Олег Шушаков - На сопках Маньчжурии Страница 29

Во главе колонны на одном из бомбардировщиков летел сам командир второго хикосидана генерал-лейтенант Гига. Перелетев границу, японцы разделились. Часть из них двинулась к Тамцаг-Булаку, где базировались самолеты двадцать второго иап, а другая отправилась к аэродрому семидесятого полка Баян-Бурду-Нур.

Посты ВНОС вовремя заметили японские самолеты, накатывающиеся волна за волной, но предусмотрительно перерезанные самурайскими разведгруппами линии связи не позволили им предупредить мирно спящих на своем аэродроме пилотов…

В семидесятом полку проснулись от гула самолетных моторов и свиста падающих бомб. Два 'ишака' сразу накрыло. Прямо на стоянке. Остальные суматошно пытались завестись и взлететь, но сверху на них обрушились японские истребители. Кого-то расстреляли еще на разбеге, других сожгли во время набора высоты. Было сбито четырнадцать самолетов. Девять И-16 и пять И-15бис. Погиб военком полка Мишин, летчики Черныш, Юненко, Мальцев, Герасименко, Карпов и Заикин. Еще пятеро получили ранения. Разделавшись с полком, самураи ушли без потерь…

Вчера летчикам семидесятого неправдоподобно везло, а сегодня… Увы, на одном везении на войне долго не продержишься. Как говорил генералиссимус Суворов, надобно и умение. А вот его-то ни пилотам, ни их командирам не хватило…

В Тамцаг-Булаке самураев тоже не ждали. Вернее ждали, но не столько…

Еще с вечера Смушкевич поставил майору Кравченко боевую задачу – уничтожить, повадившегося прилетать на рассвете, японского разведчика. Тут Гига сам себя перехитрил. Потому что к моменту появления его колонны полк уже проснулся.

Поднятое без десяти пять дежурное звено под командованием старшего лейтенанта Леонида Орлова перехватило обнаглевшего разведчика. Одновременно с постов воздушного наблюдения сообщили о приближении с востока большой группы японских самолетов. На аэродроме была объявлена тревога. Десять минут спустя ударная группа самураев, шедшая на высоте примерно четырех тысяч метров, показалась над аэродромом. Несколько 'ишаков' еще выруливали на взлет, но большая часть уже набирала высоту.

Посыпались бомбы… Всего, как потом посчитали, на Тамцаг-Булак упало около сотни стокилограммовых бомб. Но за исключением нескольких воронок на летном поле, они не причинили никакого вреда. Бомбили самураи с горизонтального полета по ведущему. И большинство бомб продырявило степь, до смерти перепугав сусликов и полевых мышей. К реву моторов они уже привыкли, а вот к бомбам еще не успели… Одним словом, обошлось без повреждений, поскольку повреждать было нечего. Самолеты были в воздухе, а наземные постройки, если не считать таковыми юрты, отсутствовали.

Тем временем успевшие взлететь краснозвездные машины вступили в бой с японскими истребителями. Всего в воздух поднялось тридцать четыре И-16 и тринадцать И-15бис. Схватка продолжалась недолго. Отбомбившись, бомбардировщики, ушли, и эскорт улетел вслед за ними…

В ходе боя удалось сбить пять самураев, в том числе два бомбардировщика. Собственные потери составили три И-15бис. Погибли Гринденко и Паксютов. Гасенко выпрыгнул с парашютом из горящего самолета. Еще два летчика получили ранения…

В час дня японцы произвели налет на Баян-Тумен, где базировались советские бомбардировщики и группа истребителей прикрытия. В налете участвовало пять бомбардировщиков, которых прикрывал двадцать один истребитель. Опять бомбили степь… Потерь вообще бы не было, если бы не взлетел один из 'бисов'. Он героически кинулся в одиночку против двадцатикратно превосходящего врага и, само собой, сразу же был сбит. Летчик спасся на парашюте… И, слава Богу! Может, еще поумнеет.

Вечером поступили доклады. И тут не мог ничем помочь даже талант Смушкевича составлять реляции. Сбито пять японских самолетов. Наши потери – девять пилотов и двадцать самолетов, в том числе девять И-15бис и одиннадцать И-16. Погиб военком семидесятого иап Мишин. Пропал без вести командир двадцать второго иап Кравченко…

В осиротевшем второй раз за неделю полку на патефоне без конца гоняли одну и ту же пластинку. Звучало печальное танго 'Немое свидание'. Другой пластинки не было…

Той ночью Кравченко спал едва ли несколько часов. Они допоздна просидели с Орловым, уточняя план перехвата разведчика… А в четыре все уже были на ногах.

