Олег Герантиди - Превосходящими силами Страница 29

Берлин. Рейхсканцелярия

– Нет, уж вы доложите всем, Шелленберг, как вы проспали встречу с Даллесом. Объясните нам не только, почему он не вышел на связь в Берне, а куда он вообще запропастился? И что за провокацию устроило ФБР у нашего посольства в Вашингтоне? Что, так и будем воевать на два фронта? А я еще год назад говорил, что война на два фронта может губительно воздействовать на положение Германии! Кейтель! Вы мне еще осенью говорили про тяжёлые танки! Что? До сих пор испытываете?! Почему у Сталина есть тяжелые танки, а у меня нет? Германия ждет чуда! А вы чуда сделать не можете! Геринг! Когда Люфтваффе разбомбит Москву?

– Мой фюрер, промышленность до сих пор не дала дальних бомбардировщиков.

– А вы заказали?

– Но…

– Вот то-то и оно, что нет! Что, я должен, что ли, вникать во все тонкости?

– Но, мой фюрер, мы не смогли бы одновременно выпускать достаточное количество авиации поля боя и стратегической авиации, – вставил придворный архитектор Шпеер.

– На нас вся Европа работает!

– Так ведь нет образцов, достойных серийного выпуска.

– А почему у Сталина они есть? Два года воюем, а сейчас узнаем, что образцов нет?! Докладывайте, Браухич.

– Обстановка критическая, мой фюрер. Русские полностью захватили Польшу, добивают Кенигсберг. Румыния у них вся под контролем. Идиот Гудериан собрал все войска из Болгарии и угробил их в Румынии. Везде, на всех захваченных территориях остались очаги сопротивления, но, к сожалению, связь с ними установить не можем.

Ударом из Белостокского выступа русские выдвинулись севернее Варшавы к Модлину и, повернув на север, прорвались к Эльбингу и Алленштайну. Сейчас нависла угроза и над Данцигом. Те части русских, что проскочили Тарнов и Краков, выдохлись на линии Оппельн-Лодзь. Если их южная и северная группы пойдут сейчас навстречу друг другу, то в районе Варшавы могут попасть в окружение все наши войска, находящиеся там. Нужно срочно их выводить в направлении на Торн. Варшаву нужно оставить.

– Как оставить?! – взвился Гитлер. – Браухич, вы в своем уме?! Как только смог додуматься! Это же генерал-губернаторство!

– Но, мой фюрер, в противном случае мы можем потерять до ста пятидесяти тысяч солдат!

– Тупой Сталин никогда не додумается до такой операции, а его лейтенанты, командующие дивизиями, не то что карты, букваря читать не научились! Так вот, Браухич, из района Варшавы готовьте контрнаступление в направлении на Минск. Вам все понятно? Или вам пора в отпуск?

– Яволь, мой фюрер.

Подмосковье. Правительственная дача

– Вы не поняли, Петр Николаевич, самого важного. – Сталин спрятал взгляд от глаз собеседника за бокалом розового грузинского вина. – «Враг народа» – это не штамп. «Враг народа» – это понятие прямолинейное. Вот был «друг народа» Марат. Он много сделал доброго для французского народа. Но все же «друг народа» – это понятие скорее идеологическое. А наши доморощенные враги народа таковыми и являются.

Как может быть не врагом народа человек, желающий это народ НАВЕЧНО загнать в трудовые армии? А сам – стать диктатором, проще – рабовладельцем. Мы не дали этому сбыться. По троцкистским рецептам, но в гораздо меньшем масштабе, они создали лагеря. Но туда попал не российский народ, а сами несостоявшиеся рабовладельцы. Чтобы они на своей шкуре испытали воздействие принципов Троцкого. И вы знаете, что удивительно? Им не понравилось! Видимо, что-то Троцкий не учел, напутал. Конечно, я понимаю гнев этих несостоявшихся рабовладельцев. Вот недавно мы говорили об очищении армии. Представляете, когда Политбюро исключило Троцкого, в Кремль прорвался некто Шмидт, так он рукой махал, словно в ней шашка, говорил, что уши мне отрежет за Троцкого. На редкость невоспитанный человек. Вы можете себе представить ситуацию, когда в палату лордов ворвется какой-нибудь полковник Джонсон, командир дивизии, и будет на виду у всей страны обещать отрезать уши Черчиллю за отставку очередного министра обороны? В Англии всего четыре дивизии и комдивов не так уж много. А у нас их в сорок раз больше. Вы представляете, сто шестьдесят комдивов одновременно придут уши резать Кобе. Чем другие хуже Шмидта? Жаль, у Кобы только два уха, на всех не хватит. Я не обиделся, на обиженных воду возят, и пользуют их все кому не лень. Я просто присмотрелся – а как командует товарищ Шмидт дивизией? А управлял он ею плохо. Глупый человек. Если можешь отрезать уши – режь! Если не можешь – молчи в тряпочку. И я подумал: это – глупый, болтливый человек, а кто за ним? Кто умный и молчаливый? Шмидт не только был глупым и болтливым. Шмидт, герой Гражданской войны, ужасно боялся боли! Раскололся. Всех сдал. Когда его стреляли, кричал: «Да здравствует товарищ Сталин!» Какой фальшивый, двуличный человек. Разве он может носить звание «друг народа»?

