Алекс и Ангелина Змаевы - Туман над тропами Страница 29

Марги Четвертая, старшая жрица Храма Воды Времени.

Марги

19 день 13 луны 20903 круга от н.м.

Нет ничего хуже, чем ждать. Ожидание изматывает сильнее любых действий. Вот и сейчас: глаза слипаются от усталости, а сердце стучит тревожно, путаные беспокойные мысли проносятся в голове, и ни о каком спокойном сне не может быть и речи. И так все пять с лишним дней, с тех пор как "Закатный змей" ушел к материку за Гремучкой. Нет, пора им уже появиться!..

Скрип кожаных петель калитки у входа в поселок согнал подкрадывающуюся дремоту. Морской, Дикий, Гремучка… Сучок. Все! Слава богу, все! Я в одно движение слетела с гамака и кинулась обнять путешественников.

— Где же вас носило, драные обезьяны!? Так долго! Я думала, вы там остаться решили!

— Мы не могли быстрее, Марги. Полтора дня кружили рядом с поселком Волков, присматривались, надеялись ее тихонечко увести или хоть показаться, что мы рядом. Но близко не подойти никак. Кругом дозоры. А уж как Гремучку оберегали…

— Не "Гремучку", а "Солнечную Агути"! Агутя я теперь, ясно тебе, Сучок? — и Гремучка (то есть Агути, да) обернулась ко мне: — Марги, ты поженишь нас с Диким?

Я посмотрела на нее: возбужденная и уставшая, щеки запали, глаза кажутся еще больше, обведенные синими кругами. Нелегко далось ей путешествие.

— Поженить? Сначала скажи, вас вернулось больше, чем уехало?

— Ну… в эту луну я крови не бросала.

— И уверена, что это не от волнений и прочего?

— Мне кажется, — она запнулась на слове и сглотнула, — да.

— Вот когда будет "да", без "кажется", тогда поженю. А теперь расскажите про Волков, и почему тебя так стерегли.

— Да уж, — довольная улыбка, — стерегли, еле убежали… А как он бежал, как гнался!..

— Что? — неожиданная тревога заставила сердце пропустить удар, я почувствовала, как задрожали ноги, и присела на ствол у огня. — "Гнался"? Сучок, Дикий! Как вы допустили такое? Договаривались же: незаметно!

Сучок, опустив голову, ковыряет прутиком землю. И очень так мрачно молчит. Опять у него "приступ видения"? А Дикий ничего не понял, и смотрит на меня удивленно:

— Да брось ты, Крадущаяся, беспокоиться, удрали же. Когда Гремучка увидала "Закатного змея", и кинулась к нам вплавь, прятаться смысла уже не было.

— А до того?

— А до того, — Сучок отбросил прутик в сторону, — мы сутки пытались подобраться к Гремуч… к Солнечной. Без толку. Их действительно стерегли. И ее и этого ее волчка. Причем волчок, похоже, сам об этом не знал.

— … Солнечная, почему? И кто мог поставить охрану?

— Кто мог… Отец Быстрого Секача мог. Он у них вождем. Но сам он не додумался бы. Без шамана не обошлось. Волчий Вой у них — страшный шаман. Я с ним всего только однажды взглядом встретилась, в самом начале, и боюсь, сразу себя и выдала. Потом всегда опускала глаза, но все равно — он же видит. Понимаешь, Марги?

— Бывает. То есть шаман о чем-то догадался, но не вмешивался?

— Нет. И даже подтвердил мою историю перед племенем. Как будто она ему чем-то удобна. Мне так показалось. Про Волков я много рассказать могу, они почти как люди, только хижины у них круглые и закрытые, по одной на семью. Живешь так, других людей не видно, только своя семья вокруг. Странные они, Волки, я их так и не поняла.

— Чем странные?

— Всем! Крадущаяся, давай утром расскажу? У меня еще после плавания все в голове качается и путается.

— Хорошо, подробности завтра, а пока кратко, что бы ты про них сказала? Как они относятся к женам? Всех опекают, как тебя? От них разве все время убегают, что нужно приставлять охрану к каждой иноплеменнице?

Она явно чувствовала себя неуютно из-за того, что не обращала внимания на эту сторону жизни наших соседей.

— Да обычно они к женам относятся. И жены у них самые обыкновенные. Погодите… — она задумчиво уставилась поверх голов, загибая пальцы и шевеля губами, — я вот поняла только что: у них из каждых пятерых охотников только один женат. Да и то старшие все. Из младшего поколения только я и была у Секачика.

Дикий оскалился. Сучок криво усмехнулся. Я не поверила своим ушам:

— Так у них вообще молодых женщин нет?

— Почему, есть — свои девушки. А ведь действительно странно… некоторым уже кругов по двадцать, а так и живут там и все еще не обменены. Не думала об этом как-то раньше.

— То есть ты там была единственной женой среди всех молодых охотников? Женой сына вождя. Понятно, почему тебя стерегли. Н-да, что скажешь, Сучок?

— Они свое ротозейство нам не спустят. Захотят вернуть… Ну и… я уже рассказывал. Получается, я сам притащил беду на хвосте.

— На Сучке… Первое — напоминаю о твоем обещании. Помнишь?

Кивает. Дикий и Гре… Солнечная смотрят на нас в недоумении:

— Ребята, вы о чем?

