Евгений Зубарев - 2012 Хроники смутного времени Страница 29

Оглядев мои поднятые руки, медсестра радостно засмеялась и добавила, едва сдерживая следующий приступ смеха:

— Руки мыли ?

— Я бы рад, да там, в туалете, мой коллега засел. Медвежья болезнь!— громко заорал я, оборачиваясь к туалету, чтобы Палычу было лучше слышно.

— Наглая ложь,— тут же отозвался Палыч, открывая дверь туалета.— Я там руки мыл.— Он торжественно показал красные от горячей воды ладони.

Медсестра уважительно ему кивнула:

— Какой молодец! А теперь идите кушать.

Услышав слово «кушать», я поморщился. Давно подметил: если русскоговорящий человек всерьез употребляет слово «кушать», значит, он не понимает его лакейского смысла. И значит, этот человек глуп. Еще ни разу за мою жизнь этот тест меня не обманывал, и я давно привык полагаться на него, как полагаются в приемных комиссиях вузов на тест ЕГЭ, — с некоторой степенью недоверия, но и с подсознательной готовностью признать человеческую глупость там, где внешне она еще никак не проявилась.

Палыч протиснулся мимо меня в гостиную, слегка и как бы шутя приобняв медсестру, а я отправился в туалет. Я подумал, что мы можем еще очень нескоро воспользоваться преимуществами цивилизации, и, обнаружив в туалете душевую кабину, решил быстро, по-солдатски, помыться.

Потом я таскался в «форд» за чистыми носками и майкой, вытирался, причесывался и просто тупо таращился на себя в запотевшее зеркало, репетируя мужественный оскал и две разновидности ироничной улыбки.

Короче говоря, когда я вошел в гостиную, за общим столом уже сидело человек десять и поднимали, как мне показалось, судя по счастливо размякшей физиономии Васильева, четвертый-пятый тост.

Впрочем, бойцы Вячеслава, как и их командир, употребляли исключительно соки. Железные люди, собранные по старым кагэбешным технологиям — из чугуна, ряженки и ржаных хлебцев «Здоровье». Сейчас таких уже не делают…

Мне указали на свободное место рядом с немного полноватой, но довольно симпатичной блондинкой, одетой в гражданское, отчаянно красное плюшевое платье, вызывающее и неожиданное среди привычного камуфляжа или зеленой формы офицеров погранвойск.

По другую сторону от плюшевой блондинки сидел Васильев и недобро косился на меня, нервно почесывая челюсть, заклеенную пластырем в трех местах.

Давешняя медсестра сидела много дальше, на другом конце стола, рядом с Палычем — видимо, его чистоплотность задела какие-то профессиональные струны ее женской души.

— Очень приятно. Меня зовут Алена Семеновна,—жарко прошептала мне в правое ухо блондинка, пихнув меня в бок своей упругой грудью, и я тут же рефлекторно огляделся по сторонам в поисках невидимой угрозы.

Меня успокоил голос напротив:

— Капитан Ивашкин отправлен на гауптвахту. Трое суток за неуставные взаимоотношения с гражданским лицом.

Я благодарно кивнул, ни единым мускулом не выдав своего отношения к этой непростой коллизии, а потом повернулся к блондинке:

— Я Антон. Что вам налить?

— Там уже все налито, Тошка. Тебе совершенно не стоит беспокоиться,— желчно отозвался Васильев поверх красной плюшевой спины, демонстративно подливая блондинке вина в стакан.

Я посмотрел Алене Семеновне прямо в ее подернутые мутной голубоватой дымкой глаза и прочитал там, что побеспокоиться мне все-таки стоит. Блондинка подняла свой стакан, лихо выцедив из него все содержимое:

— Ах, Антон! Налейте мне что-нибудь по своему вкусу. Так приятно, когда мужчины вливают в тебя что-нибудь по своему вкусу!..— томным голосом добавила

она и, завершая свою выразительную пошлость, медленно облизала указательный палец, глядя мне в глаза.

Я понял, что от этой женщины так просто я уже никуда не денусь, и взял со стола бутылку, руководствуясь одним только инстинктом — самозащиты.

— Ах, пьяная женщина — легкая добыча. Не правда ли? — приторно улыбнулась Алена Семеновна, внимательно наблюдая, как я наполняю ее стакан вином.

Тут Васильев крякнул со своего места так отчетливо, что мне все-таки пришлось остановиться где-то на половине стакана.

В гостиную вбежал запыхавшийся солдат с огромной, литров на двадцать, кастрюлей вареной картошки. Он поставил парящую кастрюлю посреди стола и снова торопливо убежал за стойку, где, по-видимому, располагалась кухня элитного коттеджа.

