, как же! Хотя… — Девушка хмыкнула и, щуря глаза, посмотрела в вечереющее небо. — Кто поджег, я и так знаю, вернее — догадываюсь. Ну да Бог им судья.

— Что, и судиться не будешь?

— Не буду, — грустно усмехнулась Аманда.

— Не веришь в правосудие?

Обернувшись, Вожников протянул руку, помогая девчонке перебраться через неширокий ручей, впадающий в реку.

— В правосудие я как раз верю, — поблагодарив за помощь, заявила юная ведьма. — Только и соседей своих знаю неплохо. Нынче наш инквизитор, брат Диего, ко мне неплохо отнесся, разобрался во всем… А что будет завтра — кто знает? Опять в колдовстве обвинят. Не хочу, чтоб меня вдруг подвергли пыткам или сожгли… следом за домом. Даже если и алькальд рассудит по справедливости — я-то одна, и вступиться за меня совершенно некому! Нет, нет, я понимаю, что мой покровитель — вы, сеньор Жоржу, — тут же поправилась девушка. — Но вы скоро навсегда покинете наши края. А я — останусь. Со всеми своими соседями, слухами, сплетнями и прочим.

— Замуж тебя выдадим, — снова завел старую тему Егор. — Не беспокойся, найдем хорошего жениха.

Аманда скривилась, словно от зубной боли:

— Да говорила ж уже — кто возьмет безродную бесприданницу? Где такого человека найти… тем более хорошего?

— А мы все же поищем. — Вожников оглянулся и, подмигнув девушке, едва не столкнул с пути какого-то прохожего.

— Ах, простите, сеньор, — тут же сойдя в траву, молодой человек приложил руки к груди.

— Да ничего, — прохожий — среднего роста мужчина с бритым лицом и длинными светлыми волосами — смотрел вовсе не на Егора, а на шедшую чуть позади Аманду. На которую и указал кивком, шепотом спросив:

— Знаменитая знахарка Мария не она ли будет?

— Она! — обрадованно подтвердил Егор. — Вы совершенно правы, почтеннейший, — эта серьезная дева и есть знаменитая знахарка!

— Ну да, так мне ее и описывали. — Слегка поклонившись, мужчина окинул чуть смутившуюся девчонку пристальным взглядом, обычно свойственным самым придирчивым или недоверчивым покупателям, всегда ожидающим подвоха. — Красива и очень юна. Право, и не знаю даже, справится ли она с моим делом… Может, кого-нибудь поосновательней поискать?

— Поосновательнее не найдете! — усмехнулся молодой человек. — Не сомневайтесь! Аман… Мария — именно та, кто вам поможет во всех ваших делах.

— Вы как-то странно говорите. Чужестранец? — незнакомец столь же подозрительно посмотрел на князя.

— Чужестранец, — подтвердил тот. — Странствующий студент.

— О, так вы, наверное, в Саламанку идете?

— Именно так. Вот только поклонимся Монтсерратской Деве — и пойдем. Так что у вас за дело-то? Рассказывайте, не стесняйтесь, любезнейший. Мы с Марией издавна вместе странствуем.

— Я могу и по латыни рассказать, — неожиданно улыбнулся незнакомец. — Тоже ведь когда-то в Саламанке учился… правда, не до конца. Отец умер, оставил мне все купеческие дела.

— О, да вы купец!

— Так, торгую… О, совсем забыл представиться: зовут меня Мигель, Мигель Микачу, если по-местному, меня в Манресе всякий знает, к слову сказать, но дело-то не во мне, а в моем сыне.

— А что с вашим сыном такое?

— Понимаете, трус он у меня! — сеньор Микачу выкрикнул это с надрывом, словно вдруг решившийся на сложную и непредсказуемую операцию пациент.

— Давайте мы хоть вон тут, на камни присядем, — осмотревшись, предложил Егор.

Все трое спустились к реке и уселись на плоских, нагретых солнцем камнях, глядя, как невдалеке, весело гомоня и поднимая брызги, купаются в речке ребята.

— Рассказывайте поподробней, сеньор, — попросила Аманда, — в чем тут дело-то? Вообще-то, не так уж и много людей, по-настоящему храбрых.

— Понимаете, я один живу — вдовец, — промолвил торговец. — Тем более все время в пути, а после смерти жены Лупано — это сына моего так зовут — няньки воспитывали. А вот сейчас подрос он — скоро семнадцать, — и я как глянул… Господи! Ну и помощник вырос — мало того, что ничего толком не умеет, так и боится всего и всех! Ребята на улице его постоянно бьют, обижают, он уже и не выходит-то никуда, все дома сидит, молится…

— А девушки ему какие-нибудь нравятся? — осведомился князь. — Ну, там соседка, может, какая?