— Не важно, Солнечная, это касается нас. И второе. Сучок, ты меня слышишь? Второе — небо меняется. Сезон дождей нынешнего круга вот-вот начнется. А это шторма и ураганы. Перемену погоды я жду уже завтра-послезавтра. В мокрый сезон к нам сюда ни на чем не доплыть. Кстати, Солнечная, какие у них каноэ и сколько?

За нее ответил молчавший до сих пор Морской:

— Маленькие, на одного, речные. И одно большое — долбленка хорошая, как раз на троих охотников и улов… хотя, конечно, где одно, там и много. Но все равно: на двух-трех каноэ в набег они не пойдут. А на одноместных соваться в океан — надо быть совсем уж глупыми.

— Как они, похожи на глупцов?

Дикий шумно выдохнул, посмотрев на нас:

— Ну вот, а то уж напугала. Ничего они нам сейчас не успеют сделать, а за время дождей мы что-нибудь придумаем.

— Дикий, если бы ты решил пойти в набег на нас, куда бы поплыл? К западному мысу?

— Если… Нет, туда не поплыл бы. Там ведь раньше ничего не было и никто не жил. Поплыл бы к старому поселку. Может, они еще про хижину Мягкой Лапки знают, но вряд ли. Откуда…

— Тогда так. Ребята, я понимаю, вы устали, но все же: поднимайте остальных и надо срочно спрятать тропу к старому поселку. Хорошо, мы ей давно не пользуемся. Да и ловушки на ней поставить не помешает. До начала дождей побудем осторожными. Ничего. Ненадолго.

И я направилась расталкивать любезного братца — вождя.

Марги

20 день 13 луны 20903 круга от н.м.

Я проснулась. Ветер раскачивал кроны деревьев, выл, заглушая порой даже свист гейзера в Логове. Поворочалась в гамаке, понимая, что придется встать и выходить до кустов. Успокоительный настой — это хорошо и эффективно, но выпила я его вечером не в меру много. Бесшумно, чтобы не разбудить Подарочка, выбираюсь из гамака и проскальзываю в дверь хижины. Сделав срочные дела, замешкалась, задрав голову к небу. По глубокой бархатной черноте, усеянной яркими звездами, ветер проволакивает дымно-белесые ленты туч. Сухой сезон заканчивается, вздыхаю я облегченно, поворачиваясь идти назад, и вдруг мои метеорологические изыскания грубо прерывает жесткая мужская рука, зажавшая рот. Еще чьи-то руки заводят мои локти за спину и укладывают носом в тропинку. Вот так, попалась.

— Это она? — Хриплый шепот, незнакомый голос.

— Она, она… Кто еще может ночью выходить из хижины говорящей с духами, кроме нее самой? — второй голос, тоже незнакомый, "козлетон".

— Тогда забираем, — хриплый завозился за моей спиной, стуча какими-то деревяшками.

Так. Получается, эти, пахнущие чужими запахами, пришли именно за мной? Вот как укушу сейчас эту руку, как заору… И что? Проснется Подарочек, выскочит… Не-е-ет уж. В хижине девочка в безопасности, чужаки не рискнут туда войти. Значит, надо молчать. Молчим и не дергаемся. Ай! Зачем нос-то зажимать? Чем я дышать буду?! Ладонь исчезла, я судорожно вдохнула и тут же мне в рот засунули перекрученный жгут из тыквенной губки, завязав на затылке узлом и прихватив туда же клок волос.

— Ну вот, теперь не закричит и колдовать не сможет.

— Все-таки проверим. Эй, ты, отродье змеиное, ползи сюда! Эта — ваша шаманка?

— Эта.

— Как ее имя?

— Крадущаяся.

— Ты не понял, змееныш! — звук удара. — Мне нужно ее полное Истинное Имя! Говори живо!

— Марги. Крадущаяся Марги… — а этот прерывистый, задыхающийся, и принадлежит кому-то помоложе первых двоих.

— Ясно. Теперь веди.

Чей голос? Знакомый… испуганный такой. Золотце!.. От же дура… тропу спрятали, а про хижину Золотца у старого поселка забыли. А он как раз туда и шел ночевать. Все наши ловушки — обезьяне под хвост.

— Рыболов, гамаки приготовил?

— Да.

Значит, Рыболов. Будем знакомы.

— Заворачиваем… придержи.

Четыре руки оторвали меня от земли и споро принялись заматывать в сетки гамаков, как гусеницу в кокон. Кляп во рту, руки за спиной. Хорошо, не связаны, а то бы уже затекли. Но все равно, замотана я на совесть. Да еще припутали к длинной жердине. Зачем? Только подумала — и моментально ощутила, зачем: так меня гораздо удобнее тащить по кустам. Тащат, однако, шустро. Золотце слышу впереди, он показывает тропу. Чем его, интересно, так прижали? Больше никого не слышно. Чужаков только двое? Тогда это не набег. А что? Убить "беседующего с духами" племени? Нет, убить они хоть сразу могли. Это такое же табу, как входить в хижину шамана. Раз они соблюли одно, скорее всего соблюдут и другое. Выходит, скрадают. Морской говорил про одно "большое" каноэ. Вот почему чужаков двое — третье место предназначено для меня.