Ева Ночь - Вверх тормашками в наоборот (СИ) Страница 29

Я пыталась язвить, но разве этого самурая с мечом пронять?

— Это не дрянь. Ключ Силы или Жерель. Когда-то давно называли это явление Оком Дракона.

Точно. Похоже на круглый глаз с вертикальным зрачком. Я ещё раз глянула на Жерель и внутренне напряглась: казалось, где-то там, под землёй, сидит этот громадный дракон — и только глаз его наружу вылез, чтобы посмотреть, что тут творится… Если бы он был выпуклым, точно испугалась бы! Но и плоский он словно следил…

— Получается, он не какая-то там гадость вроде ухайлы?..

Геллан метнул в меня предупреждающий взгляд, но я уже проболталась: деревуны заволновались, округлили глаза. Вот же болтунья…

— Чё вы всполошились, как куры на насесте? Геллан вчера мне рассказывал ээээ…. о некоторых особенностях Зеосса. Знакомил, так сказать, с флорой и фауной местного разлива. Правда, Геллан?

Ну, бедный чурбан средневековый. Его никто, видимо, не учил вдохновенно врать. Только моргнул по-совиному да кадык дёрнулся. Но деревунам лапшу на уши вешать, что детям. Успокоились. Посмотрели на Геллана просительно.

— Вам бы отдохнуть, — попытался возразить он, но твёрдости властителя ему не хватило. Они посмотрели еще жалобнее, несчастными глазами сенбернаров. И он сдался. Не сказал ничего вслух, но они поняли и разбрелись по саду, продолжая начатое дело.

— Жерель — источник силы земной. Они появляются внезапно, в самых неожиданных местах. Легенды рассказывают: когда Око Дракона выходит наружу слишком часто, грядут войны и потрясения, перевороты и изменения. Воины черпали силу из этих источников. Становились детьми Древнего Дракона, что когда-то основал этот мир.

— По ходу, деревуны не дети дракона, — пробормотала я.

— Нет. Они дети тверди земной. Жерель умеет как отдавать силу, так и забирать.

— И что было бы, не появись ты?… Они бы погибли?…

— Да. Жерель поглотила бы их.

Я содрогнулась, вдруг отчётливо поняв, что могла стать причиной пяти смертей сразу. Мозг вскипел — и я в очередной раз испугалась. Запоздалый приход.

— Я бы тогда вместе с ними. — сказала твёрдо, пытаясь не заплакать.

Геллан отрицательно помотал головой:

— Нет. Ты бы не смогла.

— Смогла бы. Плохо ты меня знаешь.

— У тебя… ты не деревун. И не… слабая. Жерель для тебя не страшна, понимаешь?.. Если бы это было так, ты стояла бы в кругу вместе с ними.

— А если я шагну туда? Что будет?

— Ничего. В лучшем случае получишь силу. В худшем — ничего.

— И что значит — получить силу из этой штуковины?

— Каждому Жерель даёт что-то своё. Сила бывает разная.

— Ну да, — промычала я, — кому-то нужны клыки, а кому-то — интеллект. Не хочу знать, что достанется мне в этой рулетке. А ты?

Он смотрит на меня пристально, словно складывая в уме гигантские цифры, затем отводит взгляд, скользит глазами по саду и отвечает:

— Несколько лет назад я согласился бы на любую силу. Шагнул не задумываясь. А сейчас у меня есть всё, что надо. Сила не в колдовстве, не в том, чем тебя наполнят. Сила внутри. И только она — настоящая, истинная, за которую не придётся платить, чтобы восстановить равновесие.

Меня кинуло в озноб — так он это сказал. Просто, без пафоса, но твёрдо и… правильно, что ли.

— Откуда ты знал, что мы здесь? И… про опасность?

Геллан вновь посмотрел мне в лицо.

— Знаю. Чувствую. Это мой дар. Дар выродка. Как ледяное дыхание, как крылья за спиной.

— Да прекрати ты себя так называть! — разозлилась я.

Мне не нравились разглагольствования на эту тему да ещё с таким покорным спокойствием.

— Я хочу, чтобы ты понимала: не я, так другие будут твердить тебе об одном и том же. Равно как и это, — он провёл рукой по обезображенной стороне лица, — прячу я лицо или нет, все знают: шрам есть и никуда не денется. Поэтому проще называть вещи своими именами.

Чёрт, с ним бесполезно спорить. Я отвела взгляд и заговорила о другом:

— Ну и что теперь, с этой Жерелью?

— Ничего. Деревуны — молчуны и не будут носить сплетни.

Я закатила глаза: о, даааа! Можно и не сплетничать: слово тут, слово там — и завтра вся долина будет знать о происшествии.

— Кроме того, — спокойно продолжил Геллан, — даже если кому-то захочется сунуть сюда нос, Жерель не доступна.

— Из-за этого? — я недоверчиво покосилась на кротовью насыпь вокруг золотого круга со зрачком.