— Даже не знаю, что и сказать, — сеньор Микачу задумчиво покачал головой, глядя, как с хохотом толкают друг дружку выбежавшие из воды ребята. — Моего б давно головой макнули да надавали пинков…

— Что, все так плохо? — спросила юная ведьма.

Купец развел руками:

— Увы! Знаете, я было хотел отправить его куда-нибудь одного — да хоть к Моренете, на Монтсеррат… не всегда ж я буду рядом…

— Не согласился?

— Увы.

Купальщики убежали, в спокойных водах реки отразились высокие арки моста и пока еще светлые звезды.

— Ничего! — вскочив на ноги, Вожников хлопнул торговца по плечу. — Ваше горе вполне поправимо, любезнейший сеньор. Пусть ваш Лупано придет завтра с утра к южным воротам…

— Приведу за руку, боюсь, он один не пойдет. Ой, совсем забыл спросить — вы дадите ему эликсир храбрости?

— И эликсир тоже, — усмехнулся князь. — Но… ваш сын должен подвергнуться испытаниям.

— Я согласен. Пусть!

— Тогда по рукам!

— По рукам! — Сеньор Микачу вытащил из объемистого кошеля, висевшего на поясе, золотую монету.

Целый флорин!

— Это вам задаток. И имейте в виду: на своего сына я денег не пожалею. Только избавьте его от гнусной и постыдной трусости.

— Ничего, ничего, избавим! — подкинув золотой на ладони, с удовлетворением заметил Егор. — Не сразу, конечно, но… вы верьте!

— Я многим верил, однако… — Поднимаясь с камня, торговец мягко улыбнулся: — Знаете, а я ведь никому так много о своем сыне не рассказывал… а вот вам рассказал, и даже как-то легче стало.

— Вот и славно! Да не переживайте вы, все хорошо будет! Завтра у южных ворот, не забудете?

— Не забуду, у южных ворот.

Простившись с клиентом у моста, беглецы, ускоряя шаги, отправились на постоялый двор Хуана Мавра.

Флорин! Или — по местному — настоящий золотой реал!

— Сегодня гуляем, Аманда!

— Ой, господин Жоржу, сказать по правде, что-то не нравится мне вся эта затея. Как же мы сможем сделать из труса храбреца? И эликсира у меня никакого нет…

— Эликсир купим… или наберем в каком-нибудь роднике, фляга у нас имеется. Кстати, милая дева, — Егор повернул голову, — что ты насчет славного сеньора Микачу скажешь?

— Судя по одежде, он довольно богат, — не задумываясь, сказала девушка. — Торгует, скорее всего, с Гранадой… или с Магрибом — кафтан у него длинный, такие мавры носят. Думаю, он — торговец апельсинами и цветами.

— С чего ты взяла? — удивился молодой человек.

Аманда облизнула губы:

— Запах. Такой кисло-сладкий, терпкий…

— Однако я ничего такого не почувствовал! А ты — умная.

— Я просто внимательная, — улыбнулась ведьма. — Как и любая женщина.

Князь задумчиво почесал бородку:

— Вот уж не думал, что торговать апельсинами — столь прибыльное дело.

— Очень прибыльное! Богатые люди заводят сады, покупают фрукты…

— А нам с тобой нынче повезло! — рассмеялся Егор. — Минимум на дюжину флоринов мы столь славного сеньора раскрутим! Как говорится, не прячьте ваши денежки по банкам и углам… Грузите апельсины бочками.

— Опять обман, — грустно протянула Аманда.

— Обман? Ну уж нет! — подмигнув, князь взял девушку за руку: — Поверь мне, милая, и за пару-тройку дней в человеке можно изменить многое. Самое главное — заставить в себя поверить!

Закоренелый трус Лупано Микачу оказался смешным подростком — длинноруким, нескладным, лопоухим, прятавшимся за широкой спиной отца, словно совсем уж несмышленыш-малыш за мамкиной юбкой. Он даже разговаривать боялся, дрожал, время от времени шмыгая носом, а украдкой взглянув на «знахарку Марию», вдруг покрылся густым пунцовым румянцем. Даже уши и те загорелись пожаром.

— Лупано, сынок, не стой столбом, поздоровайся!