– Сегодня обязательно прилетит, – запрокинул голову в черный, усыпанный яркими звездами, небосвод Григорий. – Часам к пяти появится. Пора проверить самолеты…

Они отправились к машинам. В призрачном лунном свете под ногами серебрилась сухая трава. Техники опробовали моторы. Орлов со звеном остался на стоянке, а Кравченко вернулся в свою юрту. В напряженном ожидании шли минуты. Медленно светлел горизонт… И тут неожиданно громко зазвенел полевой телефон.

– Самолет-разведчик на большой высоте пересек границу. Пошел в направлении на Тамцаг-Булак, – доложил дежурный.

Звено Орлова уже успело набрать высоту, когда появился разведчик. Леонид заметил врага и повернул в его сторону. Кравченко наблюдал за происходящим с земли. В этот момент ему сообщили о приближении большой группы самураев.

– Всем в воздух! – приказал он и бросился к своему истребителю.

Первым взлетел капитан Степанов. Мотор его самолета, на всякий случай, подготовленного к ночному перехвату, еще не остыл и сразу запустился.

С востока надвигался плотный строй бомбардировщиков под прикрытием множества истребителей. Евгений оглянулся. Советские самолеты разбегались и один за другим взлетали прямо со стоянок. Теперь все решали секунды. Главное – успеть взлететь, и набрать высоту… В это время на него спикировало сразу несколько самураев. Он ловко увернулся и, выполнив боевой разворот, устремился в атаку…

Григорий видел, как с высоты, с переворота, повалился вниз японский истребитель и приготовился к бою, но противник зашел на И-15бис капитана Степанова и открыл огонь. Кравченко, воспользовался этим, чуть-чуть довернул машину и ударил по вражине из всех пулеметов. Самурай загорелся, но стрелять не перестал. Григорий чертыхнулся, подошел к нему вплотную и добавил. Этого хватило. Японец качнулся из стороны в сторону, крутанулся несколько раз вокруг своей оси и, наконец, рухнул…

Увернувшись от истребителей прикрытия, младший лейтенант Пономарев сумел пробиться к бомбардировщикам, из раскрытых люков которых уже сыпались бомбы, и воткнул одному из них в бензобак длинную очередь. Показалось пламя… Самолет качнулся и, накренившись, пошел вниз, оставляя за собой густой черный хвост. Владимир перевернул машину и нырнул в другую сторону, уходя от потянувшихся в его сторону пулеметных трасс бортстрелков…

Отбомбившись, самураи, наконец, отправились восвояси… Можно было садиться.

И тут Кравченко увидел высоко в небе одинокий самолет: 'Эге, Григорий Пантелеевич!.. Еще один разведчик!.. Фотоконтроль делает сволочь!'

Сообразив, что его заметили, самурай повернул на восток и, набирая скорость, стал уходить со снижением… Кравченко пошел за ним. Погоня длилась довольно долго… Они уже мчались на бреющем над песчаными барханами. Как потом оказалось, японец утащил его за собой в самую глухомань, в пустыню Гоби. И только там Григорию удалось выйти на дистанцию огня. Он нажал гашетки… После чего, как и положено, последовал клевок носом в ближайший бархан… Отлетался…

Кравченко развернулся и пошел домой. Он привычно бросил взгляд на бензиномер и присвистнул. Бензина – ноль… Мотор зачихал и винт остановился. Пришлось садиться прямо перед собой, не выпуская шасси…

Стояла неправдоподобная тишина. И вдруг он услышал, как тикают бортовые часы…

'Куда же это вас занесло, Григорий Пантелеевич?' – почесал Кравченко затылок, осматриваясь и вспоминая детали полета… К счастью, он все-таки успел перелететь Халхин-Гол и находился уже на своей территории. Хотя этого знать тогда и не мог…

Ну что ж, рассиживаться нечего, пора в путь-дорогу! Вот только, ни воды, ни еды…

'Дали вы маху, товарищ комполка!' – Григорий пообещал себе, что когда вернется, заставит зам по тылу лично укомплектовать каждый истребитель аварийным запасом воды и бортпайком. И ежедневно проверять его наличие!

Он плюнул на нежелающий вывинчиваться компас и, сориентировавшись, зашагал на юго-восток… К полудню, как обычно, жара стала нестерпимой. Мучила жажда. И тут он увидел озерцо. Снял сапоги, зашел в воду, зачерпнул, хлебнул… И еле отплевался. Вода оказалась горько-соленой… Вдобавок ко всему, сапоги не захотели налезать на распухшие ноги. Пришлось обмотать портянками ступни и идти по сухой, колючей траве босиком.

Так он и шел два дня подряд… Сосал травинки, чтобы отбить жажду… Болели и кровоточили потрескавшиеся, сбитые ноги.

Наступила вторая ночь… Не спалось. Ночи-то в Монголии холодные. Да и какой сон на пустое брюхо!