– Ну, а дети «врагов народа»?

– А куда их? В детдома? Вот еще пример. Есть такой Голиков. Писатель. Гайдар. В Гражданскую очень зверствовал. В Сибири, южнее Красноярска, лежит Хакасский край. Так вот там есть озеро Большое. Рядом с железнодорожной станцией Ужур. Хакасы там уже лет двадцать воду не пьют, не купаются, рыбу не ловят. Все потому, что Голиков собрал всех хакасских старейшин на совет, как жить дальше, как Хакасии вступать в социализм. Собрал их на льду озера и под пулеметами человек двести, всех стариков, утопил в полынье. Хакасы ему в лицо говорили: «Хайдай, Голик!», мол, «убийца, Голик!». А он писал книжки для детей. Фадеев вот тиснуть его успел, а потом и горой встал за него. Так у него в книге слово «Хайдай» – «убийца» переводится как «Привет». Видно, потому, что похоже на немецкое «Хайль». Написал книжку, стал героем, несмотря на кровь по локоть, а дети его и внуки уже не пойдут землю пахать да коров пасти. Карьера построена отцом и дедом – военное училище, паркетные генералы, глядишь, и к государственному штурвалу потянут свои корявые ручонки, будут что-нибудь плести про гуманизм, а под ногами озеро Большое, лед, полынья и хакасские старики.

Румыния

Командир танкового взвода – большая шишка! Три Т-34 – это двенадцать парней, прошедших огонь, воду и курсы трактористов. Молодых, здоровых, полных сил и энтузиазма. Это три 76-мм пушки, способные разнести в пух и прах любой танк, не считая прочей мелочи. Это полторы тысячи «лошадей», укрытых шестьюдесятью тоннами самой крепкой брони в мире, которые несутся по любой дороге и без дороги. Именно несутся, а не ползут, как ползают французские, румынские, немецкие, финские и прочие лошади, скрытые в моторных отсеках супостата. Все это извод танков. Над всем этим – лейтенант Красной Армии. Со стороны кажется, что он над всем, но нет, это все на нем. На плечах погоны, введенные после первых побед. На погонах тяжесть трех танков и двенадцати душ боевого состава. Так-то, лейтёха. На тебе армия держится. На тебе ответственность забой, за марш. За операцию. За всю войну. За ПОБЕДУ.

Ну, разгромили Гудериана, и что? Повыковыривали снаряды, влипшие в броню. Закрасили выбоины. Отоспались. Слегка отъелись. Снова в бой, лейтенант?

Стариков вернулся от ротного, дернул старшину Шеломкова:

– Строиться!

За минуту перемазанная тавотом братия в промасленных комбезах выстроилась перед боевыми машинами.

– Равняйсь! Смирно! Отставить! Равняйсь! Шеломков, пузо подтяни! Смирно! Вольно! В общем, так, сынки, – народ расслабился, заулыбался, зашептал. – Повоевали мы славно. Сегодня боярская Румыния подписала с товарищем Молотовым договор о совместных действиях против немцев. Короля Михая оставили у власти. Нехай поправит, когда можно поправить. Так что в разговорах с местными не брякните чего-нибудь лишнего. Очень уж они обидчивые. Хотя следовало бы вам вообще запретить с местными болтать. Языка, все одно, не знаете. А кто у них знает, вдруг да шпиён. Шучу. Разговорчики! – повысив голос, Стариков сдвинул брови. – Вот сейчас поставлю по стойке «смирно».

– Товарищ лейтенант, может, хорош за политику? Мне еще в коробке масло менять, а скоро уже ужин.

– Ужин на хрен тебе не нужен. Короче, дан приказ нам на север.

– А кому в другую сторону? – съязвил Константинов.

– Рядовой Константинов.

– Я.

– Два наряда вне очереди!

– Служу Советскому…

– Отставить. Пять нарядов!

– Есть.

– Понял, за что?

– Никак нет.

– Тогда плюс еще два.

– Товарищ лейтенант, по Уставу не имеете права больше пяти.

– А я тебе скоро начну каждый день по пять нарядов давать. Будешь мне дисциплину разлагать, сдам тебя Короткову. Он из тебя быстро дурь выбьет. Итак, завтра с утра у нас марш в район Алба-Юлия. Длина маршрута – двести километров. Срок командировки неизвестен, поэтому забирайте все свое. Шеломков!

– Я!

– Танки заправить, поставить дополнительные баки, их взять в РМО. Боеприпасы – снаряды согласно боекомплекту, патроны, гранаты – два комплекта. В столовой получить сухпай на пять суток. Выдвигаемся спозаранку. Вопросы?