— Из-за этого. Просто верь.

— Ну да… объяснять таким тупым, как я, — ниже вашего светлейшего достоинства. Ладно, проехали.

Я предупредительно подняла руку, хотя он и не собирался мне возражать. Вот сволочь.

— Короче. Я проголодалась — раз. Хочу нормальную одежду — два.

— У тебя в комнате…

— Не перебивай меня, — одёрнула я его светлейшее высочество, — мне нужна… мальчишечья одежда, типа вот этой, что на мне. Ваши дурацкие платья — курам на смех. Ну, ещё за завтраком томную барышню поизображать я согласна, но для моих целей я напрочь отказываюсь носить эту байду, которую вы платьями называете.

— А, по-моему, тебе идёт.

— А, по-моему, мне лучше знать, — продолжала я гнуть своё. — А ещё мне нужен осёл, навроде Иранниного — три.

— Зачем тебе осло?

— А ты в мозгах у меня поковыряйся — и не надо будет задавать дурацкие вопросы. Я не собираюсь торчать в твоей темнице — то есть замке. У меня дела есть. О ткачиках нужно позаботиться — и всё такое… И подумать, как зиму пережить, раз уж я тут застряла. Ты же не хочешь потерять долину, да, Геллан?

Ух! Это был удар ниже пояса. Так-то он молодцом, конечно, но губы на миг поджал, а я ж внимательная такая, особенно когда наблюдаю.

— Любой конь может быть твоим. Зачем тебе осло?

Решил меня переупрямить? Не выйдет.

— Для особо одарённых объясняю на пальцах: пока я на лошади научусь ездить — рак на горе свистнет, а осёл как раз — приемлемый вариант: ниже, удобнее, падать невысоко. А каждый раз дёргать тебя, чтоб в деревню смотаться, не вижу смысла. Не царское это дело — извозчиком работать.

Кажется я его достала. Он провёл ладонью по лицу: видать, переваривал.

— Какой рак… какая гора… Буду благодарен, если ты будешь говорить… проще, яснее.

— Я постараюсь, — великодушно пообещала я, вовсе не собираясь стараться.

Он понял. Вот тоска-то…

— Пошли завтракать. И… я постараюсь придумать что-нибудь с одеждой и ослом.

Он надавил голосом на слово «постараюсь». Так, что если бы я была чувствительнее, то захотела бы извиниться. Но ещё чего не хватало — извиняться за мысленное враньё.

— Но о том, чтобы ездить в деревню в одиночку, — даже не думай.

— Даже и не думаю, — легко согласилась я, зная, что это обещание — тупое. Мне бы только на осле удержаться да знать, что ушастое такси спокойно перевезёт меня по невидимой дороге, — а дальше меня никто не удержит.

Глава 25

Между будущим и прошлым. Геллан

Они забыли про Милу. Спорили, как дети… У Дары есть этот дар: выбить собеседника из равновесия и заставить смотреть не свысока, а глаза в глаза, на своём уровне.

Могли бы и догадаться: Мила обязательно придёт навестить Тяпку. Они заметили её слишком поздно, увлёкшись словесными баталиями.

— Шаракан, — выругался Геллан.

— Чёрт! — одновременно ругнулась Дара.

Они молниеносно посмотрели друг другу в глаза и встали рядом, рука об руку, закрывая спинами Жерель. Но опоздали.

Круглые глаза. Почти чёрные от расширившихся зрачков. Она успела увидеть, поэтому всё ещё пыталась заглянуть за две спины: вытягивала шею, вставала невольно на носочки, но два плотных тела, прижатые друг к другу так сильно, что казались единым целым, стояли не шелохнувшись.

— Ж-ж-жерель, — прошептала девчушка и посмотрела вначале на Геллана, а затем на Дару, ища подтверждения своей догадке.

— Мила… — начал осторожно Геллан, но Дара его перебила.

— Ну Жерель. И что?

Она поспешно одёрнула руку и сердито посмотрела на Геллана:

— У меня ещё со вчера синяки от твоей лапы, перестань без конца меня тискать! Она всё равно увидела — раз, а во-вторых, увидела бы завтра или ещё когда. Или ты запретил бы ей ходить в сад, стращая, как батюшка?

Он всё равно сжал её руку. Осторожно, чтобы внимание привлечь. Дара проследила за его взглядом. Мила улыбалась. Улыбалась!

— Н-не р-р-ругайтесь. М-м-можно?

Она подошла к ним и неловко, бочком, протиснулась между тел, встав на краю Жерели. Геллан и Дара стояли по обе стороны, готовые в любую минуту прийти на помощь. Но Мила не нуждалась в их самоотверженности.

Присела на край насыпи, приминая землю. Провела маленькой ладошкой над Жерелью, любуясь золотым дыханием Ока Дракона. Очертила пальчиком вертикальную черточку. Всматривалась пристально, словно зная, что делает. Смотрела, будто видела что-то. И улыбалась — светло, радостно, открыто.