Все мужики тут же начали шустро, но без суеты накладывать себе картошку. Я тоже положил в свою тарелку пару картофелин, и тут в гостиной снова появился все тот же солдатик — на этот раз с казаном тушеного мяса.

— Хорошо живете,— одобрительно заметил Палыч на всю гостиную.— На своем горбу небось все вырастили?

— Своим горбом в России можно заработать лишь радикулит,— тут же отозвался Вячеслав.— Картошку у местных на солярку выменяли, а козу вчера убило, во время боя. Не поверишь — случайно.

— А где же армейское довольствие? Где полевая кухня? —озаботился Васильев, повернувшись к Вячеславу.

— В Караганде! — раздался нестройный хор мужских и женских голосов.

— Мне, как ты понимаешь, на моих людей питерское управление отпустило стандартные командировочные. Из расчета семьдесят шесть рублей в сутки на рыло,— пояснил Слава.— Ау местных погранцов вообще полная задница — их же должна была обеспечивать тыловая служба Кавказского военного округа. Ну так положено — раз они оттуда прибыли…

— И чего? — не понял паузы Валера.

— Ты что, не знаешь? — удивился Вячеслав.

Валера пожал плечами, и Вячеслав продолжил:

— Тыловики автоколонной уходили, из Владикавказа на Ставрополь. Керосин для транспортных самолетов у них еще в июне растащили, вот они автоколонной и ломанулись со всем скарбом, так сказать. А под самым Ставрополем их, разумеется, встретили. Причем сразу четыре региональные преступные группировки. Четыре, представляешь! Армейские консервы, концентраты, запчасти всякие, они ведь сейчас в такой цене… Короче, там такое творилось, что я тебе здесь, за столом, пересказывать не буду… Не дошли ребята, почти все там остались. Двести грузовиков, триста солдат и пятьдесят офицеров. Слава богу, хоть семьи свои отдельно отправили, неделей раньше.

— Подожди, они что, без оружия шли? — вытаращил глаза Палыч.

Мужчины за столом все, как один, грустно улыбнулись.

— С оружием, конечно. Но, согласно приказу МО РФ, это оружие было в разобранном виде упаковано в специально опечатанные московской комиссией ящики. Чтоб не провоцировать экстремистов на нападения. И во всех СМИ об этом заранее объявили. Понимаешь тему?..— Вячеслав налил себе полный стакан сока.

— Не понимаю,— честно ответил Игорь.

— Да продали Россию, что тут понимать,— отозвался сосед Палыча, рослый майор-пограничник.— Мне сейчас дай команду—«Наведи порядок, майор Ширко!» — так я за десять дней его наведу, с одной только своей ротой беременных недоносков. Но ведь не дают такой команды, гниды тыловые!..

Майор с тоской поднял огромные ручищи, а потом решительно выпил.

Я покосился направо и, немного подумав, слазал вилкой в кастрюлю за еще горячей картошкой. Но когда я несмело понес парящую картофелину в тарелку своей соседки, Алена Семеновна чутко отвлеклась от беседы с Валерой и замахала на меня руками:

— Что вы! Я худею! Нет-нет! Никакой картошки!

Я понятливо кивнул и положил эту картофелину себе. Поскольку Алена Семеновна все еще смотрела на меня выжидающе, пришлось задавать ей необязательный вопрос:

— А давно вы худеете ?

— Целый час! — с готовностью отшутилась она, с торжествующей усмешкой оглаживая себя по пышной груди.

— Уже заметно! — обнадежил я.

— Правда? — захихикала она, прикрывая рот ладошкой.

— Ну да. Глаза у вас голодные.

Она задумалась, потом нахмурилась и наконец разочарованно отвернулась к Васильеву.

Антон опять через стол улыбнулся мне одними глазами и негромко сказал:

— Слушай анекдот, тезка. Возвращается муж из командировки, открывает дверь в спальню, а там его друг и жена занимаются любовью. Муж в сердцах хватает пистолет и стреляет в друга. Наповал. Жена поднимается, грациозно подходит к будуару, берет помаду, красит губы и с легким вздохом говорит: «Эдак ты всех друзей растеряешь!»

Я ухмыльнулся и задумчиво взглянул на Алену Семеновну. Мне уже давно было плевать на несчастного капитана Ивашкина, отсиживающего на гауптвахте за грехи своей несносной супруги,— я не мог разобраться в своих ощущениях.

— Новости! Новости! — закричала вдруг медсестра,тыча вилкой в телевизор, доселе беззвучно вещающий на Первом канале.

Вячеслав неспешно, с каким-то гадливым выражением на лице, поднял телевизионный пульт и несколько раз нажал на сенсоры, выставив уровень звука до различимого. Аккуратно причесанный диктор приветливо улыбнулся нам всем и сказал: